Май Магов
Владлен Подымов
«Господин Лянми»
Пролог
«…Иногда так бывает, что неизвестная ранее точка на
звездной карте, незначительный булавочный укол в темном
полотне космоса вдруг вспыхивает на миг ярче тысячи солнц.
Вспыхивает, горит миг-другой ослепляющим светом, и гаснет,
навсегда пропадая из людской памяти.
Так вспыхнула неизвестная никому ранее звезда в трех
тысячах световых лет от Земли, когда рядом со второй
планетой этой звезды возник Ковчег. Это был последний
Ковчег, сумевший за миг до Падения Земли покинуть прародину
человечества.
Именно здесь и именно тогда возник замысел великого
Проекта. Через тысячи лет его результатом стало
окончательное освобождение человечества от древнего ужаса,
пришедшего с темных звезд.
От Врага.
Первый из Семнадцати Спасителей родился на нашей планете!
Пусть иные люди в иных мирах зовут родиной Первого Землю,
другие – Корону, но для нас, людей Шилсу, есть только один
Первый, прошедший сквозь глубины времени и бездны
пространства…»
Тарнак Масамунэ
«История Диктатора», III издание
7751 год
Кинто, Шилсу.
«…его «История» в явном виде показывает, как много людей в
то время приняли участие в этой странной религии – секте
Семнадцати Спасителей. И в наше время…
…Повторить разработку этой теории и вновь создать генератор
нелинейного прокола не удалось никому более на протяжении
всей человеческой истории. Это лишний раз доказывает
влияние на те давние события еще не рожденного Диктатора…
…одним из странных выводов этой теории стало понимание –
История жива. Она дышит, изменяется, живет во времени и
пространстве. Она заканчивается и длится, она застывает
неподвижно и стремительно мчится подобно Т-кораблю.
История не есть что-то застывшее и неизменное, и даже
явление миру Диктатора – это лишь одна из ее возможностей,
Сон Неба, то, что было и что может не быть. История живет и
изменяется.
История начинается вновь и вновь.
Здесь и сейчас.»
И-Жан Данилович
Комментарии к XXXV-му изданию «Истории Диктатора»
8203 год
Ла-Тарев, Шилсу.
Бледно-оранжевые пальцы рассвета тронули верхушки невысоких деревьев.
Новый день пришел туда, где заканчивалась степь и начинались предгорья. На горизонте вставал горный хребет с розово-лиловыми вершинами гор. Иные из них покрывал снег, окрашенный встающим солнцем в цвет разбавленной молоком крови.
На верхушку дерева, – впрочем, это была скорее не верхушка, а беспорядочный хаос тонких переплетенных меж собой ветвей, – легко и быстро взобрался человек. Это был коренастый мужчина среднего роста и весьма неопределенного возраста – от тридцати до сорока лет. Он был одет в выгоревшие на солнце широкие светло-зеленые брюки и такую же рубашку. На ногах – крепкие шнурованные ботинки.
Человек посмотрел на горы и прикинул расстояние. Не менее двух сотен километров.
Еще сутки бежать.
Ветви под ним постепенно прогибались, опускаясь к земле. На земле же сгрудился десяток полосатых волков, которые, задрав вверх морды и дергая в нетерпении жестким ворсом загривков, напряженно наблюдали за человеком. На тимме-плакучке он не сможет долго просидеть. Ветви плакучки невероятно прочные, но очень гибкие. Они не держат на себе тяжесть – на плакучках нельзя останавливаться.
Надо всегда двигаться. Всегда вперед и только вперед.
Человек огляделся вокруг и наметил себе дальнейший маршрут. В небе металлическим блеском сверкнула крохотная искра. Летающий глаз.
Он знал, что за ним наблюдают.
Это мешало, но не сильно. Человек давно привык к тому, что вся его жизнь проходит под взглядом камеры. Часто – не одной.
Мельком взглянув на учащенно дышащих волков, уже пару часов неотступно преследующих его, он посмотрел вперед, примерился и прыгнул. Распластавшись в воздухе как белка-летяга, он летел к ветвям следующей плакучки.
Наблюдатели сидели в закрытой комнате в двухстах километрах от него и четырех сотнях метрах под землей. Спецбункер в сотне километров от основной базы. В нем – большая комната, примыкающая к еще десятку таких же. Практически без мебели: пустой стол, два простых, но удобных кресла и большой, многометровой величины трехмерный экран на стене.
Первый из наблюдателей был высоким человеком около пятидесяти лет, поджарым и крепким, подобному одному из бегущих на экране волков. Седые виски и яркие зеленые глаза, крепко сжатые губы – воплощение лидера. На нем был скромный серый костюм из искусственной шерсти, на лацкане которого, однако, изредка посверкивал гранями крупный изумруд, вставленный в платиновую основу значка.
Второй – заметно ниже ростом и полнее. Видно, что сидячая работа для него была более привычна, чем дальние пешие прогулки или спортивные тренажеры. Одет в свободные брюки и ослепительно-белую рубашку. Из нагрудного кармана рубашки торчала пара световых перьев, универсальная записная книжка и, почему-то, ребристая запасная обойма к бласту.
– Однако, – проворчал первый, расстегивая пиджак и удобнее устраиваясь в кресле, – он неплохо прыгает.
– Да, неплохо, – откликнулся эхом второй. – Ты еще не видел, как он бегает!
– Где ж такие таланты-то растут, – хмыкнул первый, разглядывая, как человек на экране в высоком прыжке ухватился за свисающие ветви тиммы-плакучки.
– Где… там, где я и говорил. Мой доклад у тебя уже две недели в сейфе лежит, – несколько обиженно сказал второй и повернулся к собеседнику. Из-за пояса у него торчала рукоятка малого пехотного бласта.
Первый не обратил внимание на ворчание товарища.
Он смотрел на экран.
Там несколько полосатых волков, вытянув к небу морды, стремительными молниями прыгнули вслед перепрыгнувшему на соседнюю тимму человеку. В прыжке они выглядели подобно летящим лохматым торпедам с оскаленными пастями и прижатыми к голове ушами.
Не допрыгнули.
Человек легко ушел от смертоносных клыков, подтянувшись на ветке и взлетев выше. Там он перехватил руками еще одну, оттолкнулся, и, подобно прыгуну с шестом, взлетел вверх ногами к ближайшей плакучке.
Затем к следующей.
Разочарованные лохматые твари, перелаиваясь и рыча, сгрудились в кучу, натыкаясь друг на друга, а затем быстро потрусили под деревьями вслед человеку, уставив моды в небо, чутко прослеживая ими каждое движение человека.
Впереди виднелся большой разрыв между деревьями. Человеку придется спуститься на землю – плакучка не долго выдержит вес его тела и согнется.
Горячая слюна потянулась на траву.
Пасти ощерились в довольной улыбке.
Вот она – еда!
Пока еще прыгает по деревьям, но скоро на клыках захрустят белые кости и алые брызги украсят землю. Заглатываемое дымящееся мясо еще будет трепетать в последних судорогах жизни, но громкий крик боли и ужаса быстро стихнет в зарослях тиммы.
Человек осторожно прыгнул вперед – на следующее дерево.
– Мастер в уклонении. Дай ему один шанс – и он уйдет от атаки, – с некоторой завистью сказал второй.
– Но не мастер боя, как я вижу. Тот бы этих волков давно уже покрошил, посолил и съел, не оставив на их долю ни единого шанса.
– Не боец, это да.
– Странно, а? – отвернулся от экрана первый и, прищурившись, посмотрел на второго. – Если бы он был оттуда… – тут он с силой провел пальцами обеих рук сверху вниз по лицу, изображая нечто понятное им обоим, – то он должен быть мастером боя.
Второй пожал плечами.
– Кто знает. Этих древних ящериц не поймешь. Они слишком хитры. То, что он не мастер в бою, может вполне отвечать их интересам.
Первый отвернулся от него.
На экране в этот момент человек упал прямо в кучу сгрудившихся волков.
Наблюдатели затаили дыхание… Как же это!
Неужели они ошиблись и…
Но нет! Человек взлетел вверх, к следующей группе плакучек, а на земле остался лежать скулящий от боли волк. Похоже, что удар ноги перебил ему хребет. Волки задумчиво проводили взглядами очередной прыжок ушедшего от них человека, затем уставились на своего крутящегося от боли товарища.
Переглянулись.
Через миг на земле вертелся рычащий и визжащий клубок. Алая кровь кипящими брызгами падала на кусты ишивики и на плакучки. Хрустели кости на зубах. Вой боли взлетел к небу и стих.
Первый наблюдатель отвернулся от экрана. Какая скука.
– Полагаю, он за сутки доберется до гор.
Второй молча кивнул.
– Базу он найдет быстро. Только вот что ему там делать, отдыхать?
– Собираешься отправить его на очередное задание?
– Да. Два первых он выполнил. Они были просты – но он прошел их практически без замечаний.
– И куда же его теперь?
– Куда… куда… – первый наблюдатель пошевелил в воздухе тремя пальцами. – Туда.
– К-куда? Не может быть! Т-ты что?! Он же… – второй провел пальцами обеих рук перед лицом.
– Это ты так думаешь. Впрочем, скорее всего ты прав – пожалуй, он их человек. Вряд ли он от рождения такой прыгучий, а перестраивать мышечную и костную ткань пока умеют только они.
– И не делятся, – слегка завистливо сказал второй, – а ведь говорят, что их принцип помогать всем, кто…
– Хватит! Не скули. Не делятся – так не делятся. Сами научимся когда-нибудь, – рявкнул первый. – Не важно, откуда он – нам надо пользоваться тем, что есть. Пока что он у нас лучший в уклонении от опасности.
– Не думаю, что это ему так уж потребуется, – качнул головой второй.
– Кто знает. Но! Я верю… этим старым тритонам. Не зря они подставили нам именно этого парня. Любое их предчувствие на вес не золота даже. На вес инфокристаллов со стратегической информацией! Я даже не удивлюсь, если окажется, что они вообще знают все о наших проектах. Даже самые мелкие подробности.
Второй поднялся, подошел к нише в стене, тихая вспышка – и он вынул оттуда поднос с двумя чашками крепчайшего кофе. Пряный аромат коричной арабики поплыл по бункеру.
– Опять ты этот северный сорт заказал. Сколько раз я тебе говорил, пей более мягкий – хонку или хотя бы смесь хонки с южной арабикой – брюзгливо искривил губы первый, но чашку взял.
Второй промолчал. Он давно уже не обращал внимания на эту ритуальную фразу.
Человек на экране за это время выбрался к опушке рощи. Он уселся на верхнее сплетение ветвей плакучки и рассматривал окрестности. Плакучка под ним неторопливо опускалась к земле. Когда ветви спустились почти до самой земли, человек легко соскочил на траву, потянулся, расправляя плечи, потом нагнулся и пару минут массировал ноги. За его спиной тимма так же неспешно возносила к солнцу сплетение своих ветвей.
В последний раз проведя ладонями по икрам ног, человек выпрямился и поправил небольшой мешок, устроившийся за спиной. До сих пор этого рюкзака видно не было – слишком уж он был тощ.
Видно, что человек давно в походе – почти все припасы истощились.
Затем он пару раз невысоко подпрыгнул и направился к виднеющимся вдали горам медленным, экономным бегом. Он умел бежать долго. Очень долго.
– Ничего интересного больше не будет. Тут голая степь. Может у гор он опять встретится со стаей змей-гремучек – ну, это он легко пройдет, – сказал второй наблюдатель, повернувшись к первому. – Закрыть окно?
Первый долго молчал, внимательно рассматривая легкие шаги человека на экране. Невысокая трава скрывала его ноги до колен. Казалось, что он плавно и, как-то даже нежно, плывет по травяному морю
– Знаешь что – давай-ка его сюда, – внезапно решил первый и отхлебнул остывшего кофе. – Нечего ему еще сутки ерундой заниматься. И так ясно, что он пройдет очередную тренировку. Он всегда ее проходил без проблем.
Второй неодобрительно покачал головой.
– Или нет, – раздумчиво сказал первый, глядя, как на экране легко бежит человек. – Наверху хорошая погода. Слетаем туда.
Второй недовольно поднял брови, – мысль лететь куда бы то ни было не вызывала в нем радости, – но промолчал. Из-за уха у него выполз тонкий усик микрофона, и он вызвал флаер для них и пару флаеров охраны.
Через полчаса они подлетали к нужному месту. Их флаер давно уже перемахнул через горы, к которым бежал их агент, и теперь они стремительно приближались к той точке, где видели его в последний раз.
Флаер вел второй наблюдатель.
– Так ты уверен, что собираешься его послать в…
– Да.
– Это довольно важное пророчество – не боишься рисковать?
– Я уверен, что этого парня можно использовать. Эти динозавры не подсунули бы нам порченый товар.
– Меня беспокоит, что мы вообще сумели его идентифицировать как подставного агента.
– Последнее время наши… э-э-э… конкуренты стали слишком небрежны. Они спешат и часто организуют прикрытие своих операций из рук вон плохо, – сказал первый, рассматривая проносящуюся под флаером степь. – Так что, не беспокойся. Все правильно.
Далеко отставшие от флаеров тени прыгали по ровной земле, изредка взбираясь на невысокие холмы, резко перечеркивали серебристые ленты ручьев и мелких речек.
– И каков твой вывод?
– Они что-то знают. Не зря они спешат.
– Что-то во Внешнем космосе? – на миг обернулся к нему второй.
– Возможно. Ходят слухи… странные слухи.
– Я их слышал. Империя Мелден. Но ты подумай, где она – и где мы!
– Не знаю, не знаю… Боюсь, что дело плохо. Нам надо ускорить наш Проект. Поэтому я использую любого, кто будет у нас в руках, даже агента этих старых пней.
– Они слишком спешат… – не отрываясь от управления флаером, сказал второй. – На этом можно сыграть. Мы можем симулировать отправку в будущее их агента и…
Он умолк.
Первый надолго задумался. Наконец, когда флаер уже начал снижаться к земле, он сказал:
– Это опасно. Но можно попробовать. Нам нужно ускорить Проект, а значит – нужна энергия. Предстоит много запусков. Да. Надо будет попробовать поиграть… хотя это и опасно. Опасно, да. Но этого человека я все равно использую – чуть позже.
Больше они не проронили ни слова.
Тепловой сканер тихо звякнул и высветил на лобовом стекле направление на агента. За пару минут, с тех пор, как он увидел флаеры, летящие со стороны гор, он успел укрыться под быстро вырезанным из земли большим куском дерна.
Сидевший за штурвалом заложил широкий вираж.
Через минуту флаер осторожно опустился на землю. Его лапы щелкнули и вцепились в почву, погасив инерцию. Флаер качнулся туда-сюда и застыл. Оба флаера охраны остались кружить над местом посадки тех, кого они сопровождали.
Выпрыгнув из флаера, оба наблюдателя пошли в сторону укрывшегося агента. Не доходя несколько шагов до него, они остановились, и второй наблюдатель брюзгливо произнес:
– Марахов, Вы можете больше не прятаться.
Окинув в сторону полосу дерна, тот спокойно встал и отряхнулся от земли и песка. Он был коренаст и не слишком высок. И не скажешь по виду, что хороший бегун. Несколько травинок застряли в его темных волосах.
Оглядев стоящих перед ним, он слегка поклонился каждому, и поздоровался:
– Господин Моттэ. Господин Когнар.
Затем вытащил одну из торчащих в волосах травинок, сунул ее в рот и улыбнулся краем губ. Господин Когнар поморщился, но промолчал.
Первый наблюдатель, глава Кубикса Танцующего Лотоса, господин Филипп Моттэ, усмехнулся и, глядя прямо в глаза агенту, произнес:
– Агент Марахов. У нас есть для Вас небольшое задание. Совсем даже маленькое, да. Полагаю, для Вас не является секретом наш основной Проект по созданию защитника человечества, Сверхсущности под кодовым именем Диктатор.
Марахов молча кивнул.
– Так вот, для его создания нам необходимо заполучить несколько менее… э-э-э… сильных сверхсуществ, созданных в разное время человечеством. – Тут Моттэ ненадолго умолк, и покачался на носках. – Сверхсуществ, да. Так называемых Сущностей. Вы отправитесь в будущее и доставите к нам одну из них.
Агент так же молча смотрел на него.
– Разумеется, Вы выполните задание. Во что бы то ни стало, силой или уговорами, но доставите Сущность к нам, – жестко улыбнулся Моттэ. – Или ее бывшего носителя, если Сущность приходит временно. Провал недопустим. Слишком высоки ставки. Вы это понимаете?
Марахов равнодушно кивнул.
Моттэ и Когнар удивленно переглянулись.
Странная реакция агента их слегка озадачила. Он не понял?
– Это задание – почти верная смерть, – бледно усмехнулся Когнар. – Вы можете отказаться.
Моттэ остро посмотрел на него.
Марахов поднял глаза на Когнара и пожал плечами.
– Все мы смертны.
Яркая, оранжево-золотая птичка-инки осторожно перепорхнула на блюдце с медом. На столе стояли десятки крошечных тарелок, мисок, чашек и блюдец, но инки нужна была только одна. Со светлым горным медом.
Вкусно!
За птичкой с интересом наблюдали два старика.
