Размышления перед сном

Вчера вечером я шёл в свою комнату, по коридору общежития (опять практика) и мой взгляд задержался на картине за окном.
Там, за окном виднелся почти чёрный лес, на его фоне, светлым пятном выделялась одинокая башенка обсерватории, а позади всего этого - грандиозный летний закат.
Я с минуту стоял в трико и с полотенцем, любовался сказочным зрелищем.
Меня  заполнила волна щемящих до боли воспоминаний и переживаний, но впрочем довольно размытых, не конкретных – дающих одни переживания и образы.
Мне вспомнились закаты и ожидания того, чем я жил в это время два года назад.
Причём то, что я ожидал – разобрать не смог, но уловил общий настрой того настроения.
Вот так вот, я и стоял, глядя в окно, а в мозгу проносились какие-то смутные, нерасчленённые эмоциональные переживания, так или иначе, связанные с этим временем года и дня.
Я зашёл в комнату, повесил полотенце, мой взгляд остановился на загатовке для трубки из корня  вишни (или сливы).
Странно... хорошо зная хорошего человека, всегда хочешь сделать ему приятное. Причём приятное – в  духе подарка: посуду у него помыть, когда он отвлечётся, сделать для него свими руками какую-то вещь (представляя себе, что во время её изготовления – наполняешь её некой силой, специально для этого человека).
Правда по отношению к приятелю, для которого я начал делать трубку – никогда не возникало мыслей о мытъе посуды, но сделать что-то приятное всё же хотелось.
Я уже представил форму, которой должна быть трубка из этого корня, для этого человека.
Именно определённой. Для другого человека, даже из этого корня – трубка получилась бы другой.
Я сел на кровать и задумался, а так ли для меня важно, что человеку будет приятно? Является ли это первопричиной поступка?
Тут я себя поймал на довольно обычной для меня эгоистической мысли – не фига!
Первопричина – это радость от того, что другой радуется делу рук твоих, некая гордость за содеянное, ощущение, что тебя будут вспоминать хорошим словом, каждый раз доставая трубку.
Радость от самого процесса подарка, или от чувства благодарности – неполная. Тут надо, изготовляя её – думать о человеке, настроится на него. Вспомнить его характер и соразмерно ему работать резцом. И самое главное – ощутить его радость, когда он поймёт, что это именно для него или специально под него подогнано. Он возмёт и ему будет удобно держать, он обрадуется тому, как хорошо я сделал, а я обрадуюсь тому, что умею делать так, чтобы другому было хорошо. Наши радости совпадут и наступит что-то типа резонанса. И наши радости вырастут многократно, мы почувствуем радость друг друга, поймём, что мы не зря живём, что радом есть кто-то кому так же хорошо...
(хотя нельзя отрицать того, что это я буду уверен - что это для него, а на самом ничего подобного не произойдёт...всё мечты и бред)
В этот момент оторвавшись от размышлений о полене для буратины, я оглядел пустую комнату и резко почувствовал всё моё одиночество.
Ощутил как я сижу в этом теле, смотрю глазами этого тела на мир, хочу кричать, но этот аппарат не предназначен для передачи таких ощущений и в ответ за место всех переливов мелодии крика, всех вибраций – передаётся лишь монотонное: здраствуйте, до свидания... и т. п.
Ты слышить то, как тело лажает, но остаёшся нем и несчастен.
Люди никогда не смогут передать друг другу то, что чувствуют, но безумно рады, когда чувства другого, хоть немного похожи на твои. Тогда, на какую-то долю секунды чувствуешь, что не одинок в этом мире.   
Я посмотрел в окно. Вид из окна комнаты сильно отличался от вида из коридора, оно выходило на противоположную сторону здания.
В нём были дома... Они вытягивались и становились тоньше, по мере удаления от меня.
Куда бы не смотрел, всё сходилось в точку – видать так чудно устроена оптика глаза.
Здесь тоже всё было алое, но напоминало большую дольку арбуза погружающуюся, куда-то в пучину между днём и ночью.
В небе плыли облака, отражаясь на стёклах соседних домов, почти без потери яркости.
Создавалось ощущение, что в каменных громадах домов прорезали дырки и через них виднеется материя заката, занавес этого мира, который стоит на какой-то сцене.
Лужи на земле выглядели похожим образом, дополняя картину дырявого швейцарского сыра. Причём вся дырявость была живой и от этого очень хорошо чувствовалась, ведь облака были в движении и если замереть, смотря в одну точку, можно было заметить движение везде: в окнах, лужах, небе...
Какя красота.
Жаль, что я не знаю тех, кто это ещё видит, жаль что те кого я знаю не видят тоже...
Когда видишь красоту один, то она для тебя просто является красотой и ничем другим,
тогда безразлично на что смотреть, если никто больше этого не видит.
Эта красота становится бесполезной красотой и обретает смысл, лишь в том случае, если есть кто-то рядом.
Такое ощущение, что всё в этом мире создано для того, чтобы делиться ощущениями, передавать их друг – другу. А если ты не можешь этого сделать, то чувствуешь себя ущербным, не так, что руки или ноги нет - а гораздо ущербней.
Так хочется, чтобы другие это увидели.
Иногда сам пытаешься вызвать в людях одинаковые переживания.
Тогда ради улыбок и радости в глазах людей начинаешь строить из себя шута.
И от того, что видишь улыбки самому становится хорошо. Желание их видеть пересиливает порой чувство собственного достоинства, да и имеет ли ону силу, когда мир можно сделать радостней?
Но это бываеть лишь временами, тогда клоунада спонтанна. А если же её вызывать искуственно, как один из элементов самобичевания общественным мнением (немного не так, скорее собственным, что-то типа: «смотрите какой я урод» и злорадствуешь над собой), то получается всё злобно и фальшиво и все смеются только над тем, как ты глуп и нелеп.
Тогда сам пытаешься создать какое-то переживание, чтобы всех на него настроить и сопереживать вместе. Но искуственные переживания намного слабее натуральных.
Закат стал заметно бледнее, превратившись в дольку недозревшего арбуза, как корабль, который идёт ко дну дня уступая сихии ночи.
Эта мысль показалась мне красивой, и ощутив желание с кем-нибудь это разделить, избавиться от извечного человеческого одиночества и хоть на краткий миг обрести призрачную надежду – я стал писать девушке, в которую как мне казалось я был влюблён.
Она знает, что за закаты были два года назад, она может вспомнить, в этом случае даже воспоминания полезная вещь, если они могут вызывать такие сильные переживания.
Она вспомнит и её захлестнёт волна чувств, схожих с моими и наши чувства срезонируют, нам станет лучше.
Или быть может я ошибаюсь? И это только игра моего воображения? Может это вызовет у неё совсем другие переживания, а я буду думать, что те же, и в конечном итоге всё это не имеет смысла?