Почемучка - 1. Когда расцветёт кактус... Слоник

Капля коньяка на дне рюмки за ночь превратилась в кровяной шарик льда. От тепла ладони хрусталь и лёд расцепили свои объятья, и теперь коньяк болтался по дну леденцовым карбункулом. "Зима в разгаре, а отопления так и нет",- ежедневная, и потому - слишком привычная мысль коснулась краешка сознания и умерла. "Одеться. Приготовить завтрак... И не надоело тебе отдавать команды самому себе?" Тело двигалось заученными движениями, а душа... продолжала свой путь по лабиринтам сна.

***

Сгоревшее, покрытое копотью, солнце неслось прямо над головой по пронзительно белому небу, делая уже четвёртый оборот за последние два часа. Не покидало чувство, что кто-то решил воспользоваться никому уже не нужным бывшим светилом для игры в футбол. Неумолчный свист стоял в ушах, было больно дышать, но пальцы автоматически нащупали в пачке новую сигарету. Так же, не глядя, он вставил её в кровоточащее отверстие, которое когда-то, вчера или сто лет тому назад, было ртом. Зажигалкой щёлкал, пока не онемел палец, но пламя так и не блеснуло в сероватой пелене сумерек. Пожёвывая сигарету, он направился к догоравшей деревне. Вопли, не дававшие заснуть уже вторые сутки, наконец, прекратились. Свист и шипение, как у испорченного приёмника, поселились у него в голове. Он подкурил сигарету от всё ещё тлевшего обломка детской кроватки, присел на корточки. Казалось, что безумие конца света, которым так долго пугали, но в которое никто на самом деле не верил, достигло, наконец, своего апогея и приостановилось. Все боялись смерти. И не верили, что она придёт. Не были приняты даже элементарные меры предосторожности. А он вот выжил. Один. Он вдруг позавидовал всем, кому посчастливилось исчезнуть в разверзшейся земле, тем, кто умер ещё в самом начале конца, до Пожара, тем, кто не слышал вопли младенцев с выжженными глазами, на кого не падали с неба обгоревшие куски мяса, под чьими ногами не хрустели человеческие кости... Он разглядел втоптанный в грязь кусок верёвки и выцарапал его из-под ног непослушными пальцами. "Металлические каркасы зданий почти не пострадали, можно отыскать подходящее местечко.." Тяжело поднявшись, он отправился на поиски какого-нибудь крепкого крюка на перекладинах в соседнем здании. Руки вязали петлю. "Эх, всё у меня не вовремя. Даже смерть". Найдя балку, он перекинул через неё петлю. "Покаяться напоследок?.. В чём? А главное - кому?" Он подкатил под петлю мусорный бак и, балансируя, забрался на него. "Одиночество страшнее смерти". Взяв в руки петлю, приготовился просунуть в неё голову. "Стоп. А почему ты так уверен, что остался один?.."

Сон растаял вместе с горошиной коньяка на языке. Сознание перекатывалось хлебным мякишем. За окнами начинался ватный день. "Чем бы себя занять? Изо дня в день, из ночи в ночь всё повторяется. Как отвлечься от этой кошмарной скуки?" Вообще-то у него была масса дел. Важных и неотложных. Они висели тяжёлыми виноградными гроздьями, утомляя своей неизбежностью, вселяя ещё большую скуку и нежелание двигаться. Оттолкнувшись от пола ногой, он повернулся на кресле к письменному столу. Как обычно - горы книг, бумаг, журналов. "Ненавижу..." Локтем он сдвинул всё это на край стола, равнодушно проследил, как один из листков бумаги с полуфразой начатого вчера письма мягко спланировал на ковёр. Не поднял. Пальцы автоматически нажали кнопки, включая компьютер. Минуту он сидел, бессмысленно уставившись на картинку в мониторе. "Проверить почту". В ящике оказались две подборки анекдотов и одно письмо. "От неё". Он было ринулся открывать письмо и вдруг замер в нерешительности. "Надо же. Всё ещё пишет. И зачем ей это нужно..." Однако уже через минуту письмо заполнило экран, и на его лице появилась бледная улыбка.