Один из них был явным европейцем, с тонкими некогда чертами лица. Ныне на этом лице морщины соперничали с глубокими шрамами. Огонь прошелся по его лицу жестокой кистью, оставив глубокие шрамы вдоль всего лица. Рука хирурга не убрала эти шрамы. Вероятно, так захотел сам старик.
Старик был сед и стар. Стар, как само время. Его жизнь уходила корнями в такое далекое прошлое, о котором не мог помыслить никто из ныне живущих. Так далеко и так глубоко. Если проследить его родословную, то в ней будут найдены совершенно разные народы. Он был потомком многих наций, но русских и французов средь его предков было больше.
Синий с золотым шитьем свободный костюм и мягкие черные полуботинки. Белая рубашка и золотой браслет, лениво выглядывающий из-под левого рукава – таков он был.
Второй старик был японцем. Он был так же стар, как и первый старик. Так же сед и такие же морщины покрывали тонкой сеткой его лицо. Его лицо – маска бога хитрости и насмешки. Даже когда он говорил или думал о чем-то серьезном, улыбка таилась в уголках рта и глаз.
Белое и красное, оранжевое и золотое – вот были его цвета. Длинный шелковый, расшитый алыми драконами халат и белый широкий пояс. Странный наряд для этого времен и мест, ну так что ж – он мог себе это позволить.
Европеец и японец – удивительная пара в том мире, где уже две тысячи лет эти названия были далеким и позабытым прошлым. Старики, помнящие странное. Старики, видевшие далекое прошлое, то прошлое, что вновь вступит в свои права. Не сейчас, чуть позже.
А пока… пока – крохотная оранжевая птичка.
Инки переступила лапками на краю блюдца, затем осторожно шагнула на мед. Там, в центре блюдца, мед наверняка вкуснее, слаще и ароматнее. Она в блаженстве погружала маленький клюв в янтарный мед, изредка поднимая голову, чтобы ароматные сладкие капли легче скользили по горлу. Инки не замечала, как ее лапки погрузились в тягучую жидкость. Она попыталась шагнуть еще ближе к центру блюдца.
Что?! Кто держит меня?
Инки в ужасе забила крыльями, все сильнее увязая в коварном угощении.
Морщинистая рука осторожно высвободила ее из сладкого плена. Другая рука смоченной в холодной воде салфеткой осторожно стерла мед с ее лапок и перьев. Затем инки невысоко подбросили над столом.
Громко чирикая от обиды и страха, крохотная птичка упорхнула через открытое окно в сад – купаться в пруду, чистить от липкого меда перышки и жаловаться своим подругам на несправедливость судьбы. Так вкусно, так сладко – и так опасно!
Хотя кто ее будет слушать? Ее подружки только весело над ней потрещат и вернутся к своим делам – ловить мошек, собирать капли нектара с цветов, и хватать на лету сверкающие брызги воды из фонтана.
Спаситель инки повернулся к своему собеседнику.
Тот с добродушной усмешкой наблюдал за ним.
– Да, Яматорро, нет в тебе истинной безжалостности самурая. Куда дел, спрашивается? Твои благородные предки смотрят на тебя из сияющих чертогов Аматерасу и грозно хмурят брови. Как же, великий Яматорро Тоххайдо, глава Клана Тоххайдо, занимается спасением каких-то птиц! А что же тайны Вселенной, что же войны империй?
– Да и ты, Ив, не проявляешь чудеса жестокости. Кто на прошлой неделе отпустил на охоте оленя?
– Так то мой олень – что хочу, то и творю. Да и мал этот олешек был, едва нам на один зуб…
– Вот и хорошо, – кивнул и хитро прищурился японец. – А это моя птичка. У меня уже восемьдесят шесть, а у тебя только семьдесят три спасенных жизней. Тебе, трухлявый пень, придется очень постараться, чтобы меня догнать.
– Ничего, вот приглашу тебя на очередную охоту, да и отпущу живыми всех пойманных оленей с кроликами – тут же тебя перегоню.
Древние старики захихикали.
Смеялся Яматорро Тоххайдо, глава клана Тоххайдо, смеялся и названный его брат Ив Лентер, глава клана Лентер. Два могущественных старика играли в одну им ведомую игру. Их сила и влияние давно переросли планету Шилсу где некогда обосновались два их клана. Ныне они строили звездную Империю.
Империю Шилсу.
Гигантскую доску для игры, где ставкой будет жизнь человеческой расы, а разменными фишками уже не люди.
Нет, не люди – планеты и звездные системы.
Но даже от великих дел надо отдыхать. А с кем это получится лучше, как не с давним другом и товарищем, как не с тем, кого знаешь вот уже без малого половину тысячелетия?
Старики играли. Жизнь и смерть миллионов людей были в их руках – но так ли это было им интересно?
Нет. Люди – это привычно.
Существование человечества?
Сотни лет – долгий срок, чтобы даже столь великая цель стала привычной и, даже, обыденной.
Лишь жизнь мелких существ, жизнь олененка или птички-инки были ценны в их игре. Такова была их прихоть, и не было на планете закона сильнее, чем прихоть любого из них.
Что ж, игра на сегодня закончена, дела спешат-торопятся отвлечь стариков от их маленьких игр.
Лентер и Тоххайдо сидели за круглым столом, в открытой всем ветрам комнате, почти веранде, с огромными, никогда не закрывающимися окнами и широким выходом в сад. Сплошное светлое дерево и темный камень – свою загородную резиденцию Тоххайдо отделал по моде позабытой ныне Земли.
Мало кто помнит ее, и еще меньше тех, жил когда-то на ней. Едва ли на Шилсу найдется еще десяток-два стариков, кто помнит зелень лесов и пронзительное синее небо прародины людей.
Так далеко, так долго.
Так больно.
И лишь они, Лентер и Тоххайдо, обломки старого человечества, главы великих кланов, позволяли себе помнить. Помнить и жить давними вещами. Жить давней клятвой, что связала их самих и членов их кланов в нерушимый союз.
Велика цель – велика и клятва.
Лентер встал из-за стола и подошел к окну. За окном раскинулся громадный парк, весь усаженный деревьями и кустами со всех краев их необъятной новой родины, и с несколькими деревьями родом еще с Земли.
Прихотливые извивы выложенных гранитными плитами дорожек тут и там рассекали сад на неравные части. Пруды и фонтаны ласкали глаз сверкающей на солнце игривой водой. Сотни птиц щебетали в ветвях, дрались за пищу или самку, вили гнезда, или просто кружили над деревьями, подставляя свои крылья лучам яркого солнца. Неподалеку меж кустов мелькнула полосатая шкура местного кролика. Он пробирался медленно, часто останавливаясь и тяжело дыша.
Жарко. Середина лета.
Лентер отвернулся от окна и добродушно хмыкнул:
– Однако умеешь ты устраивать свое единство с природой. Надо будет моих ребят послать в ученики к твоим умельцам обустройства парков.
– Ты уже двести лет это говоришь, и где твои ребята?
– Да я все забываю – старею вот, в памяти ничего не могу удержать!
Лентер усмехнулся.
– Тем более, есть у меня дом в похожем стиле, только жить я в нем не могу. День проживу, два, три… даже неделю! Больше не могу – душа требует совсем иного.
– Тебе надо учиться смотреть вокруг иначе. Смотри, мой старый друг, смотри другим взглядом, и лес тебе станет столь же привычен, как и твои любимые стальные джунгли городов и пещеры космических кораблей.
– Смотрю, смотрю… – пробурчал Лентер. – Смотрю и вижу, что идет к нам твой помощник-сан, сейчас какую-нибудь гадостную новость принесет.
– Иётуко? Ты несправедлив к нему. Он хороший мальчик, и не его вина, что последнее время новости столь неудачны.
За окном послышались шаги, и по широким гранитным ступеням в дом вошел Иётуко Ото, первый помощник главы клана Тоххайдо, хороший мальчик, отец пятерых детей и дед трех внуков. Шестьдесят три года, сухощавое лицо, крепкая подтянутая фигура мастера кэндо и неизменный черно-белый костюм. В руках – тонкая черная папка с золотым вензелем Клана Тоххайдо.
Он поклонился и сказал:
– Кубикс Танцующего Лотоса через двенадцать минут объявит об очередном запуске генератора нелинейного прокола.
Тоххайдо молча кивнул. Он и Лентер собрались здесь не только, чтобы без помех обсудить последние новости, насладиться горным медом и окружающим парком, но и подумать над ситуацией с Кубиксом Лотоса.
– Что, опять в будущее? – сварливо сказал стоящий у окна Лентер.
– Да, уважаемый тэнзу Лентер, предположительно три тысячи сорок лет от нашего времени. 7340-й год.
– 7340 год. Как мы и думали, – Яматорро задумчиво свел пальцы вместе. – Еще что-нибудь?
– Нет, но наша служба информации организовала тайную трансляцию прямо с площадки запуска. Вы сможете сами увидеть, как Кубикс Танцующего Лотоса запускает капсулу.
Главы кланов переглянулись. В этот раз в будущее должен уйти не просто агент Кубикса. В будущее уйдет их агент, которого они так старательно внедряли в Кубикс. Долгая и дорогая операция, и ныне они увидят свой успех.
Трансляция? Это хорошо.
Лентер усмехнулся.
– Что же, посмотрим, посмотрим… Они отправляют агента по одному из тех малопонятных пророчеств?
– Да, уважаемый тэнзу Лентер. Пророчество о Трех Сущностях. Семь тысяч триста сорок первый год. Появление на Шилсу одной из этих Сущностей. Одной из тех, что так нужна Кубиксу Танцующего Лотоса для завершения их странного проекта.
– Ну, не такой уж он и странный… Вполне разумный проект. Так… Хорошо. Есть что-то еще?
– Пожалуй нет, уважаемый тэнзу Лентер. Наши информаторы сообщают, что в этот раз Кубикс решил использовать экспериментальную модель хронокапсулы.
– Э… гм… фуххх!
Слушая разговор помощника и Лентера, глава клана Тоххайдо задумчиво жевал сушеные плавники рыбы-попугая. Тонкие желтые кусочки мяса он обмакивал в жгуче-сладкий сироп из красного перца и мандаринов. Лентер в который раз решил последовать его примеру и теперь сидел, отдуваясь от вкуса жгучего перца. Поспешно налив себе холодного зеленого чая, он заливал им пожар внутри себя.
Бесполезная попытка. Это был очень хороший соус. Его сварили к приезду Лентера по особому рецепту.
Яматорро довольно улыбнулся.
– Пока мой друг борется с этой вкусной рыбой и соусом, не расскажите ли нам последние новости об предстоящем запуске?
Помощник Тоххайдо поклонился.
– Да, милостивый тэнзу, – он раскрыл папку, пробежался по экрану глазами, затем вновь закрыл ее. – У нас очень мало информации именно об этом запуске – они готовили его в спешке. В прошлом месяце Кубикс обратился к нам за внеочередным энергетическим кредитом. Видимо, их друзья из Кубикса Плоской Линии не смогли им помочь, у них у самих перерасход с энергией, они влезли в резервы двух следующих месяцев.
– Так-так, – благосклонно кивнул Тоххайдо. – Мы, разумеется, дали им этот кредит. Мы поддерживаем даже наших конкурентов, если они полезны для будущей Империи Шилсу.
– Да, милостивый тэнзу. Кубикс получил наш кредит. Как выяснилось, они почти весь его потратили на организацию внеочередной отправки агента. Сегодня мы сможем это увидеть, трансляция уже идет. Если необходимо, я мог бы…
– Нет, не будем спешить, рассказывайте, – махнул рукой Тоххайдо, – как я помню, они еще долго будут готовиться к запуску.
– Да, милостивый тэнзу. Но никаких иных сведений у нас нет. Нам пока неизвестно, почему Кубикс Танцующего Лотоса так поспешно отправил агента в будущее. – Ото поклонился и умолк.
– Фухх… а как насчет этой новой капсулы? – сказал Лентер и поспешно отхлебнул еще холодного чая.
– Уважаемый тэнзу Лентер, это совсем новая капсула, она еще ни разу не применялась. В ней использованы какие-то более компактные энергонакопители, и освобождено место под дополнительный набор оружия и инструментов.
– И все?
– Да.
Лентер задумчиво покачал головой.
– Странно. Они обычно испытывали капсулы в автоматическом режиме. И вот именно на Серже Марахове… – Помощник Тоххайдо чуть удивленно посмотрел на него и Лентер запнулся. – Да… на этом агенте они решили изменить своим принципам?
Яматорро удивленно поднял седые брови. Его друг впервые за долгие годы ошибся в разговоре?
Удивительно.
Глава клана Тоххайдо махнул рукой, отпуская своего помощника. Когда тот вышел на улицу, старый японец укоризненно посмотрел на своего друга:
– Ив, ты так же невоздержан на язык, как и в молодости. Зачем Иётуко знать о наших маленьких стариковских шалостях?
– Ничего, пусть привыкает. Все мы не вечны, пора нам готовить себе преемников. Тем более, твой помощник мне уж лет пятнадцать кажется куда более информированным, чем ты полагаешь.
Яматорро в ответ лишь качнул головой и щелкнул пальцами. В нескольких шагах от них в воздухе возник экран. На нем виднелся большой, ярко освещенный ангар с какими-то конструкциями, рядами управляющих систем и операторами инфосистем лежащих в металлических ложах. В центре помещения располагалась кубической формы решетчатая металлическая конструкция, а в ней – смахивающая на наконечник копья капсула. Камера чуть повернулась, над решетчатой конструкцией мелькнул отблеск.
Колпак. Защитный колпак из сталестекла.
Как интересно.
Раньше он не использовался. Считалось, что генератор нелинейного прокола, или, как его звали неспециалисты – хроногенератор – абсолютно безопасен.
Старики внимательно рассмотрели новую капсулу. Похоже, она умеет летать как флаер.
Очень интересно.
Изображение слегка дергалось – даже профессионалы из информационных служб кланов не смогли полностью избавиться от помех, создаваемых генератором прокола.
Разглядывая картинку на экране, Тоххайдо раздумчиво произнес:
– Я полагаю, Иётуко не знает, что это именно мы создали Кубиксы. И Кубикс Плоской Линии, и Кубикс Танцующего Лотоса. Раз уж сами Кубиксы этого не знают, то вряд ли мой помощник смог что-то узнать – он пришел ко мне намного позже, чем появились эти организации.
Лентер отхлебнул чая и ухмыльнулся. Пожар внутри него почти угас.
– И мудрец из тысячи раз один раз да ошибется. Яма, блажен кто верует. Помнишь такое изречение?
Затем он пошевелил пальцами. Висящий в воздухе экран разделился на два, а те – еще на два. Теперь перед стариками в воздухе висело четыре экрана. Лентер растянул их размеры почти до самого потолка этой весьма высокой комнаты. На одном он оставил первоначальное изображение, на другом открыл информационный канал к своей аналитической службе. Еще на двух повесил укрупненные изображения управляющего пункта ангара запуска и самой хронокапсулы.
– Интересно, где это твои шпионы сумели подвесить камеру? Неплохой обзор, молодцы.
Тоххайдо молча пожал плечами. Он с удовольствием следил за действиями своего старого товарища. Скупые, четкие движения.
Как красиво.
Тем временем, на экране появился сам агент, которого Кубикс собирался отправить в будущее. Это был мужчина лет тридцати пяти, чуть выше среднего роста, коренастый, с темными волосами. Агента уже облачили в черный скафандр, сферический шлем он еще не надел, и тот свободно висел на спине.
Лентер задумчиво произнес:
– Говорят, при проколе перегрузки достигают двадцати единиц.
Тоххайдо кивнул.
К агенту подошел сам глава Кубикса Танцующего Лотоса, Филипп Моттэ. Он пожал ему руку и произнес что-то ободряющее. К сожалению, звук камера не передавала. Похлопав агента по плечу, Моттэ отошел в сторону. Набежавшие техники на мгновение закрыли их своими спинами, затем часть из них ушла. Остальные помогли Марахову забраться в капсулу, что-то при этом проверили, захлопнули колпак капсулы и разошлись.
За их спинами сомкнулись створки сферы из сталестекла.
На одном из экранов перед главами кланов появилась алая мигающая надпись и цифры обратного отсчета.
Пробой в стадии подготовки… Шестьдесят… пятьдесят пять… пятьдесят…
Тоххайдо вдруг напрягся.
Филипп Моттэ смотрел прямо в камеру и довольно улыбался. Затем он оглянулся на хронокапсулу и вновь улыбнулся в камеру.
Лентер оглянулся на своего товарища и сказал:
– Яма, эта скотина знает о нашей камере.
– Так. И о том, что Марахов наш агент – тоже, – согласно кивнул Яматорро.
Сорок… тридцать пять… тридцать…
– У нас есть возможность сорвать запуск, – меланхолично сказал Лентер.
Пальцы его бешено плясали в воздухе. На одном из экранов перед ним возникла мигающая черно-красная табличка.
– Я могу устроить аварию на их главном энергораспределителе.
Тоххайдо покачал головой.
– Не будем. Если только… если только они не попытаются убить нашего человека – не будем им мешать.
Пробой в стадии совершения… Двадцать… пятнадцать… десять…
Улыбка Моттэ поблекла. Он отвернулся в сторону и что-то рявкнул. Его помощники засуетились.
