Глава V

 Следующим объектом воздействия Семёновцев был Хайлар, где находились части ж\д бригады и конные части корпуса пограничной стражи, где солдат и офицеров постигла та же учесть, что и в Даурии, и вМанчжурии. Нужны были железные меры воздействия, самой страшной из них была - назначение Романа Фёдоровича комендантом города Хайлара (досталось всем). Лишь одна сотня из всего гарнизона города оказала поддержку фон Штернбергу. И уже к середине января 1918 года Хайларский гарнизон был разоружён без единого выстрела. Семёнов продолжил укреплять позиции на границе с Китаем, - он командировал барона Унгерна со 150 баргутами на станцию Бухэду, где находился китайский гарнизон. Романа Фёдоровича встретили великолепно, пригласили на чай к начальнику гарнизона.
 Правда, пока он обедал, его баргуты оказались без оружия, а после окончания чаепития, его самого арестовали. Семёнов, узнав о случившемся, был растерян и не знал что делать - успокаивать баргутских военноначальников, которые собрались объявить войну Китаю или же придумать способы освобождения барона Унгерна. Людей у Семёнова практически не было. Зато у него была природная казачья хитрость. Он взял два товарных вагона и платформу, куда поставил скат с колёсами из обозной двуколки. Сверху было положено массивное бревно, обтянутое брезентом. "Это" он хотел преподнести, как броневик. Вместе с ним отправилась колона баргутов. Вероломному начальнику китайского гарнизона была послана ультимативная телеграмма, предлагавшая немедленно предоставить офицеру Унгерну фон Штенбергу и его отряду в кратчайшие сроки свободу, а также вернуть оружие, иначе весь гарнизон будет уничтожен. Этот "броневик" встречал сам Роман Фёдорович - ультиматум оказал хорошее действие. Такой фантастический успех во всех предприятиях им обеспечила взаимная вера  друг в друга, тесной спайке идеологических отношений, которые соединяли барона Унгерна и Семёнова.
 Город Хайлар оставался в руках Унгерна . Можем заметить, что здесь, как и во всех остальных городах, где он был до этого комендантом, его военно-административная деятельность носила довольно жёсткий характер и многими осуждалась. В своих мемуарах Семёнов оправдывает Унгерна: "Надо, однако, иметь в виду, что нормальность условий, в которых протекала наша деятельность, вызывала в некоторых случаях неизбежность мероприятиях в нормальных условиях совершенно невозможных. К тому же все странности барона всегда имели в основе своей глубокий психологический смысл и стремились к правде и справедливости".
 Примером подобных "мероприятий" может быть, случай с доктором Григорьевым, инциденты с которым начались сразу же после назначения Унгерна на выше означенную должность. Доктор пытался всячески дискредитировать барона. Унгерн же, исходя из распоряжения Семёнова "о беспощадной борьбе с провокаторами и большевиками", после очередной стычки арестовал доктора и предал его военно-полевому суду, где сам барон был и прокурором, и судьёй, и судом присяжных, и адвокатом, сам же распорядился о приведение приговора в исполнение. В результате, Григорьев был немедленно расстрелян.
 Узнав об этом, Семёнов был возмущён. Он потребовал не вести никаких расстрелов без санкции. Чувство возмущения было взаимно - Роман Фёдорович специально приехал из Хайлара, чтобы прояснить приказ. На все восклицания начальника, он отвечал, мол, "в данных условиях не всегда возможно придерживаться буквы закона". Если взять во внимание условия зарождавшейся Гражданской войны, всякая мягкотелость и гуманность должны быть отброшены в интересах общего дела - необходимы решительные действия и жёсткие меры.
 На начало 1918 года части Семёнова испытывали катастрофическую нехватку вооружения. Семёнов и Унгерн приняли решение организовать "поход за винтовками". Причём осуществление этого плана выпало на долю нашего героя. 11 января 1918 года бесстрашный Роман Фёдорович с двумя офицерами и двадцатью тремя казаками налетел на ж\д станцию Оловянная. Отряд обезоружил железнодорожное депо. У красноармейцев было отобрано 175 винтовок, 4 ящика патронов, так что через четыре дня отряд благополучно вернулся в Манчжурию. К сожалению, отпраздновать победу не успели, на станцию Оловянная опять прибыл большевистский эшелон, и пришлось снова ехать отбирать оружие.