"...Здравствуй, моё солнышко лучистое!.. Давно тебя не видела, скучаю безумно. Всё разговоры наши вспоминаю. Слова твои нежные распускаются у меня в душе ландышами, посреди зимы надоевшей весну мне дарят долгожданную. Закрываю глаза - и вижу тебя, как наяву. Не могу я тебя забыть. Не умею. Каждая мысль о тебе - как давно потерянное, забытое счастье, которое ты можешь вернуть. Стоит тебе только захотеть... Как замечательно, что ты есть. Пусть - далеко, пусть я давно не слышу и не вижу тебя, но это же всё равно - Ты. Я чувствую, я знаю, как тебе тяжело сейчас. Я всё понимаю. Я с тобой. Как мне помочь? Хочешь, я подарю тебе свою жизнь?.. Мне не жалко. Для тебя я способна на всё. Только... не бойся меня. Мне так кажется... Ведь ты постоянно исчезаешь, стоит мне только заговорить о своих чувствах к тебе. Это так больно... Но я не устаю надеяться и ждать. Хоть одно слово, одна строка. Это всё, что мне нужно от тебя. Отзовись, напиши... Не убегай…
Твоя И.
И вера, и надежда, и л..."

Он перечёл письмо в десятый раз и нажал на "сохранить". Открыл чистую страничку и задумался. "Написать..." Взгляд замер на клавишах, не находя там подходящих букв. "Как она ошибается! Она же совсем меня не знает... Зачем лезет в эту яму, в которую превратилась моя душа? Я один. Давно один. Нужен ли мне кто-то ещё?.. Да и не в этом дело: человеку всегда нужен другой человек. Но сможет ли она вынести меня… настоящего меня?.. Я уже никому не верю, даже себе. Всё кажется абсолютно бессмысленным в этом потерянном мире, где мечте и сказке, которую она мне обещает, просто не осталось места. Я забыл, как меня зовут, потому что - некому звать, я отключил телефон, потому что слова - это ложь, я не выхожу к людям, потому что они превратились в голодные волчьи стаи. Мне спокойно одному. Хорошо ли?.. Сам не знаю… Не могу отвечать на её письма. Они создают такую волшебную иллюзию, что я ещё кому-то нужен. Откройся я ей - и... Боюсь, что разрушится этот карточный домик мечты. Ведь так уже было не раз..."
Глазастая скрепка на мониторе устала ждать каких-либо действий и, свернувшись калачиком, захрапела. Ему невыносимо захотелось спать. Добредя, спотыкаясь, до кровати, он ничком упал на неё лицом вниз и провалился в сон...

***

По малиновому небу рассыпались снежные фейерверки, превращаясь в бриллиантовый дождь. Искристые капельки сгорали голубоватыми вспышками, их туманные следы свивались крохотными изумрудными улитками, вырастая в громадные фиолетовые спирали, метельными конусами пронизывая яичную желтизну пространства, смерчем пробегая по лесенке розоватых облаков и утихая бисерными фонтанчиками, чтобы вновь возродиться мутновато-радужными туннельными кольцами. Небо дарило водопады красок, не прекращая эту великолепную феерию ни на минуту.
На площадях и пустырях вытянутыми шахматными клетками стояли раскладушки и кровати, вдоль улочек выстроилась вереница из матрацев. На них лежали серые, полупрозрачные тела. Абсолютное молчание царило в воздухе. Никто не шевелился, только широко раскрытые глаза этих людей, слезящиеся, отражающие всполохи цвета и света, говорили о том, что они ещё живы.
Он подошёл к одному из лежащих, тронул за руку - холодное тело осталось недвижимым, окликнул соседнего с ним - никакого ответа. Протиснувшись по узким проходам между лежанками, он выбежал на середину площади, запрокинул голову и завыл. Животный вопль, полный боли и тоски, пронёсся вокруг, эхом отразился от серых стен и погас. И снова - тишина. Ни одной тени не мелькнуло, ни один вздох не всколыхнул сухой мёртвый воздух. Смола слезы обожгла его щёку. Не разбирая дороги, толкая и переворачивая кровати и неподвижные тела, он бежал из этого города, из этого страшного мира, где небо покорило землю, где не осталось ничего человеческого. Одинокий жёлтый сигнал покосившегося светофора мигнул ему разок у разбитого шлагбаума, передразнивая небо, и всё растворилось...