Попытка прервать пробой… Попытка неудачна…
Семь… пять… три…
Ноль.
Ангар на мгновение дернулся, изображение с камеры пошло рябью. Через десяток секунд все успокоилось. Хронокапсула исчезла. Серж Марахов ушел в далекое будущее на поиски таинственной Сущности.
Лентер и Тоххайдо посмотрели друг на друга.
Он – ушел.
А они все остались здесь, со своими мелкими играми и войнами в песочнице с созданными ими же Кубиксами.
Никогда еще Лентер не чувствовал себя таким старым, таким циничным, приблизившимся к абсолютному равнодушию в жизни и смерти. Даже там, на Земле, когда они с Тоххайдо ушли от смерти за мгновение до того, как она протянула к ним огненную полосу своего меча.
Даже тогда было легче. Трудно отправлять людей в неизвестность. Иногда это хуже собственной смерти.
Моттэ зло посмотрел в сторону камеры и ушел с площадки запуска. За ним ушли и несколько его помощников. Техники растеряно бродили по опустевшему ангару.
Лентер устало откинулся на спинку деревянного кресла и тихо сказал:
– Аналитики, ваш прогноз…
На одном из экранов появилось лицо Джессики Ског, главы аналитической службы Клана Лентер.
Она нервно облизала губы и произнесла:
– Филипп Моттэ предполагал шантажировать нас нашим агентом. Вероятно, чтобы добиться увеличения энергокредитов на последующие месяцы.
– Это я понимаю, – с досадой произнес Ив Лентер, – меня интересует, что будет с Сержем Мараховым.
Джессика посмотрела куда-то в сторону, затем вновь перевела взгляд на своего хозяина.
– Судя по остаточной эмиссии, эта капсула не была должным образом испытана. Похоже, она была полностью подготовлена и заправлена, но вот новые накопители… Нам нужно дополнительное время на исследования, но уже сейчас наши техники утверждают – накопители не выдержат положенного срока. Запас энергии на обратный прыжок уйдет из них намного раньше стандартного срока.
– Сколько?
– Агенту необходимо вернуться в срок от пяти до восьми месяцев. Точнее сейчас сказать невозможно.
– Хорошо. Пусть техники проведут необходимые эксперименты. Мне нужна эта информация.
Шевельнув пальцами, Лентер закрыл окно связи со своей аналитической службой и посмотрел на Тоххайдо.
– Значит, даже года у него не будет, – задумчиво произнес тот. – А ведь этот срок гарантировался всем агентам…
Лентер мрачно кивнул.
Тоххайдо вызвал еще один экран. На нем появился Иётуко Ото.
– Кубиксу Танцующего Лотоса урезать кредитование на следующие три месяца вдвое. И Будда терпел лишь до трех раз. Я же – не Будда, – глава клана Тоххайдо мрачно усмехнулся, – В дальнейшем восстановить уровень кредитов. Все.
Его помощник молча кивнул и отключился.
В мрачном молчании старики просидели несколько минут. Когда молчание стало нестерпимым, Тоххайдо произнес:
– Пошли, старый друг, я покажу тебе мой парк. Мы посмотрим на танец жизни и поймем, ради чего мы все это делаем, ради чего посылаем людей на смерть. Или почти на смерть.
– Хорошо, старый хитрый краб, ты покажешь мне свои цветные камешки. И, быть может, мы решим, что не все так плохо.
Тоххайдо довольно усмехнулся.
– Не все, не все… ты еще не пробовал моего особенного соуса, приготовленного исключительно для тебя. Мой повар знает, насколько ты любишь жгучий перец.
Лентер слабо улыбнулся в ответ. Друг – всегда друг. Даже когда на протяжении последней сотни лет пытается накормить всякой обжигающей язык и нёбо гадостью.
Щелчок пальцев – и висящие в воздухе экраны исчезли.
Два древних старика поднялись с деревянных кресел и спустились по широкой гранитной лестнице в парк. Солнце, обнаружив новые жертвы, принялось припекать с удвоенной силой.
До самого вечера старые друзья бродили по парку, сидели на скамейках в тени широких лап лиственниц, изредка присаживались за миниатюрные столики с легкими закусками, обсуждая достоинства разных способов охоты на ятукку и сравнивая оперение пролетающих мимо птиц.
О делах более не было сказано ни слова.
Вечером старики стояли рядом с посадочной площадкой. Метрах в двухстах от них на бетонный квадрат осторожно опускалась черная лоснящаяся туша атмосферного транспортника. Восемь лап машины хищно блестели в свете заходящего солнца.
Лапы осторожно тронули бетон. Тронули – и вцепились.
Черная туша медленно присела на бетон. В борту откинулся люк и из него стремительным потоком высыпали охранники главы клана и разбежались по площадке. Каждый был одет в бронекостюм высшей защиты. Вокруг каждого мерцал полевой щит, а на спине горбились генераторы гравитационного пробоя.
Несколько человек несли на себе сверхдорогие комплексы орбитального подавления. Это были дорогие и редкие игрушки даже на Земле, в пору ее расцвета. Каждый из этих людей был равен по мощи небольшому космическому крейсеру.
Командир охраны сверился с картой состояния и удовлетворенно кивнул головой. Охранный периметр установлен.
Здесь они у друзей, но охрана есть охрана.
Над головой прошелестели четыре тройки атмосферных истребителей. Хищные черные треугольники заложили крутой вираж, разошлись в стороны. Сделав горку, они зависли в воздухе на высоте в полкилометра вокруг посадочной площадки.
Абсолютно ровный круг.
Тоххайдо усмехнулся:
– Стараются твои мальчики. Как же – сам глава клана под их охраной!
– Хорошие у меня пилоты, хорошие. Лучшие на Шилсу, – подначил друга Лентер.
– Ивви, надо бы нам устроить гонки между твоими пилотами, моими и пилотами Кубиксов.
Лентер кивнул:
– У Кубикса Плоской Линии хорошие пилоты. Очень хорошие. Может получиться интересное соревнование.
– Не удивительно – этот Кубикс создавался как Кубикс воинов.
– Не удивительно… Не удивительно… – Лентер помолчал. – Знаешь, Яма, а я тебя все же удивлю.
– Своими пилотами?
– Нет. На днях я начал создавать еще один Кубикс. Кубикс Спящего Воробья.
– Зачем? – со слабым интересом спросил Тоххайдо. – У нас ведь есть Кубиксы воинов и исследователей. Зачем нам еще один?
– Зачем? Не знаю. У меня есть странное ощущение, что эти цветочные ребята не успеют со своим проектом. И что Кубикс Плоской Линии окажется не так эффективен в бою, как нам бы хотелось.
Он помолчал.
– Кубиксу Танцующего Лотоса необходимо собрать как минимум десять сверхличностей, которые были или еще только будут созданы на протяжении истории человечества. Как минимум десять! Мои же аналитики говорят о двадцати.
– Мои – о пятнадцати.
– А сколько Кубикс уже успел найти? Трех! Всего трех! Чтобы завершить проект, людям Танцующего Лотоса необходимо обнаружить еще десяток Сущностей. Без этого они не сумеют создать Диктатора. И тогда… ты сам знаешь, что нас ждет тогда.
Тоххайдо качнул головой.
– Ты слишком часто думаешь о плохом, мой друг. Годы не идут тебе на пользу – раньше ты был не так мрачен.
– Да, раньше я не был столь мрачен. И годы не идут на пользу моему оптимизму. Но они идут на пользу моей осторожности. Поэтому я решил создать новый Кубикс. Кубикс, который поможет нашему народу выжить, если случится страшное. Я чувствую, что дела будут не просто плохи, а очень плохи. У меня есть ощущение, что Империю Шилсу ждут черные дни. Нашему кораблю нужна спасательная шлюпка. И Кубикс Спящего Воробья должен стать ею.
Старый японец долго молчал, всматриваясь в проплывающие в небе облака. Что несет им судьба – жизнь или смерть? Его старый товарищ прав. Кубикс Танцующего Лотоса может и не собрать потребные знания и силы.
Защитника человечества не удастся создать.
Человечество будет окончательно раздавлено Врагом. Страшная судьба Земли окажется судьбой всех планет, на которых расселилось человечество.
Яматорро Тоххайдо, глава одного из двух могущественнейших кланов планеты Шилсу, со-Император молодой звездной Империи Шилсу почувствовал, как слеза скатилась по его щеке.
Как давно он не вспоминал Землю.
Сколько сотен лет перед ним не вставали видения гор, резких, будто процарапанных острым изломом гранита по эмали неба. Кривых сосен, упорно противостоящих северному ветру. Полей, что расчертили подножия гор зелеными шахматными клетками. Стальных небоскребов Иокогамского мегакомплекса, где он родился. Титанических строений величайшего достижения инженерного гения Земли – Тоххайдского Конструктора, наследником и последним владельцем которого он был…
Лентер шагнул к нему и крепко прижал друга к груди. Старики долго стояли обнявшись. А над ними кружила и кружила стальная мошкара.
Десятки атмосферных истребителей рыскали по округе или неподвижно висели в воздухе. Сотни мини-перехватчиков плыли в стратосфере, готовые в любой миг ринуться на врага. Пять гигантских крейсеров обеспечивали орбитальную поддержку и были готовы в любой миг выплюнуть на планету тысячи металлических коконов с тяжелой пехотой или отразить удар из космоса. Тысячи людей напряженно ждали, пока главы их кланов стояли на посадочной площадке главной загородной резиденции клана Тоххайдо.
Старики разомкнули объятия.
Глаза их были сухи.
Через минуту тяжелая черная туша мягко снялась с бетонного квадрата и стремительно исчезла вдали, сопровождаемая истребителями, стратосферными перехватчиками и лучами сенсоров космических кораблей.
Лентера и Тоххайдо ждала их работа. Они боялись не успеть, но у них еще было время.
Полтысячелетия позади – так мало. Десяток лет впереди – так много.
Лишь одна надежда жила в них – что их агент окажется достоин вложенных в него усилий. И Кубикс Танцующего Лотоса получит нужные ему Сущности, и будет создан Диктатор.
И человечество останется жить.
Как хочется верить.
ЧАСТЬ 1
Глава 1 – Плато сушеной рыбы
Месяц Ледяного Дракона лениво взмахнул хвостом запоздалых снежинок, и исчез, унося в далекие края колючий взор зимы и холодное дыхание тенху, северного ветра.
Мир принял в свои мокрые и теплые объятия его брат, веселый Весенний Дракон. Начиналось время журчащего смеха ручьев и радостного перезвона тонких льдинок, суматошно толкущихся в ручейках, речках и реках, несущих их в спокойные воды великого океана.
Голодные с прошедшей зимы ястребы кружили над горными лесами, выискивая средь голых еще деревьев поживу – быстрого дикого кролика, либо жирного митеха, с по-весеннему еще мягкими колючками, либо едва родившихся лисят, оторвавшихся от матери.
Вот! Неосторожный кролик, не успевший сменить зимний белесый мех на летнюю полосатую зелено-коричневую шерстку, выбрался на прогалину. Чутко шевелятся уши. Зубы поспешно грызут кору с молоденькой осины.
Весна! Еда! Счастье!
Коршун пал вниз стремительной молнией. Миг, еще миг! И в когтях его затрепещет окровавленное тельце, испускающее крик страха и боли.
Под чьей-то ногой треснул сучок.
Кролик метнулся в сторону кустов. Шуршание тонких веток, мелькание белой шкурки – и он скрылся в безопасной темноте своей норы. Разочарованно клекоча, ястреб устало взбил воздух крыльями, поднимаясь к солнцу, туда, где он сможет вновь кружить и кружить, ожидая более удачной охоты.
Человек проводил его взглядом и так же разочарованно опустил бласт. Теперь кролика не достать – они роют норы длинной в сотни метров. Не кролики – а кроты! Кто только их назвал кроликами?
Свежего мяса сегодня не будет.
Как обидно.
Человек посмотрел на нежаркое утреннее солнце. Если он ничего не напутал, до города оставалось несколько часов ходьбы. Пожалуй, даже если к вечеру он доберется до города, вряд ли сразу найдет себе пищу и кров.
Придется сегодня питаться дарами дикой природы.
За полтора месяца, проведенных в горном лесу неподалеку от города, он уже устал от однообразной еды. Но что делать? Идти в город без подготовки – полное безумие. Первый попавшийся на дороге внимательный стражник – и ему остаток жизни придется питаться государственными харчами.
И вряд ли это будут деликатесы.
Наломав тонких веток с осины, он отодрал от нее же большой кусок коры. Прямо как тот кролик – пришло ему в голову. Скинув с плеч рюкзак, человек достал из него белое плоское кольцо, которое в его руках вдруг превратилось в тонкий полупрозрачный цилиндр, затем помутнело и застыло.
Это был походный котелок.
Набросав в этот странной формы котелок мелко наломанных веток и кусков коры, он поставил его на землю. Затем извлек из рюкзака несколько суповых кубиков. Рассмотрев этикетки, он выбрал крабовый суп. Крабовых кубиков оставалось всего несколько штук.
Стоило бы их поберечь, но сегодня особенный день. Сегодня он войдет в город.
Человек нехорошо помянул про себя всех предков интенданта. Это ж надо было родить такого любителя кальмаров! Теперь все кубики на базе были представлены кальмарами. Вареными, печеными, жареными – но кальмарами. Робкие ручейки куриных, крабовых или овощных кубиков неведомо как пробиравшиеся на склад мимо зоркого ока интенданта тут же расползались по бездонным карманам его помощников.
И никогда уже не появлялись оттуда на свет. Странный круговорот еды в природе.
Человек разломал в руках суповой кубик и бросил его в котелок вместе с упаковкой. Еще раз взглянув на солнце, человек передвинул свой рюкзак к ближайшему толстому дереву, по виду – дальнему родственнику ясеня. Усевшись на рюкзак, он оперся спиной о ствол дерева и закрыл глаза.
Суп готовится долго, можно и отдохнуть.
Или подумать. До города совсем немного, стоит вспомнить – не забыл ли он чего? Он окинул себя мысленным взором.
Среднего роста, среднего телосложения, темноволосый, одет в некую разновидность широких брюк и мягкий свитер, на плечах – мягкая короткая куртка, все примерно одного цвета – черного с мелкими оранжевыми и желтыми крапинками. На ногах – высокие шнурованные ботинки.
Судя по всему, он не должен особенно отличаться от местных жителей. Вот только с ботинками проблема – не носят такие в городе. Ни в северном, ни в южном. Но отказываться от своих ботинок он не собирался – слишком они удобны. Слишком много дорог он в них прошел, слишком привычны и пару раз даже спасали жизнь.
Про другую пару раз, когда именно ботинки были причиной его провала, он не собирался вспоминать.
С кем не бывает.
Его капсула проявилась на материке Чантэ, где был расположен Южный город – Кинто. За месяц стать подобным местным жителям? Нет. Слишком мало времени.
Изобразить из себя человека иного города намного легче. Северный город был для него подарком судьбы.
Что касается имени, то он собирался оставить свое собственное. Судя по пойманным телепередачам, имя Серж было вполне обычным для жителей Северного города, Ла-Тарева, стоявшего на берегу северо-восточного материка Имаросс.
Довольно удачно.
Таревцы были хоть и редкими, но достаточно привычными гостями на этом континенте. Между двумя крупными городами, располагавшимися на северном и южном континентах, существовало оживленное сообщение. И скоростными океанскими катерами, и довольно медленными, – по его личным меркам, – самолетами.
Между городами летали даже дирижабли – правда, как он понял, только пять месяцев в году. Весной и летом, когда влажные и холодные зимние ветры еще не несли себе гибель летающим гигантам. Влажность и холод – и ледяная корка нарастала за мгновения.
А дальше – падение и смерть.
Как-то трудно было себе представить лед и холод сейчас, под весенним солнцем.
Он падал, падал, падал… тихое звяканье котелка выдернуло его из недолгих объятий сна. Серж слегка потянулся, затем резко встал и подошел к котелку. Из того шел ароматный пар. Пошарив в кармане, он нашел ложку. Обтерев ее последней оставшейся салфеткой, он принялся есть суп.
Картошка, рис, куски нежнейшего крабового мяса и обжигающий кипятком и перцем бульон.
Вкусно!
Побольше бы крабовых кубиков – в который раз пожелал он. Поздно, конечно. Надо было на базе требовать кубики – что сейчас уши кусать.
Доев суп, он сложил котелок и сунул его в рюкзак. Бросил туда же и ложку. По-хорошему стоило бы отдохнуть чуток – но тогда он рисковал не попасть в город засветло. Подхватив на левое плечо рюкзак, он направился на восход – в той стороне был Кинто. Через четверть часа он выбрался на тропинку, петляющую меж деревьев, и крупных обломков скал.
Когда он уже скрылся за деревьями, из кустов осторожно выбрались три невысокие темные фигуры. Внимательно осмотрев его следы и обнюхав брошенную салфетку, они переглянулись и неспешно отправились вслед человеку.
Серж тем временем сумел взобраться на высокую, похожую на торчащий из земли палец великана, скалу. Достав пластинку бинокля, он рассмотрел предстоящий путь. Вроде бы все правильно. Свой маршрут он проложил, пользуясь давно заготовленной подготовленной картой и небольшой телепередачей о Плато сушеной рыбы.
