Межевые споры

Белый ушастый Филин беззвучно пролетел над неподвижной поверхностью Обского моря, схватив небольшую, всего-то метр с четвертью, щуку. Щука ударила хвостом по воде. Беззвучной охоты не получилось.

- Опять рыбку воровать?! - Возмутился Водяной Василий,  - А кто обещал не
наведываться в мои запасники?

- У-у-у-ух и жадный ты, Вася! - проворчал Филин, расклевывая щучью
голову,  - Поживи-ка на одних мышах! Ску-у-у-учно. Сам пищать начнешь -
хи-хи-хи-хи-хи-хи - У-у-У-ух!

- Неча тут мне! Поди, самому бы не понравилось, если бы я в вашем лесу
грибочки - ягодки... - проворчал Василий. – «А, кстати, орешки, должно, созрели уже» - подумал он.

А где-то на косе песчаной Русалка Юлия пела свою любимую песню. Она начиналась нежной мелодией, исполняемой грудным пением:

     «Русалки только ночью злятся
На путников, бредущих мимо,
Швыряющих окурки в воду,
Плюющих, напролом идущих,

     Сгоняющих речных созданий
С поверхности ночной и тихой
Воды таинственно-волшебной,
И заставляющих с испугом
      Нырять под мост или корягу.

А днем русалки лишь игривы,
И зла на путников не держат,
Лишь сторонятся, чтоб случайно
       Не дать узреть их любопытству
Свой стройный стан и нежны груди...»

И припев (рычащим громким басом, напоминающим раскат грома, каким только Юлька могла рычать после порции рома с табаком):

«Да пошел ты!
Брысь отсюда!
Прочь, паскуда,
Олух в шортах!!!»

А потом опять нежно:

«И где ж найти такого парня,
Что понял девичьи тревоги…»

Василий фыркнул.

«Красиво поёт Русалка Юля!» - подумал он.

Но затем снова вернулся мыслями к вороватому Филину.

- Я же у тебя мышей не таскаю! Филя, кончай рыбу тырить!

«Им дай только волю, совсем от рук отобьются. Сороки уже у Юльки жемчуг прямо из волос воруют! Чайки – те ладно, свои, морские! Но Филин! Совсем обнаглел. Надо Лешему сказать, чтобы приструнил своих птиц и прочую сухопутную нечисть».

После этих слов и мыслей Водяной Василий плюнул на берег и бесшумно нырнул под воду с чувством свершившейся мести…