Он открыл глаза. Холодные зимние сумерки заполнили спальню. В зеркале мелькнули огни проносившейся электрички, гул на минуту заполнил воздух, отрезая его от пространства сновидения, возвращая в реальный мир комнаты, на котором замкнулась его жизнь, и снова воцарилась тишина. Несколько мгновений он лежал, уставившись в потолок, вспоминая себя. Потом на ощупь вытянул из пачки сигарету. "Снова ночь". Он повернулся к окну. "Тишина и звёзды. И больше ничего не нужно". Он наклонился к подоконнику и внимательно посмотрел на стоявший там маленький кактус. "Нет. Бессмысленно надеяться, что он зацветёт". По нескольку раз в день он разглядывал этот пушистый шарик, испытывая к нему нежность, в которой не решался признаться сам себе. Однажды он даже не удержался - и прикоснулся к малышу ладонью, но руку пришлось моментально одёрнуть. Теперь он вёл себя осмотрительнее, наблюдая за кактусом на расстоянии. Он застыл у окна. Воспоминания, как всегда, явились непрошеными гостями.

"…Уходите! Уходите скорее! Сейчас всё взорвётся!" - орал Лёха на замерших от шока первого взрыва ребят. Он очнулся и стал помогать Лёхе вытаскивать остальных через завалы наружу. Когда уже все, как казалось, были на улице, и можно было перевести дух, из здания послышался детский плач. "Проведи всех в укрытие, я сейчас", - крикнул ему Лёха и моментально скрылся в дверном проёме. В ту же секунду прогремел взрыв. Дом оседал в плотном фейерверке камней как на замедленной киноплёнке. Крик застрял у него в горле, уши оглохли. Когда звуки и ощущения вернулись, он ринулся к куче щебня, в которую превратился дом. Обдирая руки в кровь, остервенело принялся разгребать завалы. Он не слышал подъезжавших машин, не видел людей, разбирающих камни и мусор. Не останавливаясь, он продолжал искать, и наконец, что-то шевельнулось под обломком двери. Почти обезумев от радостной надежды, он рывком откинул металлическую дверь. Закрыв собой маленькую девочку, весь в пыли и крови, неподвижно лежал Лёха. Ребёнок завозился, заплакал, и чьи-то заботливые руки вытащили и унесли девочку. Он, ещё не веря, щупал ему пульс, шептал: "Лёха, всё будет хорошо", звал врачей... Потом, когда всё закончилось, по дороге к Лёхиному дому он думал: "Почему?.. Почему туда кинулся он, а не я? Почему погиб классный парень, шутник и весельчак Лёха, который так любил жизнь, у которого было столько планов, а не я, пришедший на эту войну с тайной мыслью о собственной гибели? И я должен был умереть, потому что я видел в этом единственное искупление за все убийства, совершённые мной... Врут, когда говорят, что на войне ты не преступаешь закон, убивая других людей, а "выполняешь долг перед Отечеством"... Тут другой закон. Он беспощаден. И жизнь мне оставлена в наказание за то, что я совершил с жизнями других". Пожилая женщина в чёрном платке провела его в комнату Лёхи. Он остановился на пороге: вдоль окон и стен на многочисленных полочках стояли горшочки с кактусами, поникшими, словно не перенесшими утраты хозяина. Он кинулся проверять и нашёл один-единственный живой росточек среди пятисот кактусов. Какая-то мистическая радость овладела им. В тайне даже от самого себя он загадал, что если это растение выживет и расцветёт, то жизнь - сильнее, то можно продолжать дышать, улыбаться, даже - любить... Забрав росток к себе домой, он принялся за ним ухаживать. С тех пор прошло уже около года, кактус жил, но долгожданных цветов всё не было...

Глазам стало больно, что-то кольнуло изнутри, и он отвернулся от звёзд. Дёрнув за шнур ночника, он на секунду зажмурился от ежедневной неожиданности всплеска молочного света. Подошёл было к компьютеру, но усилием воли заставил себя пройти на кухню. Он не помнил, когда ел последний раз. В дверце холодильника запестрело многоцветье бутылок. Коньяк, вино, водка. "Нет, не сейчас". Он приготовил омлет и тосты, прожевал несколько кусков, не ощущая вкуса. "Надо с этим что-то делать". Отставил тарелку, посмотрел на кучу засохшей посуды в раковине и вернулся в спальню. Компьютер довольно заурчал, замигал огоньками, уверенный в своём владычестве над хозяином. Открыв ящик, он немного удивился, увидев там новое письмо от неё. "Интересно, сколько времени я спал?" Строчки понеслись по экрану...

"...Здравствуй, милый... Прошло всего несколько часов, но для меня каждая секунда без тебя равна вечности... Снова пишу... И снова надеюсь... Если бы ты только знал, как мне плохо без тебя... Тоска выцеживает из меня по капельке жизненные силы... Плачет душа, измученная одиночеством...