Сколько он тут провел – а ни одной рыбы не видел. Ни сушеной, ни живой. Даже в речках, узкими блестящими лентами сбегавших к морю, он не видел рыбы.
Как странно.
Спустившись со скалы, он отправился дальше. Где-нибудь по дороге ему обязательно попадется пещера, либо приметная расселина, в которой он устроит свой тайник. Идти в город со всяческими интересными приспособлениями в дорожном мешке – это глупость, достойная лишь немногих.
Таковым он себя не считал.
К вечеру он добрался до города.
Ярко-алый диск солнца постепенно скрывался за горами. Деревья и скалы отбрасывали длинные тени. С каждой минутой становилось прохладнее. Впрочем, Махаров не беспокоился. Закаты на Шилсу долгие, у него есть еще часа два-три, прежде чем ночь распахнет свои темные объятия.
За спиной у Сержа висел уже не стандартный рюкзак, – а изготовленная в местных традициях емкость для вещей, носимая на левом плече. В общем, рюкзак – не рюкзак, нечто иное – дорожный мешок. Мешок ощутимо напрягал плечо, хоть все самые тяжелые приспособления остались в узкой пещере, – скорее лазе, – в часе ходьбы от города.
Серж привык носить груз за спиной, на обоих плечах. Но местные жители правую руку держали всегда свободной, а с левого плеча дорожный мешок мог быть сброшен в одну секунду и использован…
Как? Как защита от нападающего? Кто же мог быть нападавшим?
Агент задумался – ведь тут должны быть сильны традиции индивидуальных схваток, а по телевидению не было ни одной передачи об этом.
Весьма странно.
Тропинка вильнула и выбралась на небольшую плоскую площадку над городом. Еще полчаса назад Серж видел далекое сверкание стекла в свете заходящего солнца. Теперь же город лежал под его взглядом подобно огромной плоской рыбе, что прилегла века назад отдохнуть на берегу моря.
Прилегла – да так и заснула.
Город и впрямь был похож на огромную рыбу. Темный Старый Город – как голова этого исполина. Кварталы Нового Города, сверкающие чешуей стекла и огней, вытянулись на север длинным светлым хвостом. Промышленные кварталы на западе и Порт на востоке – как гигантские плавники.
Даже глаз исполинской рыбы хорошо просматривался, – Цветок Алмазной черепахи, – большая площадь, на которой были расположены все городские Управления. Полиция, медицина, городское хозяйство, транспортники, еще кто-то.
Спящий исполин. Он жив, он дышит разноцветными огнями, по его дорогам едут автомобили и ходят люди, на улицах растут шафранные деревья и кусты алой и лиловой ишивики.
Как красиво!
Он долго стоял и смотрел на город.
Какой он большой. Пять миллионов людей, и среди них – носитель Сущности. Один человек, который ему нужен, которого необходимо уговорить отправиться в прошлое. Удастся ли это ему? Серж пожал плечами. Посмотрим. Это был не первый его прыжок во времени, хотя первый – в будущее. Два прыжка в прошлое и теперь еще и один в будущее.
По меркам базы, теперь он ветеран.
Прошлое хорошо тем, что о нем многое известно. Почти все. Здесь все иначе. Хорошо хоть язык и письменность не изменились, все тот же интлинг, пришедший на Шилсу еще с Земли. Хотя временами в кадрах телевидения мелькали и малопонятные иероглифы, но общались люди на том же языке, который был родным для Марахова.
И это хорошо.
Серж поправил на плече надоевший уже дорожный мешок и начал спускаться к городу.
Несколько минут спустя отпечаток его ботинка в рыжей глине осторожно накрыла когтистая лапа. Лапа, обросшая густой, спутанной черной шерстью и украшенная когтями размером с человеческий палец. Когти щелкнули, согнулись и разогнулись, оставляя на глине глубокие борозды. Их обладатель посмотрел вслед человеку и улыбнулся.
Нехорошая улыбка.
За такую улыбку стоило бы убить. И убить как можно скорее, чтобы избавиться от серьезных неприятностей в будущем. Затем к темной фигуре, стоящей на вершине плоской скалы, присоединились еще две. Они постояли минуту-две неподвижно, внимательно рассматривая раскинувшийся под ними город.
Постояли – и канули в лес.
Как и не было.
Марахов оставил за спиной последние скалы, спустился по осыпающемуся под ногами склону, и прошагал старой бетонной дорогой через полузаброшенные сады, в глубине которых виднелись дома. Дома были разные – и большие, и маленькие. Чистые и ухоженные, либо смотрящие на прохожих запыленными стеклами окон.
Людей не было видно, лишь однажды Марахов услышал громкий разговор, доносящийся из одного дома. Что-то в разговоре было странное, но он не остановился – солнце уже наполовину спряталось за каменные волны гор. Надо было спешить.
По пыльной дороге, с видневшимися на растрескавшемся бетоне отпечатками шин, и какими-то подпалинами, он выбрался из этой полузаброшенной деревни. Впереди было еще с полкилометра до большого шоссе, по которому изредка проносились машины. Агент поравнялся с крайним домом, когда любопытство, наконец, взяло над ним верх.
Подпалины на дороге не давали Сержу покоя. Он не поленился и, встав на четвереньки, принюхался. Да, бетон хранил на себе запах огня и сгоревшей изоляции. Он встал, и отряхнул ладони.
– Это старый Токодзира. Никак не может выбросить свой древний «минни».
Раздавшийся позади голос заставил его вздрогнуть. Он сдержал себя и медленно обернулся с приветливой улыбкой на лице.
– Вы о чем, уважаемый?
Позади него стоял старик, одетый в неопределенно-светлый балахон, опиравшийся на увесистый посох. На концах посоха были набиты широкие медные кольца.
«Да это не посох, – мелькнуло в голове Сержа, – это боевой шест.»
Старик ткнул пальцем в сторону подпалины.
– Говорю, это Токодзира своим «минни» наследил. Вам, господин, это удивительно, у вас, в Северном городе, отношение к машинам иное. Подавай все свежее.
Марахов кивнул. Однако! Старик сразу же понял, что он не из Кинто.
– Ну, а мы живем чуть иначе, над нами птица-Мири редко золотые перья роняет. Вот и обходимся старыми вещами.
– А что за «минни»?
– Так ее все знают, это едва ли не первая из этих электрических машин, – удивился старик. – Неудачная вышла. Два-три года поездишь, а потом у нее усилитель начинает искрить. Иногда едем вместе с Токо из города и аж страшно. А ну, как в этот раз не доедешь, – шибанет искрой, – и вот он, Золотой Лотос перед глазами и спицы Алмазного колеса!
Старик изобразил рукой примерный контур Алмазного колеса. Серж кивнул с задумчивым выражением лица. Сам же он лихорадочно вспоминал, что можно сказать в ответ на слова о смерти и колесе перерождения. Насколько он понимал, это была довольно рискованная шутка со стороны старика.
Горожане серьезно относились к таким вещам.
Пауза затягивалась. Старик насмешливо смотрел на него.
– Кто хочет плавать, тот и утонуть может, – вспомнил Серж подходящую к случаю пословицу.
Старик медленно улыбнулся. Таревец знает местные поговорки?
Как удивительно.
– Господин, я не представился. Как это недостойно меня, сына уважаемого Ёсикаро Нобунага, – он глубоко поклонился.
Марахов поклонился в ответ. Дорожный мешок соскочил с плеча и чувствительно ударил по ноге. Старик усмехнулся. Серж невнятно ругнулся и потер бедро.
Старик тем временем продолжил:
– В последнее время мало людей заходит в нашу деревню. Она слишком близка от города, и тем неинтересна. А город растет и растет. Еще поколение – и город накроет ее своей тенью. Поэтому прошу простить мою невежливость, я был слишком рад увидеть неизвестного человека и забыл о правилах вежливости. Я Икиро Нобунага. Когда-то я работал в Архиве, а ныне – наслаждаюсь солнцем и звездами.
– Меня же зовут Серж Марахов. Я археолог из Ла-Тарева. Ищу всякие древности. Неподалеку от Кинто тысячу лет назад было много городов, вот я и решил приехать и побродить по горам.
– Вы храбрый человек, – покачал головой Нобунага, – отправиться одному в леса – это дело исключительного мужества.
Серж пожал плечами. За целых полтора месяца в лесу он не встретил зверя крупнее кролика.
Старик взглянул на небо.
– Однако солнце садится. Могу я вам предложить свое гостеприимство? Я работал в Архиве и могу многое рассказать о древностях.
В его голосе слышалось нетерпение. Как давно он не разговаривал с незнакомым человеком!
Марахов огляделся вокруг. Солнце уже почти скрылось за неровной линией гор. Еще полчаса-час, и станет темно. А он хотел попасть в город сегодня.
– Мне нужно в город, уважаемый господин Нобунага. Мы поговорим позже, у вас тут красивые сады, в которых приятно побеседовать с много знающим человеком, – вежливо отказался он. – Но сейчас мне нужно в город.
Нобунага понимающе кивнул головой.
– Очень печально. Но я верю, мы еще встретимся.
– Я в этом не сомневаюсь. Может быть, Вы дадите мне совет, где остановиться в городе?
Старик задумался.
– Год назад мне довелось провести время в гостинице господина Миримо. Я слышал, у него много гостиниц, но я бывал только в одной. Она рядом с дорогой, которая ведет в нашу деревню и зовется «Ван-ван». Это хорошая гостиница. Там можно легко уснуть, а утром – вкусно поесть.
Серж покопался в рюкзаке и вытащил маленький металлический кружок размером в ноготь мизинца. Его снарядили в дорогу несколькими килограммами благородных металлов в виде кружков, прямоугольных пластин, небольших кубиков и пирамидок. Кубикс полагал, что они будут не лишними для обустройства агента на новом месте.
Однако по телепередачам Марахов так и не сумел понять, каков тут обменный курс и стоимость жизни.
Протянув кружок старику, Серж сказал:
– Примите это как дар уважения. Эту палладиевую вещицу я нашел в развалинах городов еще на северном материке, Имароссе.
Брови старика поползли вверх. Он в изумлении смотрел на маленький кусочек блестящего металла с несколькими древними символами на поверхности. Затем он взглянул на агента и рассмеялся.
– Я вижу, мы с Вами обязательно встретимся. Позволю себе преподнести Вам ответный дар, – он покопался в карманах своего балахона и достал оттуда мятую цветную бумажку. – Вы ведь будете останавливать машину, чтобы вас довезли до города? Дайте водителю вот это. Не давайте ему ваших странных монет! У нас добрые люди – зачем вводить их в соблазн?
Старик опять засмеялся, поклонился Сержу, и направился к своему дому.
Марахов остался стоять со странным чувством.
Похоже, его только что назвали человеком, не имеющим головы.
Глава 2 – Хозяйка древнего сада
Янни Хокансякэ, высокий, черноволосый офицер полиции двадцати четырех лет от роду, перепрыгнул через невысокий заборчик и остановился. Он прищурился, – закатное солнце светило прямо в глаза, – и удивленно покачал головой.
Вокруг него были кусты ишивики, с мелкими, едва распустившимися лиловыми цветами и длинными, едва не в половину пальца длинной шипами.
Он попал в один из тех древних садов, что иногда встречались в Старом городе. Их владельцы уж и не помнили, кому из предков пришла в голову мысль окружить дом сплошной стеной кустов. Вряд ли они даже знали, сколько лет этому саду. Но с поистине величественным терпением восемь раз в год подстригали и подвязывали кусты, посыпали дорожки свежим белым песком, привезенным с Алмазных пляжей.
Иногда Янни завидовал этим людям.
Маленький сад посреди города – что может быть удивительнее! Но сам он поселился в доме без сада. Трудно ухаживать за ним, и столько времени уходит.
Янни раздвинул ветки кустов и вышел на дорожку. Где-то здесь спрятался тот, за кем он гнался.
Погоня привела их почти на край города. И лишь здесь угонщик допустил ошибку: запаниковав, он свернул не в ту сторону и попал в тупик. Теперь прячется в кустах, в надежде, что Янни не будет беспокоить уважаемых владельцев дома и сада.
Бесполезная надежда.
Янни видел, что на узкой веранде-энгаве стоит молодая женщина в легком снежно-белом платье и спокойно глядит в его сторону. Он слегка поклонился хозяйке сада и осторожно двинулся по дорожке, рассматривая кусты ишивики и песчаные дорожки. Женщина с любопытством наблюдала за ним. Затем она села в раскладное креслице и подняла с невидимого Янни столика маленький бокал. Слегка улыбнулась Янни и отпила глоток. Глаза ее блестели.
Погоня! В ее саду!
Как интересно.
Янни осмотрелся внимательнее. Участок, на котором стоял дом, был почти прямоугольным. Дом занимал примерно треть участка, а на остальном пространстве – около двух тысяч татами, – изгибались песчаные дорожки и цвели кусты.
Угонщик выбрал сад неудачно – верно, он и сам это уже понял. С трех сторон сад и дом окружала высокая, – не перелезть! – каменная стена. С третьей стороны, там, где он бросил машину, уже раздавались приглушенные расстоянием звуки сирены.
Это спешили на помощь Янни его коллеги.
Однако солнце уже садилось, и скоро искать угонщика будет сложно, да еще эти кусты с на изумление длинными шипами. Искать ночью среди ишивики угонщика – мало приятного!
Но не оставаться же в саду до утра?
Янни взглянул на хозяйку дома. Та улыбнулась ему в ответ. Но даже взглядом не показала, где спрятался преступник. Тогда Янни решительно направился в дальний угол сада. Краем глаза он увидел, как девушка в волнении наблюдает за ним. Громко шурша по песку ботинками, он прошагал три десятка шагов и остановился.
Он был готов поставить золотую статую бога удачи против горсти синих раковин, что угонщик залез вглубь кустов ишивики и теперь лежит напряженно прислушиваясь.
Пригнувшись, Янни разулся. Хозяйка дома в изумлении приоткрыла рот. Затем спохватилась и глотнула из бокала.
Янни присел, чтобы угонщику его не было видно. Достав из висящей на левом плече форменной сумки моток шелковой веревки, он привязал к ней ботинок. Затем легонько бросил его в сторону темного угла сада. Ботинок прошуршал по кустам. Янни, пригибаясь, осторожно вернулся к тому месту, где он свалился, перепрыгнув через забор. Веревка разматывалась и ложилась широкими кольцами на песок дорожки.
Мельком глянув в сторону дома, он слегка оторопел. Девушка взобралась на перила и смотрела в его сторону. Закатное солнце светило ей прямо в спину и ее изящная фигурка четко обрисовывалась под легким платьем.
Кроме платья, на девушке больше ничего не было. Воображение Янни разыгралось. Ему показалось, что он даже увидел…
Показалось?
Девушка увидела его остановившийся взгляд, чуть смущенно пожала плечами, и пристроилась на перилах более скромно. Она отвела от него взгляд и стала рассматривать свой сад. Не забывая краем глаза поглядывать за действиями Янни.
Наваждение пропало.
Как обидно!
Янни передернул плечами, и потянул на себя веревку. Выбрав слабину, он осторожно потянул к себе ботинок. В дальнем углу сада раздался шум – ботинок шуршал по кустам. Иногда Янни переставал тянуть к себе ботинок, изображая, будто рассматривает окружающие кусты.
Когда шуршание ползущего ботинка приблизилось, угонщик не выдержал. Справа от Янни затрещали кусты и темный силуэт мелькнул на фоне неба. Офицер тут же бросил веревку и коршуном кинулся за угонщиком.
Кинулся и охнул. Босая ступня попала на лежащий на земле отмерший сучок ишивики с острыми шипами. Угонщик в страхе обернулся. Увидев рядом с собой Янни, он отшатнулся и попытался запрыгнуть на забор. Но мгновения этой заминки хватило – Янни крепко ухватил его за правую руку. Повырывавшись минуту, угонщик сдался.
Он остановился и опустил голову.
Это был молодой парень, лет семнадцати, худой и нескладный. Янни минуту его рассматривал, затем все же признал.
– Так. Ты Минсэ Ван-Хи. Правильно?
Парень понуро кивнул. За забором скрипнули тормоза и раздались возбужденные голоса полицейских.
– И зачем же ты угнал у уважаемого учителя его машину?
Парень пожал плечами. Янни молча смотрел на него. Минсэ, запинаясь, произнес:
– Он мне не нравится. Он плохо нас учит.
– Да?
Парень покраснел.
– И еще он меня выгнал из класса, когда я записки кидал.
– И за это ты угнал его машину?
Минсэ молчал.
– У него машина хорошая. Я никогда на такой не ездил, – наконец пробормотал он.
Янни вздохнул и потянул за собой юного угонщика.
– Пошли.
Он доковылял по песчаной дорожке до ворот. Открыв деревянные створки, Янни вышел из сада и вытащил за собой Минсэ. Кроме его машины, и машины учителя, рядом стояли еще две машины. Трое полицейских уже направлялись к воротам сада.
– Оссу! Храбрый сен-шангер поймал матерого преступника! – весело приветствовали они Янни. – О! Преступник бежал быстро как ветер, и господину Хокансякэ пришлось сбросить обувь, иначе не догнал бы!
