Эпилог

Роман Фёдорович Унгерн фон Штернберг вошёл не только в русскую историю. Его влияние затронуло всёобщую, мировую историю. Вмешательство в историю стран было практически напрямую. Например, Монголия. Он избавил её от китайской оккупации.
 Определённо, он внёс незаменимый вклад в борьбу с большевистским режимом. Он был одним из выдающихся деятелей белого движения на Дальнем Востоке. Большинство людей относилось к нему так: либо ненавидели - из-за страха, либо обожали - из-за подвигов и славы.
 Без сомнений вклад в борьбу с революцией был огромен, но этот гордый горный ручеёк, пробивавшийся сквозь самые крепкие горные цепи, был не в силах поглотить кровавые дожди нового порядка.
 Даже будучи божеством, по признанию множества буддистов, он не смог остановить безумство революции. Восемьдесят лет после его смерти, он продолжает быть богом для монголов и бурятов. Даже когда происходят религиозные митинги (например, о просьбе приезд Далай-ламы в Бурятию), его портрет несут над головами вместе с Буддой и ламами.
 Современные евразийцы считают его одним из основоположников их геополитического течения в философии. Такие классики этого направления, как Рене Генон, барон Юлиус Эволла и современные деятели (Александр Дугин и другие) считают его одной из первых ласточек боровшихся с засильем прогнившего Запада. Он хотел объединить весь мир, взять самое лучшее от обоих культур, традиции - от Востока, и новации - от Запада.
Философы дают такое определение этому течению:  «Евразийство – тайная мучительная болезнь зачарованных, мечтающих приладить друг к другу несоединимое, обосновать понятия, которые в принципе не могут быть составлены. Смыслы Азии плохо ладят с логикой Европы. К тому же Азия – это не один какой-то смысл, это великая книга смыслов, в которую вписаны и историческое недеяние северных народов, и великая экология охотников тайги, и кочевничество, и свод философий Китая, и японский дзэн, и сверху донизу одухотворенная вселенная шамана, и буддиские сутры, и суры Корана…».
 Идеи Унгерна, к сожалению, никто не понял и не поддержал его. В планах барона огромное место занимали религиозные убеждения малых народов. Он планировал использовать их веру и преданность, как оружие, но, к сожалению, опоздал. Восток уже был насыщен западническими течениями, а значит и традиционные верования отходили на второй план. Впереди всего оказывался человек и инстинкты. Например, самосохранение, которое противоречит самой концепции самопожертвования. Унгерн считал иначе. Именно поэтому он начал своё завоевание с Востока, потому что Запад уже не придавал большого влияния вере. Закончилось это относительно плачевно и для него, потерявшего свою мечту, и для мира, погрузившегося в пучину мировых войн.