Своим волкам на растерзанье брошена,
Стучится кровь в виски души изношенно
Полночными стозвучными копытами...
Не верю, что тобой забыта я...

Мне часто кажется, будто я бреду одна по пустыне... Босая, иду по колючкам... А как хочется цветов, солнца и счастья... Это всё для меня - ты... Моя жизнь... А ты... словно боишься слова "любовь"... Это неправда, что тебе хорошо и так... Одному... Я же чувствую, что нужна тебе. Если это действительно так, то "и невозможное - возможно"!.. И чудеса бывают... Для тех, кто верит в них… а значит, и в жизнь - тоже...
Умоляю - не убегай от меня, не прячься... Мы сможем всё одолеть вместе... Вдвоём - ничего не страшно...
Я жду тебя... Ни на минуту не забываю... Таких как ты больше нет... Я это знаю, я в тебя верю...
Я с тобой… всегда... Зову тебя... Ты меня слышишь??..
Твоя И.
И в.., и н.., и л..."

Он отвернулся от монитора и задумался. "Как признаться самому себе, что я впервые в жизни боюсь?.. Боюсь поверить, что жизнь может быть счастливой. А что, если всё это - лишь наваждение, рождённое скукой и одиночеством?.. Сон... Фантом..." Веки его налились свинцом, голова склонилась на клавиатуру...

***

Он задыхался. Преследование продолжалось вот уже несколько часов. Стая голодных волков шла за ним по пятам, не ускоряя неумолимо-равномерного бега, оставляя ему метров двадцать форы, но не отступая, не сворачивая, с холодной уверенностью предрешённости финала этой смертельной игры. Ему не требовалось оборачиваться, чтобы оценить близость стаи: мозг словно изнутри буравили десятки неподвижных жёлтых глаз, уши трещали от клацания, спина чувствовала обжигающе-близкое дыхание хищников. Внезапно степь сменилась хлёстким кустарником, впереди был лес и - конец. Торжествующий рык пронёсся по серому воздуху. "Не останавливаться. Не сдаваться. Только не это. Ещё не всё потеряно",- мысли, короткие как выдохи, пронзали его скачущее у самого горла сердце. Он ворвался в лес, сухие тесные ветви раздирали в клочья лицо и руки, срывали лохмотья одежды, но он даже не думал повернуть назад. "Нет, лес для них не преграда. Вперёд... Только вперёд". Волки вошли в лес не сразу, перестроившись по одному, вытянулись цепочкой. Теперь они шли по горячему следу его крови и ничто не могло их остановить. На нижних острых сучьях оставались клочки шерсти и кожи, наиболее слабые беззвучно падали, но стая продолжала погоню. Его глаза уже почти ничего не различали от слипшихся сгустков крови на ресницах, тело уже не чувствовало боли, шелест приближающейся стаи закрался в душу липким страхом отчаяния. "Всё? Так они победили? Нет, врёшь. После всего, что я пережил, так умирать - позор". Внезапно на одном из деревьев мелькнуло дупло. Цепляясь за ломкие ветви как за последнюю надежду, он подтянулся к нему на непослушных руках. Пасть вожака клацнула под ногой в бессильной злобе, а он был уже наверху. Мгновение - и перекинул тело в тёмную дыру. Сознание оглушило: ноги не нащупали опоры, он падал в бездонном, абсолютно чёрном туннеле. Словно колючая проволока обмотала его тело. Руки и ноги онемели, стали ватными. Вдруг словно чья-то мягкая и тёплая ладонь коснулась его лба, убрала с тела путы. Пришло ощущение лёгкости и осознание того, что он уже не падает, а парит. Это было так непохоже своей приятностью на то, что ему пришлось испытать за последнее время, что он просто закрыл глаза и отдался наслаждению этого покоя и невесомости. Он не заметил вечности. Парение закончилось мягким приземлением, и он открыл глаза. Погони не было. Сияло бирюзовое небо, а перед ним было бескрайнее море цветущих кактусов...

Впервые за долгие месяцы он проснулся с улыбкой. "Какой замечательный сон.. Вот если бы и правда..." Привычным движением он обернулся к окну. Далеко на востоке занимался рассвет. Взглянул на кактус - и не поверил своим глазам: среди светло-зелёных колючек-усиков появилось нежно-розовое чудо. Целую минуту, упиваясь восторгом, он разглядывал крохотный бутончик, а потом, натыкаясь на кровать и стулья, спотыкаясь о стопки книг, он нёсся к компьютеру, чтобы, открыв новую страницу, написать:
"Я не буду больше убегать..."