Янни усмехнулся, махнул рукой в ответ и сказал Минсэ:
– Сейчас отведешь машину учителю и семнадцать раз извинишься перед ним. Завтра утром, перед уроком, извинишься еще семнадцать раз.
Тот кивнул.
– Иди.
Минсэ шустро шмыгнул в машину учителя, включил двигатель и аккуратно развернулся. Скрипнули шины – и он скрылся за углом.
– Ребята, это парень из моего квартала. Спасибо за помощь.
Полицейские кивнули на прощание Янни и тоже уехали. Парень из родного квартала – вполне понятно! Когда можно было решить дело без суда – полицейские так и поступали.
Янни вернулся в сад. Девушки нигде не было видно. Он подобрал ботинок, затем подтащил другой и убрал веревку в наплечную сумку. Обув один ботинок, он, прихрамывая, медленно пошел в сторону ворот, осторожно наступая на ноющую правую ногу.
До его плеча дотронулась рука.
Он обернулся. Перед ним стояла девушка в белом платье, держащая в руках маленькую желтую сумочку. Она молча присела и стащила с его пораненной ноги носок. Отбросив его в сторону, достала из сумочки пластырь и щедро залепила им почти все ступню.
Затем достала из сумочки черный шелковый платок и ловко намотала его поверх пластыря. Быстрые, нежные пальчики прошлись по его ноге, коснулись икры. Рука полицейского помимо воли поднялась. Ему хотелось дотронуться до волос девушки.
Та чуть качнула головой, улыбнулась Янни и показала на выход из сада. Тихо хихикнув, девушка вернулась на веранду дома и грациозно опустилась в кресло.
Подняв бокал, она посмотрела сквозь него на сен-шангера и отпила глоток. Заходящее солнце золотило ее волосы. Казалось, на веранде устроился теплый домашний огонек.
Как волшебно.
Сен-шангер постоял минуту, затем поклонился молчаливой хозяйке древнего сада и вышел.
Ярко-красный «Сёкогай-электрик» ждал его.
Несколько минут Янни думал о молчаливой девушке. Затем постарался освободить мысли от нее и заняться своими делами.
Минут пять Янни обдумывал, как ему поступить. До конца смены оставалось еще полчаса, но ехать в восточный участок было уже поздно. Через час его ожидало свидание с Митику. Они договаривались встретиться в центре города, рядом с площадью Цветка. Если он поедет в участок – он опоздает на свидание.
Этого он не мог допустить.
Солнце уже почти село, когда он договорился по телефону с напарником, о том, что тот сдаст смену самостоятельно. Это не поощрялось, но сегодня Янни мог сослаться на раненую ногу.
Со спокойной душой сен-шангер отправился к дому Митику. Она жила в Старом городе, как раз неподалеку от древнего сада с молчаливой хозяйкой.
Дом семьи Митику, уважаемой семьи Токунэхо, был известен во всем Кинто. Ему было не менее тысячи лет, и едва ли не каждые десять лет его перестраивали, достраивали, расширяли комнатами, большими верандами и малыми энгаве, углубляли подвалами и хранилищами, возносили башнями и башенками.
За тысячу лет он превратился в удивительного вида замок посреди города. В нем сочетались совершенно разные стили и эпохи. Выложенные цветными камнями девизы древних Учителей соседствовали с гербами семьи из медного литья еще совсем не тронутого зеленью, а выщербленные от времени ступени круговых лестниц – с современными бесшумными лифтами.
Подъехав к дому семьи Токунэхо, Янни пристроил свой «Сёкогай» меж десятком иных машин. Достав телефон, он набрал номер Митику. Долго разговаривал с уважаемой матушкой Митику, госпожой Вахин-То, затем с братом Митику, затем с ее племянником. И только когда он уже был готов недостойно обойтись с приличиями и просто помигать в сторону окон фарами, к телефону позвали Митику.
Полчаса ожидания – и Митику вместе с Янни летят по ночной дороге.
Не отрываясь от управления машиной, Янни поцеловал девушку в обнаженное плечо.
Улыбнувшись, Митику укрыла плечо тонким шарфом и погрозила ему:
– Господин сен-шангер, ведите себя достойно, мы еще совсем недалеко отъехали от моего дома.
Затем она пригладила растрепавшиеся под ветром волосы и заявила:
– Я хочу сегодня побродить по окраинам. Говорят, там есть неплохие ресторанчики, где подают копченое мясо митехов. О, как я его люблю! – Она закатила глаза. – Почему вы меня им не кормите, господин Хокансякэ?
Янни улыбнулся.
– Сегодня накормлю. Только я плохо знаю рестораны на окраине. Нам любой подойдет?
– Мне подруга говорила о ресторане «Дза-дза» или «Буцу-буцу», об одном из этих… Ну, Вы же понимаете, господин сен-шангер! Не томите девушку! Девушка хочет копченого мяса.
Митику даже притопнула ножкой.
Янни понимал. В городе и, правда, были несколько ресторанчиков с такими названиями. Скорее это были не ресторанчики, а таверны, на первом этаже которых можно вкусно поесть, а на втором и третьем – сладко поспать. У них был один хозяин, с которым Янни даже как-то встречался по служебной надобности.
Господин Курима? Мирата? Мисима? Да, похоже, Мисима.
Развернувшись на перекрестке, он направил «Сёкогай» на юг. Как он помнил, ближайшая таверна господина Мисимы была именно там.
Оставив машину на стоянке у таверны, они с Митику вошли внутрь.
Сен-шангер огляделся.
Тяжелые деревянные потолочные балки и тяжелые же простые скамьи с высокими спинками. Столы, сколоченные из плохо отшлифованных досок. Черные, неровно кованые светильники на стенах. Все такое грубое, тяжелое… чуточку напоказ.
Именно это и не позволяло относиться к обстановке серьезно. Казалось, что таверна слегка улыбается посетителям. Мол, хотите – считайте меня неотесанным деревом, которое только и знает, что хвастаться своей грубостью и неотесанностью, а хотите – почувствуйте слабый намек на шутку.
Янни был тут пару раз и ему нравилась эта затаенная улыбка.
Навстречу им кинулся управляющий таверны.
– Какая нежданная удача! – горячо зашептал он. – Господин хат-шангер…
– Сен-шангер, – поправил Янни.
– Э-э-э… господин сен-шангер, я прошу помощи!
Янни поморщился.
Как не вовремя.
– Уважаемый хозяин, минуту.
Он выбрал столик в уголке и усадил там Митику.
– Прости, – улыбнулся ей. – Я сейчас.
Повернувшись к управляющему, он вопросительно поднял брови. Тот вдруг осторожно огляделся по сторонам и зашептал офицеру на ухо:
– Меня зовут Хэно Танака, я управляющий «Ван-ван». Господин сен-шангер, тут такая непростая ситуация. К нам пришел посетитель, вон он сидит в углу, почти уснул.
Янни оглянулся.
В дальнем от входа углу, над тарелкой с рисовыми шариками и тарелочками с приправой дремал человек. Впрочем, не совсем дремал. Вот он подцепил палочками один из шариков, ловко закинул его в рот, и стал медленно жевать.
Странный был человек. Было в нем нечто чужое этому городу. Когда он ухватил палочками кусочек приправы и отправил ее в рот за рисовым шариком, Янни в этом уверился окончательно.
В Кинто так не ели.
– Что-то неправильно? – повернувшись к управляющему нетерпеливо спросил Янни. – Я полагаю, это человек из Ла-Тарева.
– Да, господин сен-шангер, мы дружим с таревцами и наша таверна всегда открыта для них. Но дело в том… – Танака настойчиво потянул Янни за стойку.
Изумленный офицер пошел за ним.
– Дело в том, что этот господин расплатился с нами монетой из палладия! – прошептал управляющий.
Янни смотрел на него молча. Танака явно не все сказал.
– Эта монета… если можно так сказать… – тут управляющий замялся, – она покрыта древними надписями. Он где-то сумел найти эти монеты в развалинах городов.
Янни пожал плечами. Сказки. Древние города там, за горами, за лесами. Там, где водятся… э-э-э… там, где человеку жить невозможно.
– Господин сен-шангер! Эта монета стоит больше чем «Ван-ван»! И у него их тысячи!
Сен-шангер вздрогнул.
Ну что за день! Точнее, ночь!
Вначале безумная погоня за похитителем машины, оказавшимся бестолковым и нерадивым учеником. Теперь же – богатый сумасброд, битком набитый монетами и без телохранителей.
Таревец с карманами, набитыми древними монетами, в Кинто?!
Один! Ночью!
Эти неразумные таревцы!
Янни вгляделся в сидящего таревца. В облике того было нечто чужое, настолько чужое, что сен-шангер даже вздрогнул. Веяло от этого человека, недавно перешагнувшего порог взрослого возраста, странным и далеким.
Янни вдруг захотелось оказаться отсюда как можно дальше. За десятки, сотни рю! На островах, с дикарями, что питаются мясом светлых лазоревых и темных как ночное небо раковин туонга.
Янни Хокансякэ, сен-шангер Шангаса при Водоеме, офицер полиции с пятилетним стажем и двумя ранениями, вдруг почувствовал неведомый ему прежде страх. В появлении этого странного таревца он услышал вдруг отзвуки темных событий грядущего.
Чего-то страшного, липкого и опасного, что касалось лично его.
Янни вздохнул, стряхивая с себя странные видения и тяжелые мысли. Чего он разволновался? Обычный северянин, только слишком богатый и слишком неосторожный. Сен-шангера просили помочь – и он поможет. А свидание, верно, потеряно.
Как грустно.
Вернувшись за столик, Янни еще раз извинился перед Митику. Подозвав хозяина «Ван-ван» сен-шангер заказал копченого митеха на серебряных вертелах. И бутылку красного сухого вина к нему.
Уходя на кухню, Танака взглядом показал Янни на таревца. Сен-шангер кивнул. Повернувшись к девушке, он пожал плечами:
– К сожалению, госпожа Митику, дела нашли меня даже здесь.
Удивительно, но девушка обрадовалась:
– Неужели на «Ван-ван» собираются напасть грабители? Стрельба, звон разбитых окон! Всюду осколки зеркал и обломки резных столиков! Ах, что за картина! Крики поваров и разлитый по полу соус из акульих плавников!
У Янни отвисла челюсть.
Он оглянулся вокруг в поисках зеркал и маленьких столиков. И те, и другие куда-то попрятались. Видимо, готовились к нападению грабителей.
– И Вы, мой храбрый офицер, до последнего патрона отстреливаетесь от бандитов! Затем бросаетесь на них с голыми руками! А потом я горько рыдаю над вашим окровавленным телом с огромными пулевыми пробоинами!
Храброго офицера слегка передернуло. Он был дважды ранен за пять лет работы в полиции и вполне себе представлял, какие бывают дырки от пуль. Он вновь осмотрел таверну – все было тихо. Бандитов нигде не видно.
Таверна мрачно посмотрела в ответ. Идея Митику ей тоже не слишком понравилась.
С трудом подбирая слова, Янни произнес:
– Нет, уважаемая госпожа Митику – мне просто надо поговорить вон с тем человеком. И он кивнул на сидящего в углу таревца.
Глаза девушки разгорелись темным огнем. Она перегнулась через столик и прошептала сен-шангеру на ухо:
– Ведь это же явный таревский шпион! И Вы его сейчас разоблачите у всех на глазах! Ведь разоблачите же? Правда? Не отказывайте мне в этой маленькой просьбе. Тогда я Вам разрешу меня поцеловать – как идущему на смертельный поединок!
Янни поспешно согласился, нежно поцеловал Митику в краешек губ, – она успела что-то прошептать про таинственных незнакомцев и опасное оружие, – и направился к столику таревца.
Тот поднял взгляд на него.
Янни присел за его столик и представился. Незнакомец помолчал и с заметным акцентом произнес:
– Я Серж Марахов, археолог из Ла-Тарева.
Глава 3 – Ночная охота
Звезды закрыла тень.
Чье-то крыло мягко мазнуло яркую луну.
Ночной охотник летел невысоко над лесом, чуть накреняясь на крыло всякий раз, когда облетал вымахавшие выше собратьев дубы-великаны. Голова чутко отслеживала подозрительное движение – там, впереди. Глаза во тьме мерцали желтым – добыча не уйдет!
Но шорох и движение впереди вдруг исчезли. Филин круто развернулся в воздухе и направился к ближайшему дереву. Слегка взмахнул широкими крыльями, тормозя. Вцепившись кривыми когтями в крепкую ветку вблизи ствола, он оглядывался по сторонам, медленно складывая крылья.
Резко щелкнула тетива и короткий стальной болт вонзился в ствол дерева, пришпилив к нему одно из маховых перьев. Филин дернулся раз, другой и сорвался с ветви. Короткий взблеск глаз – и птица пропала в чаще. Филин был стар и хорошо понимал, что и охотник может стать добычей.
Второй болт припоздал.
Приглушенный удар. Сквозь листья посыпались мелкие кусочки коры.
Стрелявший злобно помянул всех предков демона неудачи и опустил арбалет. Затем потер щеку и отбросил с лица коробку ночного прицела. Едва слышно щелкнуло – из магазина вышел очередной болт и улегся на жесткое ложе. С тихим шипением механизм арбалета натянул тетиву и отключился.
Стоявший рядом старший охранник рыкнул нечто невнятное и засмеялся.
– С тебя двадцать пять сэгнату. Я же сказал тебе – этого старого дьявола так просто не подстрелить, – хмыкнул он.
– Я почти попал!
– Да, а я почти проиграл. Но твои сэгнату теперь мои, вернемся в казарму – отсчитаешь.
Они стояли на широкой и высокой бетонной стене. Пожалуй, это была не стена – нет! – это было целое укрепление. Два человеческих роста высоты, острые металлические шипы у подножия и с внешней стороны – высокий, в почти рост человека бортик с узкими бойницами. Эта стена окружала весь дом на расстоянии в пятьдесят шагов.
Немаленький дом – тут жил глава Средней Ветви Черного Древа, Син-ханза Ширай Гомпати.
Великая честь – охранять Син-ханзу!
Великая честь – и немалая опасность. У великих людей всегда великие враги. Вот и у великого Ширая Гомпати были враги – все семь дейзаку, вот уже тысячу лет совместно управляющих Кинто. За все двести лет, прошедшие с тех пор, как решительные люди, недовольные правлением дейзаку, объединились и создали Черное Древо, дейзаку так и не осмелились напасть. Но охрана была всегда готова вступиться в смертельную схватку за своего хозяина.
А пока… пока охранники охотились на филинов. Они были отличные стрелки – это знали все! Но охота редко была удачной. Редко, очень редко.
Как невероятно.
Вдруг оба охранника насторожились и поспешно разошлись в стороны. Им было поручено охранять ворота. Серьезное поручение – серьезное наказание провинившимся. Их товарищи по всему периметру стены тоже насторожились. Теперь все слышали, как где-то далеко гудели мощные двигатели.
Кто-то едет – еле слышное порыкивание двигателя далеко разносилось в ночи. Старший охранник прислушался, шевеля губами и отстукивая пальцем ритм двигателей по шершавому бетону стены.
Не менее пяти машин.
Младший охранник забросил за спину арбалет и вытащил из кобуры длинноствольный пистолет. В ухе старшего охранника пискнуло и хриплый голос начальника охраны, – вот ведь демонова пожива! пьет лойкэ на вахте, – произнес:
– Это господин. Охрана ворот, смотрите ястребами! Чтобы ни одна мышь, ни один кролик не прошмыгнул в ворота за машинами хозяина.
Охранники поспешно опустили на глаза коробки ночных прицелов. Все знали, насколько суров хозяин к недостойному несению охраны его загородного дома.
Пять длинных темных силуэтов остановились перед воротами. Миг – и толстая стальная плита тяжко и медленно поползла вверх, почти неслышно поскрипывая роликами и пощелкивая датчиками движения. Затем загудели двигатели, и в открывшийся проем въехали машины. За последней из них тут же опустились ворота. Все было нормально – охрана внимательно обшаривала окружающие дорогу кусты лучами ночных прицелов.
Машины остановились. Личный телохранитель Син-ханзы открыл тяжелую дверь бронированного «Шандая».
Медленно, с грацией хищного зверя Глава Средней Ветви вылез из машины.
Огляделся. Довольно усмехнулся – его охранники хорошо выучили недавний урок. В своем ночном прицеле он едва мог заметить на стенах одного-двух охранников. Остальные полтора десятка – как растворились на сером бетоне. А если он со двора не видит охранников, то враги снаружи их точно не увидят.
Хорошо. Достойно встречают господина. Он даже не будет наказывать тех двух, которых он еще издали заметил на стене у ворот.
Молча кивнув, он отбросил с лица ночную полумаску и взошел по ступеням. Один из телохранителей – «темных котов» – распахнул перед ним дверь дома. Син-ханза слегка прищурился. После ночной тьмы даже полутемная внутренняя комната казалась слишком ярко освещенной. Вслед за ним по ступеням поднялись и четыре его телохранителя.
У всех на лице пристегнуты маски прицелов. Ширай Гомпати всегда в опасности! Даже дома, даже в горячем бассейне с любимыми женами. Телохранители в это свято верили, так же как в то, что у демона южного ветра четыре крыла. Впрочем, охранять хозяина, когда он купается с женами в бассейне, их не допускали.
Как жаль.
