О двух путях становления в искусстве текст к перформансу моих др

       О двух путях становления в искусстве
   

 Любое творчество – это всегда путь поиска ответов на вопросы, без разрешения которых невозможно дальнейшее существование. Есть  два пути: медитативное сосредоточение и/или дерзкий план прорыва «сквозь»,
созерцательное, пассивное ожидание самораскрытия мира и/или волевое завладевание формирующими его силами.
           Первый ничего не производит с реальностью, но лишь последовательно раскрывает её в движении письма-рисования. Художник полностью примирен с миром и без остатка доверяет себя ему, не оказывая сопротивления. Он отдается потоку бытия, направляя его движение касаниями. Так рождается «Белая картина»; по затянутому белыми листами пространству медленно движутся два белых танцора. Они не появляются как фигуры на фоне, не задают своими движениями геометрию пространства, но возникают в точках, из которых  разворачиваются его внутренние объемы; белое в белом. В этом пронизанном микроскопическими движениями поле начинается письмо художника, которое движется по листам бумаги и вибрирующим телам. И художник и танцовщики пытаются не столько совершить действие(письма, танца), сколько сделать его возможным. Танец будто только приоткрывает избыток пространства, из которого художник начинает вытягивать изображение. Стоит только коснуться пульсирующей плоти и она тут же начнет свое раскрытие в образ. Однако это раскрытие не завершается исполнением, но лишь приоткрывает нечто, что тут же скрывается следующим разворотом тел и пучком линий. Так, переходя от микросостояния к микросостоянию, скользя на границах письма-изображения-жеста, выходя из одной перцептивной формации в другую  нас ведут не к разрешению, но к медитативному наращиванию напряжения. Кажущийся финал оказывается лишь переходом к следующему состоянию. Захваченный потоком становления, увлекая в танец вихрь событий, художник должен успевать удерживать в равновесии готовые иссякнуть в непредсказуемом импульсивном движении возможности формирования, одно неверное движение и он будет разорван ими. Остановка означает катастрофу, а каждое следующее    движение должно  изобретать  и  применять  собственное  правило. Чтобы устоять в состоянии   постоянно ускользающего равновесия, идут на риск. И с каждым шагом всё быстрее и    быстрее вращается рулетка,  всё неистовее и неистовее  бросаются    игральные кости.
           И вот пространство до отказа вычернено  линиями и фигурами. Откликаясь касаниям, оно полностью обнаружило и исчерпало себя, оно буквально оказалось вывернутым наизнанку. Когда ему уже нечего отдать, оно начинает брать, втягивать в себя по законам абсолютно черного тела. И рвутся испещренные рисунками одежды из кальки и картона, рвутся натянутые полотна. Но что же остается в итоге, каким результатом могут вознаградить себя зрители и исполнители? Первые смогли увидеть мгновение «Белая картина», вторые растаяли в его исполнении. Вместо завершенного произведения искусства художник создавал разрастающуюся сеть возможностей его актуализации, которая проявилась не по типу объективации, (овеществления), а по типу события, осуществление которого тут же рассеивает без остатка его само и тех, кто сбылся в нем «Белой картиной».      
               II путь напротив предполагает выработку предварительной стратегии и тактики волевого прорыва сквозь лоскутное одеяло эпох и стилей мировой культуры. Однако, делающий ставку на свою волю а не на уступание себя раскрывающейся реальности и в качестве последних оснований обнаружит тот уровень реального, который  соприроден его воле, а именно, гладкую поверхность человеческих стремлений и желаний.
                Так, то следуя линиям подчинения, то собираясь в очаг сопротивления создается пространство, флуктуирующее между бытием и ничто, между присутствием и отсутствием, между тем, что становится и тем, что умирает, в котором вечно свершается событие рождения мира.