 16 января отряд повторно обезоружил железнодорожное депо. На этот раз улов составили 78 трёхлинеек и дюжина казачьих шашек. (Линия - устаревшая мера длины, равная 2,5 мм - Прим. авт.) Отряду так же была необходима артиллерия. На этот раз пришлось идти самому Семёнову. Его поход был менее опасен. Он поехал в Харбин к генералу Хорвату, начальнику КВЖД, чтобы получить отказ. Семёнов прекрасно знал, что у генерала было много оружия, в том числе и артиллерии. Григорий Михайлович просил "подарить" ему хотя бы артиллерию, предлагая Хорвату возглавить его отряды. Генерал отказывался, ссылаясь на то, что всё Харбинское оружие должно было быть передано Китаю. Атаман ничего не ответил, зато, когда покидал город, прицепил к своему паровозу платформу, на которую погрузили два орудия и несколько ящиков снарядов, без какого-либо разрешения со стороны генерала.
 Но, несмотря на такие успешные действия, оружия надобилось всё больше, т.к. отряды Семёнова росли на глазах: в Манчжурию прорвалась большая группа офицеров и юнкеров Иркутского пехотного училища и школы прапорщиков, оставшиеся в живых после известных декабрьских боёв в Иркутске. Примерно в то время к Семёнову примкнул телеграфист с одной из железнодорожных станций, прапорщик Сипайлов, который будет геройски сражаться с красной заразой, дослужится до есаула, вступит в контрразведку Семёнова и полковником поступит в Азиатскую конную дивизию Романа Федоровича. Так же к Семёнову присоединились казаки из 1-ого Читинского и 1-ого Нерчинского полков, которые 17 января, вместе с офицерами города Читы очистили его от большевиков. На радость Семёнова трофеями были 12 орудий. Так же отряд пополнили двухтысячные силы китайского ополчения и корейская рота со своим командиром.
 Вся дальневосточная Россия оказывала жесточайшее сопротивление большевикам. Образовался отряд Уссурийских казаков во главе с их будущим атаманов Калмыковым. Под Харбиным полковник Орлов собрал около тысячи человек, четыреста добровольцев набрал полковник Маковкин, активизировался и атаман Амурского казачьего войска Гамов (бывший эсер, известный выступлениями в Благовещенске). Даже 700 железнодорожников с КВЖД под руководством генерала Самойлова встали против большевиков. Следует отметить, что все эти отряды были собраны исключительно из добровольцев, в отличии от красноармейских отрядов, в которые постоянно мобилизовывали более менее боеспособное мужское население.
 К отрядам Семёнова присоединился отряд сербов, находившийся вместе с чехословакским корпусом на дальнем Востоке. Среди них были итальянские отряды, которые оставили Семёнову несколько мортир и гаубиц, а два бельгийца смогли соорудить броневик из старого грузовика (на этот раз настоящий). Так же под началом Семёнова были добровольческие японские роты. Из-за языкового смешения и некомпетентности командного состава китайцев и монголов, Семёнов вёл двойное командование.
 Армия увеличивалась, зато и армии противника тоже увеличивались почти в геометрической прогрессии. Семёновцы прекратили сопротивление, когда в феврале была захвачена Чита, буквально через несколько дней пали Борзя, Даурия, Шаросун и Мациевская. Особый Манчжурский Отряд (О.М.О.) был вынужден отступить до реки Онон. Конница ОМО состояла из Монголо-бурятцкого конного полка(будущий костяк Азиатской конной дивизии), казаков и офицеров добровольцев. Пехоту составляли два полка: 1-ый Семёновский и 2-ой Манчжурский. Запасные кадры: две офицерские роты и четыре бронепоезда. По сравнению с боевыми единицами противника, ОМО сильно уступал им по численности(в 4-5 раз), но не в качестве. Командующий восточным фронтом большевиков Лазо(совсем недавно находившийся в звании прапорщика), имел около 30 тысяч солдат.
 К середине этого года произошло восстание чехов от Поволжья до Владивостока, после которого активизировались все антибольшевистские организации. Особенно ожесточённое сопротивление большевикам оказывалось в районе Урала и в Западной Сибири. Это сыграло на руку ОМО, но эффект оказался несущественным. Единственным выходом для них оставалось отступать в Китай и сдаться китайским войскам или пойти на какой-нибудь отчаянный шаг. Семёнов принимает решение сдаться, о чём было сообщено китайцам, которые тут же отправили посыльного к войскам Лазо, чтобы договориться о прекращении обстрела позиций ОМО.