Гомпати шел длинными, уже ярко освещенными коридорами. Его черные глаза горели, он чувствовал – сегодня особенный день. Особенная ночь! Его доверенный помощник не стал бы вызывать хозяина по мелочам. Что-то случилось – и Гомпати явственно чувствовал в воздухе запах будущей крови.
Возможно, что эти ученые, которым он столь щедро платит, сумели разобраться с… он даже чуть приостановился в нерешительности.
Но нет! Он не боится наследия Древних! Это только его наследство – только его! Только он, Син-ханза Ширай Гомпати, только Средняя Ветвь будет править Кинто.
Глава Средней Ветви быстро шагал, упиваясь мечтами. Шелковый черный плащ со знаком его достоинства – золотой пластиной Средней Ветви Древа – развевался за спиной. Плащ не спасал от ночной прохлады и был неудобен днем – но что ему до того?
Он потерпит.
Скоро ханзаку станут правителями города. Пора приучать жителей к виду черного зигзага на сверкающем золоте. Он остановился, поднял голову и засмеялся. Красивый новый герб будет у Кинто.
Гомпати любил все красивое.
«Темные коты» почтительно ожидали, пока хозяин досмеется. Вот он умолк и шагнул на первую ступень лестницы, ведущий в подземные этажи дома.
Син-ханза спустился по лестнице на два этажа под землю. У дверей комнаты обсуждений ожидал его помощник, таку-ханза Ник Сагами. Он низко поклонился господину и теперь ожидал, почтительно сложив руки перед грудью. Ширай Гомпати остановился перед ним и в который раз осмотрел своего первого помощника.
Удивительное тело досталось тому в наследство от родителей. Среднего роста, среднего телосложения. Карие глаза, один светлее, другой – почти черный. Темные волосы, лишь справа, ближе затылку, в его волосах виднелась светлая прядь.
Необычно. Для Кинто – невероятно.
Его отцом был таревец, некогда решивший уйти от холодных зим Имаросса к горячим ветрам и яростным ливням Чантэ. Он ушел из родного города, переплыл океан на большом катере, и основал в Кинто механическую мастерскую – таревцы славились хорошим знанием механики. Через пять лет он был владельцем трех мастерских, через семь – взял жену из известной семьи и принял ее фамилию.
Так делали. Редко.
Еще через год родился сын.
И вот теперь этот сын, Ник Сагами, стал левой рукой Син-ханза Средней Ветви Черного Древа. Левой. Ближней к сердцу.
Странной рукой.
Иногда сам Ширай Гомпати не мог сказать, что движет его помощником. В том боролись два великих первоначала жизни, и ни одно из них не могло победить. Но так было еще интереснее – чем труднее путь, тем красивее цель.
Ширай Гомпати любил красивое.
Син-ханза вошел в распахнутую перед ним дверь. В большой комнате для обсуждений был всего один шестиугольный стол и несколько кресел вокруг него. Комната выглядела пустой, но Гомпати никогда не приглашал на разговор много людей. Телохранители закрыли дверь и встали снаружи по обеим ее сторонам.
Глава Средней Ветви выбрал себе кресло, – он всегда садился на разные кресла за этим столом, – и медленно улыбнулся Сагами:
– Было что-то важное, что-то, что потребовало моего ночного приезда?
Ник Сагами равнодушно пожал плечами. Затем кивнул.
Кого-нибудь иного Син-ханза давно приказал бы удушить шелковым шнурком и отдать тело прибрежным демонам. Но – не Сагами. Сагами был таков, каков он был. Он не замечал давления снаружи себя. Он не боялся угроз. Внутри него кипел огненный котел страстей – и что было ему до внешнего мира?
И еще – он был полезен.
Поэтому Ширай Гомпати произнес еще раз:
– Так что же стало причиной столь срочного моего приезда?
Глаза Ника Сагами блеснули.
– Опасность. Мой господин – я чувствую опасность.
– Да?
– Вчера ночью в деревушке неподалеку от города видели быстроходный катер из Ла-Тарева. Этот катер не приходил в город – наши люди проверили в Порту.
– Ты можешь сказать что-то, что мне еще неизвестно?
– Да. – Сагами надолго умолк. – В городе появился таревец. Необычный таревец.
Син-ханза снял с левой руки браслет в виде четок из неровно ограненных алмазов. Камни напоминали крохотные пирамиды и прикосновения к ним дарили Гомпати спокойствие. Син-ханза положил браслет перед собой и пальцы его правой руки немедленно принялись ласкать драгоценные камни.
Сагами продолжил:
– Этот таревец – это не простой странник или турист. Он слишком богат. У него с собой несколько сотен палладиевых монет.
Гомпати заинтересовался. Палладиевые монеты? Интересно.
– Это все?
– Нет. Он пришел со стороны гор. Он прошел через Плато сушеной рыбы – и это странно!
– Это весьма странно, – поднял глаза от алмазных четок Гомпати. – Если это правда.
– Это правда. Я проверил. Он прошел через плато, через которое можно пройти только зимой! А весной, летом и осенью… вы сами знаете.
Глава Средней Ветви наклонил голову. Воистину удивительно – если это правда.
– Зачем он прошел через это плато? Ведь он мог пройти и через деревню, и через рисовые поля на склонах у моря?
– Я полагаю, – медленно произнес Сагами, – что он что-то спрятал в скалах на плато. И что шел он не один – его наверняка сопровождали охранники. Не мог он в одиночку пройти там весной.
Син-ханза задумался. Пожалуй, он бы рискнул полусотней бойцов, если бы дело стоило того. Больший отряд слишком хорошо заметен. А меньший… меньший просто исчезнет на плато, как исчезали такие отряды не раз. Он бы рискнул.
Из полусотни вернется десяток – но если дело стоит того?
Гомпати покачал в руке алмазные четки и осторожно уронил их на мореный дуб стола. Радужные лучи метнулись по темному дереву. Син-ханза указал Сагами на кресло через стол от себя. Тот осторожно сел. Затем вновь встал.
Гомпати пришла в голову мысль, что его столь невозмутимый обычно помощник ныне совершенно не похож на себя. Что же такого он видит опасного в таревце?
– Значит, ты полагаешь, что он оставил на плато нечто важное. Нечто очень ценное. Оружие?
– Мой господин, что иное стоит такого риска и жертв? Тот океанский катер был не только быстр, но и просторен. Полусотня хорошо обученных бойцов вполне могла на нем поместиться.
Син-ханза удовлетворенно кивнул головой. Иногда Ник Сагами почти угадывал его мысли. Опасная способность. Очень опасная.
Однако Сагами ему пока нужен.
– Что-то еще?
– Да, мой господин. Монеты. Это древние монеты – он расплатился одной монетой в трактире «Ван-ван». На металле были явственные надписи древних. И в трактире тут же появился некий офицер из Шангаса при Водоеме.
– Имя?
– Янни Хокансякэ, сен-шангер.
Син-ханза покатал на языке имя сен-шангера. Сила… Да. Сила и уверенность.
– Ты полагаешь, что между этим таревцем и Шангасом есть связь? И монета оказалась неким знаком?
– Вы сами это произнесли, мой господин, – стоящий перед Гомпати первый помощник низко поклонился.
– Слишком сложно. И где здесь опасность для нас? Этот таревец и шангер? Это нестрашно. Мы давно знаем о хороших отношениях между дейзаку и хозяевами Ла-Тарева. Оружие? Какое оружие может противостоять… – тут глава Средней Ветви понизил голос, – противостоять нашему оружию? Оружию предков…
Ширай Гомпати понял, что говорит почти шепотом и нахмурился. Он боится? Его страшат призраки прошлого? Здесь, в его владениях?
Как глупо!
Он возвысил голос.
– Ничто не может противостоять оружию предков! Ничто. Даже то, что могли изобрести эти хитроумные таревцы.
Сагами поклонился.
– Несомненно, это так, мой господин. Но открытый союз между дейзаку и таревцами принесет много беспокойства. Он даже может сорвать нашу работу по… – Ник Сагами запнулся, – …по овладению оружием предков.
Ширай Гомпати откинулся на удивительно неудобную спинку кресла. Надо будет заменить тут всю мебель, подумал он с раздражением. Чтобы какой-то кусок дерева мешал его раздумьям? Он свел пальцы вместе и постарался успокоиться.
Гневаться на мертвое дерево?
Как недостойно.
Сагами боится союза таревцев и шангеров? Что-то в этом есть. Его помощник не склонен беспокоиться по мелочам. Хотя сам Син-ханза, – все темные демоны свидетели, – не видел ничего опасного.
Не видел – и пусть небо падет на землю!
– Мой господин, я опасаюсь этого таревца. Он странный. Он очень странный. Я видел много таревцев в доме моего отца. Я дважды был в Ла-Тареве. Этот человек иной. Он несет опасность нашему делу, – прошипел Сагами.
Ширай Гомпати раздраженно махнул рукой. Но Ник Сагами не умолкал:
– Его монеты не просто очень редки и драгоценны. Они почти наверняка найдены в заброшенных городах! Вероятно – на Северном материке. На Имароссе зима стоит дольше, чем у нас и таревцы вполне могли добраться до развалин некоторых городов. А, возможно, они были найдены в развалинах неподалеку он нашего города, Кинто. И это еще более опасно…
Глава Средней Ветви Черного Древа внимательно слушал Сагами. Его помощник поистине неоценим – но вряд ли сам осознает это. Не в том его ценность, что он исполнителен и предан. И не в том, что он часто угадывает мысли хозяина до того, как тот сам их осознает.
Он драгоценен иным. Иногда его слова указывали на странные возможности, на удивительные пути и необычных людей. Сын Севера и Юга, Ник Сагами горел странным светом, освещавшим иногда те углы и дороги, о которых никогда бы не вспомнил житель Кинто.
Да, он был ценен. Но нельзя было давать ему этого понять. Син-ханза поднял палец и Сагами умолк.
– Я принял во внимание твои опасения, моя левая рука. Мы отправим шпионов наблюдать за таревцем.
Сагами поклонился. Гомпати надел на руку браслет и полюбовался игрой света на них.
– Но таревец не единственная наша проблема. Как успехи твоего искусника, Мурамасы?
Сагами помедлил. Его господин прав, таревец – не единственная проблема. Даже не главная. Он постарался изгнать из мыслей странные предчувствия, касающиеся прибытия в Кинто этого человека.
Вначале – дела, начатые уже давно. Таревец потом.
– Мой господин, Мурамасу воистину великий механик и ученый. Он близок к успеху. За пять лет почти постичь тайны предков – это невероятно. Ему необходимо еще два или три сезона и он завершит работу. Скоро тайна Гаки-о-Моро будет в Ваших руках!
Син-ханза Гомпати медленно улыбнулся.
Будущее было прекрасно.
Внутренним взором он почти видел его – будущее было просто ослепительным.
Он, Ширай Гомпати, владеет городом. И в руках его – Власть. Власть, данная ему не жителями Кинто, не другими ханзаку – Младшей и Старшей Ветвью Черного Древа.
Нет!
Свою власть он получит от полубогов – от великих древних предков! Только от них он примет эту власть. Нет, он сам возьмет ее, узнав тайну Гаки-о-Моро.
И тогда никто не посмеет напомнить ему о прапрадеде, – его тоже звали Шираем Гомпати, – который грабил и убивал в Кинто ночных прохожих.
Никто. Это будет так.
Как хорошо.
Глава 4 – Танец
Поворот левой руки. Взмах и удар правой ногой. Голова смотрит прямо. Еще взмах рукой – правой. И – серия прыжков, при этом тело всегда вертикально, а руки медленно движутся перед грудью. Защищают сердце и живот, и плывут, медленно плывут в воздухе…
Яростные движения ног и медленное, сонное сплетение рук.
Прыжок!
Мальчик подпрыгнул еще раз. Он дважды перевернулся в воздухе, оттолкнулся напряженными ногами от пола и крутнулся в обратном прыжке.
Он упал на шпагат и прогнулся на спину. Руки ласкают воздух, медленно перебирая невидимые струны. Пальцы рук чуть дрожат от напряжения – час Танца отнимает энергию целой недели обычной жизни.
Но он еще не устал. Нет, еще нет!
Отец не увидит этого!
Мальчик превратился в вихрь. И этот вихрь запел без слов, рисуя узор хризантемы на полу Танцевального зала. Светящиеся в полутьме алые ногти рук и ног плели и плели рубиновый паутинный кокон вокруг тела.
На мгновение вихрь превратился в бешеный ураган. Крепкое тело мальчика оделось в сверкающую огненную броню.
Затем резкий удар – и все стихло.
Мальчик неподвижно стоял с поднятыми вверх руками.
А вокруг падали и падали обломки стальных доспехов манекенов.
Госпожа Асэтодзин медленно прикрыла плотную занавесь над балконом, устроенным под самым потолком зала. Таких балконов было семь, и их обычно занимали важные гости и близкие друзья, приглашаемые на праздники и церемонии Гетанса поклонников Танца.
– У нас растет достойный сын, господин Титамёри, – улыбнулась госпожа Асэтодзин.
– У нас вырос хороший сын, госпожа Асэтодзин, – медленно кивнул Глава Гетанса поклонников Танца.
Он встал с кресла и, сложив руки перед грудью, поклонился жене.
– Я благодарен Вам, госпожа, что Вы подарили мне этого мальчика.
Госпожа Асэтодзин опустилась на колени перед мужем, обняла его ноги и прижалась к ним щекой. Затем подняла голову и взглянула ему в лицо
– Я признательна Вам, господин Хонами Титамёри, что Вы двадцать лет назад уговорили меня стать Вашей женой…
Великий Генту поднял с колен свою жену и прижал к себе. Она была высока – ростом почти с него. Титамёри вдохнул знакомый запах волос своей жены, и сердце его сжалось. Ведь тогда, два десятка лет назад, он мог бы ошибиться.
И пропустить свое счастье.
Он осторожно погладил ее по волосам и поцеловал.
Минуту спустя на балконе никого не было. Великий Генту и его жена покинули наблюдательный балкон Танцевального зала.
Мальчик стоял не шелохнувшись. Затем медленно расслабился.
Он все слышал, и знал, что отец и мать знают, что он слышит. Теперь они ушли и он мог отдохнуть. Его уважаемые родители знали, что в свои тринадцать лет он не сможет пройти Танец еще раз, как того требовала традиция возведения в наследники.
Ему еще тринадцать лет, но он начал бы Танец второй раз, если бы того захотел отец или мать. Но они ушли и позволили ему отдохнуть.
Юный Танцор медленно вышел из зала. Вначале горячая ванна, а затем дюжина часов сна. Или две дюжины…
Глаза его уже слипались.
По длинному переходу он дошел до душевой. Включив почти обжигающий кипяток, мальчик лег на стоящий посредине душевой комнаты мраморный стол и четверть часа наслаждался бьющими из потолка струями. Он лежал на спине и смотрел на потолок, где мраморная мозаика изображала десяток сцен из великого прошлого дэйзаку Танцоров.
Сын Великого Генту расслабился и постарался освободить голову от всех мыслей. Добившись, чтобы в голове воцарилась пустота, в которой медленно плавали редкие и сонные мысли, мальчик вновь взглянул на потолок. Под потолком стлался пар, его клубы складывался в неясные фигуры.
Вот белый еж, а вот – куст ишивики, вот серый демон Они в тигровой шкуре, а вот сам Плоский Дракон! Чуть левее в клубах пара довольно свернулась Кошка Хин-Чи, медленно изгибаясь в своем кошачьем Танце. Сегодня он увидел даже третью Сущность, Господина Лянми! Сын Великого Генту был готов поклясться – это был именно он!
Мальчик улыбнулся. Такое развлечение – и он сам его придумал. Он переполнился гордостью. И как всегда – на этом его голова вновь наполнилась мыслями. Пар опять превратился в плотную белесую завесу. Дракон Тао-Рю растворился в нем – как и не было. Кошка Хин-Чи махнула хвостом и исчезла. И лишь улыбка Господина держалась дольше всего.
Может быть это знамение?
Как необычно!
Мальчик перевернулся на живот, подставляя спину горячим струям. Затем на пять минут окунулся в холодную воду большой ванны, – почти бассейна, – и вышел из душа.
Полотенце выпало из его рук.
В комнате рядом с душевой сидел его отец.
Господин Титамёри расположился на мраморной скамейке, откинув голову на стену комнаты и закрыв глаза. Казалось, что он спал, но мальчик видел – это не так. Глаза отца открылись и в них блеснул веселый огонек. Он смотрел на растерянного сына и улыбался.
Мальчик пришел в себя, поклонился и сказал:
– Прошу простить, отец, что заставил ждать. Я не знал, что Вы здесь.
Великий Генту медленно улыбнулся и сказал:
– Вэнзей, я жду тебя через четверть часа у себя в кабинете.
Потрепав сына по голове, он вышел в коридор.
Пока мальчик поспешно вытирался большим полотенцем из жестких льняных нитей, он напряженно думал – что могло случиться? Танец? Но он хорошо провел Танец – и отец был им доволен.
Он сам так сказал матери!
Что же еще? Ритуал Наследника? Нет, не может быть. Этот ритуал в Гетансе поклонников Танца проводят, когда сыну Великого Генту исполняется полторы дюжины лет. Были исключения – когда Наследника объявляли и в пятнадцать, и даже в четырнадцать лет.
Но то были страшные годы! Годы, которые остались в прошлом. Сотни лет назад. Нет, все не то.
Накинув теплый халат, и причесав волосы гребнем из дуба, мальчик отправился к отцу. К кабинету отца вели длинные переходы, частью – простой серый камень, частью – украшенные шелковыми занавесями с рисунками из прошлого Гетанса. Вэнзей как-то спросил отца – почему так? Отец улыбнулся и ответил – чтобы будущим Танцорам было ради чего совершать подвиги.
По дороге мальчик постарался припомнить все, что он слышал от отца в последние месяцы. Ничего, что он мог вспомнить, не было столь важным. Но ведь отец позвал его в свой кабинет.
Невероятное событие.
Последний раз отец звал его в свой кабинет семь лет назад – когда Вэнзея представили его будущему Учителю Танца. Что-то случилось – отец не мог вызвать его просто так. Мальчик споткнулся. В полутьме коридора ему вдруг почудилась улыбка. Мальчик потер глаза. Улыбка растворилась в смутных тенях от колышущихся занавесей.
Знакомая улыбка.
Как странно.
Мальчик с опаской огляделся вокруг. Господин Лянми? Не может быть. Господин Лянми – это порождение Шангаса при Водоеме, первого и старейшего дейзаку Кинто. Это их Сущность. Он приходит только к ним, к Шангасу. Гетанс поклонников Танца был молодым дейзаку, ему не исполнилось и четырех сотен лет. Гетанс не имел своей Сущности – и это было хорошо. Сущности слишком непонятны, их сила удивительна, а причины поступков темны.
Опасно!
Мальчик улыбнулся и беззвучно посмеялся сам над собой. Что за мысли приходят в голову! Ему надо спешить и ему нечего бояться – ведь его позвал отец. Господин Лянми тут ни при чем.
Но призрак странной улыбки будоражил и волновал мысли. Вдруг мальчику показалось, что он знает, зачем его зовет отец. Но это невероятно! Он поспешил – время не бесконечно и четверть часа, которые дал ему отец, наверняка подходят к концу.
А вот и дверь в кабинет отца.
Тяжелая, черного дерева, кипяченого в желчи акулы-шохгу, она стояла несокрушимой скалой, способной противостоять Вечности. Желчь шохгу была весьма редка и дорога, но дерево, кипяченое в ней, никогда не гнило, не поддавалось стальному ножу и очень неохотно горело. Из него делали шкатулки для важных документов, а вот одному из прадедов мальчика пришла в голову мысль сделать дверь в кабинет.
Вэнзей осторожно погладил черное дерево. Ладонь скользнула по бронзовым фигуркам божков частой удачи, вкусной еды, верного пути, и острого глаза. Мальчик взглянул на верхний ряд бронзовых фигурок, у самой притолоки. Где-то там должен быть божок, которому художник придал черты лица самого достославного прадеда.
Странная шутка, если она была правдой. Но Вэнзею с самого детства хотелось узнать, какой же из бронзовых богов носит лицо его прадеда.
Мальчик собрался с духом и толкнул дверь. Тяжелая, почти несокрушимая черная дверь повернулась мягко, как игрушка из перышка на шелковой нитке, с которой в детстве играл Вэнзей.
Его отец стоял у окна и задумчиво рассматривал город.
Кабинет располагался на четвертом этаже, а этажи в доме Великого Генту были высокие, в три человеческих роста. Из окна был хорошо виден Старый город, и даже, часть Нового Города.
Мальчик прищурил глаза. После полутемных коридоров льющийся из окна яркий свет был слишком резок. Отец был одет в черный плотный халат с расшитыми золотыми нитями узорами, что свидетельствовало о необычности встречи. В этом одеянии глава Гетанса принимал лишь важных гостей.
Великий Генту медленно повернулся к сыну. Окинул взглядом и удовлетворенно кивнул. Жестом показал на стул у рабочего стола. Подождал, пока мальчик сядет, и сказал:
– Через три дня я и твоя мать отправимся в долгое путешествие. Мы направимся в Ла-Тарев. С собой мы возьмем твою сестру, Орики. Ей пора увидеть мир таким, каков он есть.
Вэнзею с трудом удалось подавить в себе крик.
Он знал, знал! Он понял, о чем собирался сказать отец еще тогда, несколько минут назад.
Господин Титамёри внимательно взглянул на сына:
– Я понимаю, что тебе тоже хотелось бы увидеть Ла-Тарев, но в этот раз ты останешься дома. Орики через месяц будет ровно дюжина лет и мы с госпожой Асэтодзин обещали ей подарок. Это и будет ее подарком. Ты ведь понимаешь?
Мальчик кивнул. О нет, он не обиделся, что его младшая сестра увидит другой край мира раньше его. Отец неправильно его понял – но не говорить же об этом?
Это будет некрасиво.
Глава Гетанса полуобернулся к окну:
– Взгляни, сын, там ты можешь увидеть мир – наш мир. Наш город Кинто и семь десятков малых городов и деревень вокруг него. И везде живут граждане Кинто. Есть еще тысяча островов в море, вдоль всего побережья. Там живут не знающие даже письма дикари. Это все тот мир, который ты видел до сих пор. Но есть и мир иной – мир Ла-Тарева. Тысячу или больше лет назад, они, как и мы, построили свой город.
Вэнзей внимательно слушал.
– Ты знаешь историю. Ты знаешь, почему и на нашем материке, Чантэ, и на материке Имаросс оказались покинуты старые города. Все люди из тех городов собрались вместе и построили города-крепости: Кинто и Ла-Тарев. Иначе они бы погибли. Ныне все по-другому, но до сих пор люди на Шилсу живут в двух больших городах. Эти города разные, совсем разные – ты видел на улицах Кинто таревцев, и потому можешь понять.
Мальчик улыбнулся. Эти таревцы такие смешные. На миг он забыл о том беспокойстве, что терзало его.
– Наши города разные – но некогда мы были одним народом. В это трудно поверить, но это было так. Мы с твоей матерью отправляемся в Ла-Тарев. Надолго, на месяц или два. Вернемся в месяц Огненной Обезьяны. Может быть раньше – в месяц Обезьяны Водной. Нам предстоят важные дела – и пусть путь наш будет удачен.
Мальчик уныло кивнул головой. Что же делать? Отцу нельзя отправляться в путь, но как это сказать?
– А пока – пока я объявляю тебя своим Наследником. Мы видели твой Танец. А с соседнего балкона за тобой смотрел твой учитель Танца, и мой первый помощник, Алехандро Таромэ. Я объявил тебя своим Наследником, – тут господин Титамёри улыбнулся, – так не подведи меня. Готовься быть главой Гетанса. И не занимайся Танцем больше необходимого.
Удивленный Наследник поклонился отцу. Как это – не заниматься Танцем?
– У тебя будут и другие обязанности. Ты должен учиться. Упорно учиться. Наследнику надо знать много больше, чем простому Танцору.
– Да, отец.
– А теперь ты можешь задать вопросы – я же вижу, они тебя доедают, – усмехнулся Великий Генту.
– Отец, как Вы собираетесь путешествовать в Ла-Тарев?
– Самолетом. В Ла-Тарев раз в три дня с аэродрома «Шоку» летают самолеты. Твоя мать хотела плыть морем, и Орики тоже, но у нас мало времени.
– Отец… можно ли отложить поездку на время?
Глава Гентанса поднял левую бровь. Неужели он ошибся, и его сын всерьез завидует своей сестре? Настолько, что готов испортить ей день двенадцатилетия?
– Из Ла-Тарева мне был передан знак. Меня ожидают. Нам необходимо ехать, – сухо сказал он.
– Отец! Отец… я беспокоюсь за вас. Столь дальние путешествия в самом начале весны опасны! – мальчик умолк.
Господин Титамёри почувствовал раскаяние. Как он мог усомниться в сыне?
– Не беспокойся, Вэнзей. Мы отправимся на новом и удобном самолете. Всего две промежуточные посадки за восемь тысяч километров. И все аэродромы хорошо организованы и безопасны. – Он улыбнулся. – Это вполне безопасно, так же безопасно, как твои полеты к бабушке раз в месяц. Я уже много раз летал в Ла-Тарев. Это было лет пять назад. Ты же помнишь те механические игрушки, что я всегда привозил тебе в подарок?
Мальчик кивнул. Ничего не вышло. И не могло выйти – Вэнзей уже понимал, что такое быть главой дэйзаку. Никакие внешние дела и опасения близких не должны сбивать с цели Главу Гетанса. Он решил при случае поговорить с кем-нибудь из Шангаса. Может быть, видение Господина Лянми означают что-то доброе?
Отец провел рукой по его волосам, отошел на шаг и сказал:
– По возвращению из Ла-Тарева мне будет что с тобой обсудить. Мир изменится. – Он помолчал и закончил разговор. – Пусть длится Танец!
– Танец вечен!
Мальчик поклонился отцу и вышел, задев полами халата за бронзовую фигуру основателя Гетанса. В любое иное время Великий Генту выговорил бы сыну за неуважение к предкам.
Но не сегодня. Все же мальчик был расстроен, что в поездку взяли не его, а Орики.
Дверь медленно закрылась. Улыбка сошла с лица господина Титамёри. Он потер грудь напротив сердца. Его терзали дурные предчувствия. Неужели с его сыном что-то случится, пока он будет в Ла-Тареве? Надо будет дать ему достойную охрану.
И этот странный сон.
Сегодня ночью ему снился Господин Лянми.
Глава 5 – Мерцающий взгляд
Крышка шкатулки красного дерева открылась с противным, визгливым скрипом.
Верховный жрец Шангаса при Водоеме, Тидайосу-шангер Тяу-Лин привычно поморщился.
Он давно уже мог заменить шкатулку на новую, или мог вызвать мастера, чтобы тот починил ее. Все равно при Шангасе жило много скучающих без дела храмовых мастеров. Но он мог – и не мог. Эта шкатулка слишком древняя, слишком драгоценная! Нельзя позволять нынешним храмовым мастерам касаться ее.
Они могут ее испортить.
Храмовыми они назывались по привычке. Они давно уже занимались вполне обыденными делами Шангаса – починить стул, стол, повесить новую дверь, заменить вышедший из строя экран телефона. Да и сам Храм был далеко. В горах. Покои Тидайосу-шангера и десятков его жрецов, мастеров и слуг располагались во вполне обычном здании.
Здании Управления полиции Кинто.
С тех пор, как Шангас при Водоеме на очередном большом собрании дейзаку Кинто получил в управление полицейскую службу города, большая часть высших чинов Шангаса поселилась именно в этом, высоком и просторном здании. Скоро им придется обживать иное здание.
Очередное большое собрание дейзаку должно было состояться через три месяца. На нем будет определен порядок управления городом на очередную дюжину лет. Было заранее известно, что Шангас при Водоеме передаст полицию города в руки Сошама Льняных Отражений, а сам получит в ведение образовательные учреждения и банки.
Через некоторое время и другие дейзаку сменят свои занятия. Не все сразу. Через какое-то время. Первым будет Кэнб Плоского Дракона. Он отдаст медицину и Порт в руки Арронсэ Синего Солнца, а сам возьмет в управление городское хозяйство и транспорт.
Такой порядок жизни был установлен давно, много сотен лет назад.
Сошаму потребуется помощь в передаче дел. Возможно, часть шангеров будет еще дюжину месяцев работать в полиции, возможно часть из них останется в ней надолго.
Или вообще решат именоваться сошамерами.
Такое бывало. Редко.
Но ни один из членов дейзаку не имел права заниматься одним и тем же делом более пяти дюжин лет. Это было не разрешено. Те же давние традиции, что пришли из глубин времени, что заставляли менять порядок жизни всех членов дейзаку. Когда-то давно этот срок составлял не пять, а всего одну дюжину лет. Говорят, в те времена люди были подобны полубогам, зная в совершенстве многие науки и ремесла.
Некоторые дейза в том сомневались. Некоторые – яростно чтили память предков и были готовы невежливо обойтись с несоглашающимися.
Как нехорошо.
Ведь все люди разные.
Тидайосу-шангеру не было нужды полагать что-то или спорить о прошлом. От второго его защищал сан, – мало кто был в Шангасе равен ему! – а от второго – глубокие знания. Знание прошлого было его обязанностью.
Он знал, что в прошлом было не больше, чем сейчас, людей, умеющих уверенно держать в руках острый хирургический нож, ловко нарисовать возвышенную поэму о лике Луны, и умеющих умело построить рыбацкую лодку.
Ныне жизнь изменилась, и новые знания и науки требуют более серьезного изучения. Поэтому все больше дейза меняли свой дейзаку или по соглашению оставались работать на прежнем месте. Но Кинто был верен древним традициям, и дейза раз в несколько дюжин лет меняли свои занятия. Немногие знали, откуда идут эти традиции, и почему основатель первого дейзаку – Шангаса при Водоеме – установил такие правила.
Верховный жрец знал. Знал и жалел о том.
Как печально.
Он взялся за крышку шкатулки и пошевелил ее из стороны в сторону. Шкатулка скрипнула особенно отвратительно, казалось, что дерево находило странное удовольствие приводить Тяу-Лина в дурное расположение духа. Вот уже несколько лет подряд Верховный жрец проводил обряд Мерцающего Взгляда.
Он пытался заглянуть в будущее.
И каждый раз древняя шкатулка раздражала его все сильнее. Будущее приближалось, а вместе с ним рос страх Верховного жреца. В этот раз он едва сдерживался – и проклятая шкатулка знала это! Он осторожно достал из нее палочки с рунами и со вздохом облегчения отставил шкатулку подальше.
Крышка скрипнула.
Тидайосу-шангер Тяу-Лин, Верховный жрец Шангаса при Водоеме, человек, проживший на свете десять дюжин лет, под началом которого было более двух сотен людей, видевший столь много страшных событий за свою долгую жизнь, не смог сдержаться.
Он громко и грязно выругался.
Дверь в Малый Храм приоткрылась, и в проеме мелькнуло лицо испуганного служки.
– Что-то случилось, госпо…
Верховный жрец раздраженно махнул рукой и служка испарился.
Крепко зажав в левом кулаке палочки с рунами, Тяу-Лин открыл лежащую перед ним древнюю книгу, с пожелтевшими, ломкими страницами. Пылинки желтым облачком взлетели вверх и заплясали в тонких лучах солнца, нашедших себе путь в плотных занавесях на окнах.
Пламя свечи в подсвечнике на столе затрепетало.
Жрец запрокинул голову и закрыл глаза. Медленно вздохнув, он выпустил воздух через нос. Еще вдох. Выдох. Вдох-выдох…
Минута, две…
Постепенно он успокаивался. Все, что было важным еще несколько мгновений назад, отступало. Он опустил голову, все также сидя с закрытыми глазами.
Медленный вдох, еще медленнее выдох…
Спокойствие вошло в его сердце, тихо и незаметно, будто яд черной змеи.
Время неспешно двигалось, словно ползущая по стволу сосны янтарная капля смолы.
Он медленно открыл глаза и остановил свой взгляд на свече.
Огонь.
Все пожирающий, всегда умирающий и возрождающийся. Огонь, в котором все исчезает и из которого рождаются миры.
Жрец сжигал в огне самого себя, свою душу, заполняя ее пустотой, жадной и жаждущей пустотой.
Как больно!
Голодная пустота внутри Тяу-Лина требовала пищи, она была готова втянуть внутрь себя все, что было рядом. Ощущение шершавой бумаги под правой рукой, мокрые от пота палочки в левой руке, и яркий, режущий огонь перед глазами.
Жрец сосредоточился на этих ощущениях, постепенно, тонкой струйкой заполняя пустоту внутри себя.
Ощущения смешивались внутри него, растворяясь друг в друге, превращаясь в колышущиеся тени предметов. Вот прихотливый изгиб огня, вот тени кусков дерева, отполированных бесчисленными прикосновениями, вот клочок бумаги…
Странная бумага.
Но Тидайосу-шангер не позволил себе отвлечься. Пустота внутри него была довольна – она получила пищу. Но пищи было мало, так мало! Нечто жадное и голодное внутри жреца хныкало и просило еды.
Затем вдруг взъярилось!
Еды, еще еды!
Оно бросилось на ограждающие его стенки души Верховного жреца. С большим трудом, сдавив в руках палочки и едва сдерживаясь, чтобы не разорвать ломкие древние страницы, жрец превратился в горнило печи.
В нем клокотало и ярилось Ничто.
Тяу-Лин тяжело и прерывисто дышал, на стол перед ним тянулась тонкая струйка слюны. Он подался вперед, смотря на огонь свечи.
Еще немного, еще чуть-чуть! И он сгорит в огне словно мотылек.
Жадная пустота была сродни огню, она требовала, умоляла, просила и угрожала!
Она хотела еды, любой, откуда угодно!
Еды, больше еды!
И в тот миг, как ее ярость стала почти непереносимой, жрец отпустил жадную силу.
В будущее!
Как страшно!
Глаза жреца распахнулись. Его рот раскрылся в неслышном крике. Силы, вызванные им, жестоко терзали его изнутри. Затем они ринулись открытой дорогой. В грядущее. Вслед за ними метнулся внутренний взор жреца. Он дергался, метался из стороны в сторону, танцевал и мерцал.
Будущее слепило жреца.
Опаляющий огонь нерожденного солнца не давал жрецу смотреть прямым взглядом. Его взгляд выхватывал кусок там, каплю здесь, проникал сквозь тонкие щели, медленно просачивался, словно вода сквозь песок…
Мерцающий взгляд.
Создавший сотни лет назад этот обряд жрец умел давать имена.
В тот миг, когда огонь грядущего опалил душу Тяу-Лин, тот гортанно выкрикнул некое имя и подбросил над столом палочки с рунами. Правая рука судорожно сжалась раз-другой, царапая и сминая страницы книги.
Дернувшись всем телом, жрец откинулся назад, подальше от ослепляющего огня маленькой свечи. Он обвис на стуле полупустым мешком из-под риса. Все его силы ушли на этот обряд, руки и ноги дрожали.
С огромным трудом он отер рот от слюны.
Как тяжело.
Четверть часа Тидайосу-шангер сидел не шевелясь. Затем поднял голову и посмотрел на стол. Ослепительный огонь все пожирающей пламенной пасти, каким он виделся еще полчаса назад, превратился в едва заметное мерцание, почти трепетание крыльев молодой бабочки-окку.
Тидайосу-шангер со вздохом достал из глубокого кармана серебряную бутылочку с настоем трав, отхлебнул глоток, затем еще. Вяжущий сок трех сотен целебных трав прокатился по горлу. Немного погодя он глотнул еще два раза и с сожалением убрал бутылочку обратно.
Много настоя пить нельзя.
Осторожно расправил смятые страницы «Канона перемен».
Встав из-за стола, он осмотрел рассыпавшиеся по нему палочки с рунами. Было их ровно одиннадцать, как и должно было быть. Еще три упали со стола – они не принимаются во внимание.
Сегодня Верховный жрец использовал полный набор для гадания. Слишком важное предсказание он проверял.
Обойдя стол, он рассмотрел все расположения палочек и рун. Одна из палочек лежала на двух других, закрывая от взгляда их руны. Тяу-лин шевельнул седыми бровями.
Как неудачно.
Он осторожно осмотрел палочки и сумел разглядеть руны. Та, что лежала сверху, была наиболее важной во всем раскладе. Луна. Покровительница древних Сил. И Солнце со Звездой Силы под Луной. Луна лежала посередине Звезды Силы, едва удерживаясь другим концом на самом краю Солнца. Малейший толчок – и она упадет. Весь расклад изменится.
Тяу-Лин осторожно отошел от стола.
Он взял чистый лист плотной бумаги, достал из кармана ручку и зарисовал весь расклад, расставив везде значки рун. На каждой из четырех сторон палочек была выжжена особым клеймом своя руна. Жрец записывал лишь те руны, что оказались сверху.
Внимательно прочитал те слова и строки в книге, которые во время обряда оказались отчеркнуты его накрашенным синей краской ногтем, он тоже переписал их лист.
Теперь необходимо рассмотреть все вместе. Так, Черепаха на севере. Ветер и Синий огонь справа. Красный огонь, Холодный ветер… дальше, дальше… Солнце, Звезда Силы и Луна справа. Хорошо, что сверху именно светлая Луна! Дальше, дальше… Измерив расстояние между Солнцем и Сокрушающим Ветром, он вчитался в сроки из книги.
«Третий месяц – талая вода… Придет далекий Дракон нежданною весной… И пятый сын вдруг станет первым…» Ничего подходящего к раскладу рун. И руны лежат хорошо.
Жрец улыбнулся. Он только сейчас понял, как устал. Но все так хорошо, обряд не показал исполнения древнего пророчества. Он не смог сегодня заглянуть очень далеко в будущее – два его канджао позади и силы стали уже не те.
Но то, что он видел – не предвещало в ближайшее время плохого.
Забрав с собой бумагу, и загасив бронзовым колпачком свечу, он отправился в свои личные покои. Служки закрыли за ним дверь.
Тидайосу-шангер спешил сообщить Главе Шангаса приятную весть – ничто не должно серьезно омрачить жизнь жителей Кинто в ближайшие месяцы. Добравшись до своих покоев, он крепко запер за собой дверь и только потом подошел к столу. Он набрал номер Главы Шангаса, Хёгу-шангера Чженси. Несколько долгих минут, и на настенном экране появилось жесткое лицо, с четко обрисованными твердыми скулами и острыми черными глазами.
Хёгу-шангер.
Чженси чуть кивнул головой, приветствуя Верховного жреца. Тот прокашлялся и произнес:
– Проведенный обряд не показал ничего. Пророчество не осуществится в ближайшие дни…
Жрец вдруг умолк. Он вспомнил, насколько странным показался ему в первый момент текст из книги. Неужели он ошибся? Он задумался. Глава Шангаса терпеливо ждал. Тяу-Лин вспомнил строки из книги и месторасположение палочек с рунами. Нет, все истинно. Хотя… но нет! Он кивнул в подтверждение мыслям и взглянул на экран:
– Я провел обряд, и тот не показал ничего. Полагаю, у нас еще есть много времени. Либо оно вообще не осуществится. В истории города бывали и ложные предсказания.
– Будем молить богов удачи, чтобы это было так, – лицо главы Шангаса просветлело, он довольно кивнул и отключил связь.
Жрец зажег в чаше для благовоний, стоящей рядом на высокой тонкой подставке несколько сандаловых тростинок и устало опустился в резное кресло из красного дерева. Ароматный дым поплыл по комнате.
Надо было подумать. А младшие жрецы пока пусть прибирают Малый Храм, готовя его к будущим обрядам. Обряды… Странный результат Мерцающего взгляда волновал Тидайосу-шангера. Обряд оказался не цельным, сейчас он видел это хорошо. Текст из книги не слишком соответствовал раскладу рун.
Может быть, на днях провести еще один обряд? Но он так устал. Да и сделано все было должным образом. Руны никак не указывают на исполнение пророчества.
Голова Тидайосу-шангера склонилась на грудь, и жрец заснул.
Он не видел, как в опустевшей комнате, где еще курился слабый дымок над свечой, палочка-Луна таки соскользнула с Солнца и повернулась.
На Звезду Силы легла Темная Луна.
Как жаль.
Глава 6 – Человек из теней
Палочка соскользнула и повернулась.
В бинокль было хорошо видно, что человек выругался и перехватил палочки удобнее. Мгновением спустя его слова, прошедшие через сложную систему шифровки и кодировки, раздались в комнате, где стоял наблюдатель.
Это было не слишком удобно – слова отставали от движений губ. Это сбивало. Иногда это мешало правильно понимать говорившего. Но это был единственный способ обеспечить секретную связь.
А она была необходима.
Дейзаку имели неплохо оснащенные службы разведки. И то, что по древнему обычаю эти службы предпочитали называться Пятой канцелярией, Глазом Синего Цветка, Малым Помощником, и прочими безобидными названиями, не меняло сути. Чтобы противостоять им, приходилось использовать не только созданную собственными искусниками технику, но и технику, пришедшую с другого края мира, из Ла-Тарева.
У ханзаку были неплохие связи с контрабандистами северян.
Наблюдатель опустил бинокль и потер замерзшие руки. Холодно. Еще десяток минут ничего не должно произойти, и он может поразмять пальцы. Их информатор скоро придет, как и было ему сказано, в это недорогое кафе, где его ожидает человек ханзаку.
Совсем дешевое кафе, просто забегаловка, в которой обычно питались студенты и рабочие Порта. Никаких цветных скатертей на столах, никаких салфеток, только неизменные деревянные палочки, пяток приправ и плотный коричневый пластик стола с узором под дерево.
Подумать только! Всего пять приправ. Впрочем, еда здесь была вкусна и питательна. А большего от нее и не требовали.
Наблюдатель качнул головой, рассматривая вывеску кафе, которое располагалось через неширокую, мощеную камнем, и щеголяющую бетонными заплатками улицу. Это надо же! «У пьяной акулы» – такие названия пристали больше северянам, чем Кинто, даже и самой его окраине. Он глядел на дорогу, на узенькие пешеходные дорожки и маленький, – всего в два татами, – сад у входа в кафе.
Видно было хорошо, во всех подробностях.
Наблюдательный пункт был организован в доме напротив. Очень удобно – узкие окна, выдающиеся из дома в виде маленького фонаря. Их так легко закрасить полупрозрачной серебряной краской, которой иногда покрывают окна для защиты от палящего летнего солнца. Наблюдать за соседним кафе из такого укрытия – сплошное удовольствие. Если бы не присутствие… если бы не тот, кто сидит за спиной.
Тем временем, на улице остановились два моряка, посовещались, глядя на вывеску, где была изображена разудалая акула с раскосыми глазами и сизым от пьянства носом. Подумали – и нырнули внутрь. Близился вечер, и на улице стояла удушающая жара. Бравым морякам самое время промочить горло.
Наблюдатель вновь поднес к глазам бинокль. Вздрогнул. Поспешно обернулся, глядя в темный угол комнаты, где сидел еще один человек, и глубоко поклонился.
– Господин, он пришел.
Сидящий резко поднялся и подошел к окну. Им оказался глава Средней Ветви Ширай Гомпати. Не глядя, он протянул назад руку – наблюдатель поспешно отдал ему бинокль.
В этот миг в комнату неслышно вошел таку-ханза Юкима Хотто, который в Средней Ветви Черного Древа ведал делами шпионов и дознавателей. Это был среднего роста тщедушный седой человечек, лет шестидесяти пяти, от которого всегда пахло либо жасмином, либо вишней. Главный шпион любил жевать корень репейника. С разными ароматами.
Вот и сейчас, почувствовав запах горькой вишни, Глава Средней Ветви безошибочно определил, кто к нему подошел.
Не отрываясь от бинокля, Гомпати брюзгливо отметил:
– Ваш человек опоздал
Хотто пожал плечами, прожевал корень, и невнятно буркнул:
– Это не наш человек. Это свободный информатор, хоть мы и договорились, что работать он будет только на нас, – последние три слова главный шпион выделил.
– Все равно, приучите его к дисциплине. Я здесь уже треть часа жарюсь. Скоро час Вечернего Волка, а у вас тут несносная жара. Агенты должны приходить вовремя, или не приходить вообще. В последнем случае их должны находить в заливе.
Хотто кивнул и пробурчал нечто утвердительное.
И не удержался от дрожи. В комнате было очень холодно – все охладители работали на полную мощь.
Минутой позже они услышали голос пришедшего на встречу информатора. Тот шептал, что принесенная им информация очень важна, и к его обычной ставке он хочет четырехкратную прибавку.
– Спросите у него, что он там принес? – холодно сказал Глава Средней Ветви.
Хотто зашептал в микрофон, и чуть позже ханза, сидящий в кафе, повторил его слова. Информатор довольно улыбнулся. По его словам выходило, что это нечто о переговорах Главы Танцоров с Ла-Таревом.
Скулы у Гомпати закаменели.
Он почти прошипел:
– Дайте ему три ставки и немедленно забирайте информацию!
Главный шпион хотел возразить, но, увидев лицо господина, подавился корнем и зашептал в микрофон. Еще несколько минут информатор торговался и пытался получить пять ставок. Все это время лицо Ширая Гомпати приобретало все более темный оттенок.
Покосившись на своего хозяина, Хотто передвинул переключатель на крошечном поясном пульте и шепнул в микрофон пару слов. Жевавший в этот момент жареного кальмара информатор закашлялся. Глаза его забегали по сторонам. Затем он поспешно согласился на три ставки. Забрав денежную карточку, он взамен ее передал маленькую звуковую пластину.
Бледно улыбаясь, информатор, вышел из кафе. Глаза его совершали танец тщательно подавляемого страха.
Наблюдавший эту картину Гомпати со слабым интересом спросил у Хотто:
– И что Вы ему сказали?
– Я не ему сказал. Я сказал это нашему агенту там, в кафе, что если этот слизняк будет упорствовать, то его надо убить, и забрать информацию бесплатно, – с удовлетворением в голосе сказал главный шпион. – Как я и думал, у него тоже хватает денег на хорошую аппаратуру. Обычно мы говорим с агентами по высшим, отлично защищенным каналам, а по низшим и средним даем общие указания.
– Этот информатор слушает наши нижние каналы?
– Да, господин.
– И он жив?
– И он жив. Это очень полезно – знать, чем владеет твой информатор и пользоваться этим.
Ширай Гомпати вновь поднес к глазам бинокль. Он посмотрел на информатора, который поспешно сел в машину и уехал. Затем Глава Средней Ветви повернулся к Хотто и задумчиво произнес:
– Мне не понравилось выражение лица этого человека, когда он говорил о деньгах. Он достаточно жаден и достаточно глуп, чтобы начать работать не только на нас. Необходимо, чтобы его нашли в заливе не позднее завтрашнего вечера.
На бесстрастном лице Хотто мелькнула тень какого-то чувства:
– Но, господин, он дает нам ценную информацию изнутри Гетанса! Очень ценную! Вот и в этот раз он принес что-то крайне важное, он не стал бы требовать…
– Да? Тогда проследи, чтобы его нашли в заливе уже через два часа, – перебил его Гомпати.
Он леденяще улыбнулся и вышел из комнаты.
Сев в поджидавший его черный бронированный «Шандай-цунами», он выкрутил кондиционер на максимум и несколько минут наслаждался ледяным покоем. Затем в машину сел Юкима Хотто. Вместе они прослушали запись разговора Главы Гетанса с сыном. Гомпати дал знак и его «Шандай» тронулся с места. Когда машина набрала скорость и вырулила на ведущее вдоль моря шоссе, глава Средней ветви мрачно произнес:
– Мне не нравятся Танцоры. Они слишком молоды. Почти так же молоды, как и мы. Это опасно.
Хотто поднял седую бровь. Его господин боится молодых Танцоров? А древних шангеров он не боится? Или старого Кэнба Плоского Дракона, который ныне стал самым сильным из дейзаку?
Как странно.
Гомпати включил в салоне музыку. Высокие вибрирующие голоса певцов под ритмичные удары мягкого барабана наполнили машину. Не глядя на Хотто, Син-ханза усмехнулся:
– Ты думаешь, а как же Шангас при Водоеме или Арронсэ Синего Солнца? Или эти самодовольные дрэгхэ, которые зовут своим отцом глупого ящера?
– Да, мой господин. Танцоры не слишком сильны. Они молоды и у них мало денег…
– Ты ничего не понимаешь, – с досадой бросил Син-ханза, – они молоды и бедны, и в этом их сила. Они готовы взорвать мир, чтобы встать вровень со старыми дейзаку. А это значит, что им придется думать о тех возможностях, о которых никогда не вспомнят старые дейзаку. Они будут лезть в любую щель, искать странных возможностей. Но они дейзаку, и не пойдут против своих. Они будут расти за наш счет.
Он замолчал. Затем добавил:
– Гетанс и подобные ему – самая страшная угроза для нашего дела.
Главный шпион обдумал слова господина.
Как удивительно!
Машина плавно покачивалась на шоссе. Впереди и позади неслись такие же черные «Шандаи» с охраной. За минуту до того, как город совсем скрылся за спиной, Ширай Гомпати жестко сказал:
– Танцоры опасны. К Гетансу на днях прибыл агент из Ла-Тарева. Твоя служба его пропустила, а мой Левый помощник – нет. Вышли сегодня же в Ла-Тарев нашего человека со всем необходимым. Еще одного – с тем же комплектом в самолете, в котором полетит Глава Танцоров.
– Да, господин, – медленно кивнул главный шпион и достал из кармана телефон.
Гомпати закрыл глаза и задумчиво произнес:
– Только бы твой человек не оказался слишком жадным. Будет жаль, если эта информация распространится.
Вечером информатора нашли в заливе. Но было уже поздно.
Шата-ханза Ванси Хэнь, глава Младшей Ветви Черного Древа, лежал на широком ложе из желтого атласа в своем большом и крепком доме на улице Синих теней и обдумывал ситуацию. Он только что поговорил со своими агентами, два часа назад выдававших себя за двух моряков.
Ванси Хэню давно хотелось слегка укоротить излишне, – даже некрасиво! – длинные руки Син-ханзы Ширая Гомпати. Теперь такая возможность представилась. Он довольно улыбнулся и ущипнул за ногу лежащую рядом женщину. Женщина недовольно повела плечом, но промолчала.
Ванси Хэнь этого не заметил. Он затянулся трубкой, сладкий дым листьев ларшавхи кружил голову и нежно щекотал ноздри.
Какая ситуация, ханза! Какая великолепная ситуация!
Он поставит этого выскочку на место.
В конце концов, не его ли, Гомпати, прадед, всего сотню лет назад грабил и убивал ночных прохожих в Кинто?
Сотня лет?
Слишком недавно.
Как неподобающе.
Господин Лянми. Часть 1
© Copyright: Май Магов, 2003
Свидетельство о публикации №203062000154
Свидетельство о публикации №203062000154
Рецензии
Первая часть книги "Господин Лянми" из серии про Империю Шилсу.
Что это, - фантастика или фэнтези, - решать вам.
Май Магов 20.06.2003 23:04 • Заявить о нарушении
Что это, - фантастика или фэнтези, - решать вам.
Май Магов 20.06.2003 23:04 • Заявить о нарушении