Дверь

Константин Петоров напряженно шел вдоль домов по набережной. Последние двадцать минут давались ему с трудом. Его мочевой пузырь был готов лопнуть с минуты на минуту. Еще немного, десять-двадцать метров и случится непоправимое. «Черт! Почему в нашем городе так мало туалетов? В нем, что, никто не мочится и не гадит?» Константин хищно всматривался в сплошную стену разношерстных домов, тянущуюся вдоль канала Грибоедова. Его глаза искали подходящую арку или подъезд. Как назло все попадавшиеся ему арки хорошо просматривались со двора, а во дворах неизменно сновал народ. Двери подъездов были наглухо заперты на кодовые замки. «Мать! Мать! Мать!» Константин, стиснув зубы,  продолжал движение. Было ужасно жарко, тело его покрылось противным липким потом. Это излишки жидкости искали нетрадиционные пути выхода из его переполненного жидкостью организма. Внезапно мочевой пузырь предательски сжался, и Константин почувствовал, что накопившая в нем жидкость пришла в движение. Он остановился, пристроился к водосточной трубе и уже, было, протянул руку к ширинке (потерять советь лучше, чем потерять честь и мочевой пузырь), как вдруг, о счастье, в двух метрах от него в стене он увидел большую железную дверь. Никаких вывесок, никаких кодовых замков, табличек с номерами квартиры тоже нет. Константин  рванул к двери. Он схватился за ручку и распахнул ее. Вздох облегчения вырвался из его груди. За дверью был узкий темный коридор, еле освещенный гирляндой тусклых лампочек. Коридор узкой прямой кишкой уходил в глубь дома и, похоже, пронизывал его насквозь. Странное сооружение. Ну, да, Бог с ним. Константин проскользнул в дверь, на ходу расстегивая брюки. Его нога наткнулась на большую пустую пластиковую бутылку из-под «Спрайта». Константин подобрал ее, отвернул пробку и… с наслаждением помочился в удачно подвернувшуюся посудину. Теперь его совесть была абсолютно чиста. Он не только не опозорился, он еще и не осквернил чужое помещение. Сейчас он выйдет на улицу и выкинет бутылку в первую же попавшуюся урну или мусорный бак. «Боже! Какой кайф!», Константин закрутил пробку и застегнул брюки. «Спасибо тебе железная дверь! Спасибо тебе бутылка! Спасибо тебе чудной коридор, куда бы он не вел!». Он уже, собирался вернуться обратно на набережную, когда в его голове проснулось животное любопытство. А действительно,  куда идет этот странный коридорец? Стиснув бутылку с мочой в руке, Константин медленно пошел по коридору вглубь дома. Осторожно двигаясь вперед, он про себя отметил несколько интересных особенностей, коридор был чистым, в нем не пахло мочой и экскрементами, как это обычно бывает в подобных местах, и даже, напротив, в воздухе коридора витал приятный аромат какой-то зелени и цветов. И еще, в стенах коридора не было ни одной двери.
Константин шел очень долго, ему показалось, что прошла целая вечность, но коридор все не заканчивался. Дома не бывают такими широкими. Мысль развернуться и пойти обратно приходила в голову Константина уже несколько раз, но, слава Богу, наконец-то коридор закончился. Константин остановился перед массивной деревянной дверью. Он протянул руку и нерешительно толкнул ее вперед. Дверь распахнулась, и Константин замер в немом изумлении. Он ожидал увидеть все, что угодно: загаженный двор колодец, выход на какую-нибудь улочку или в какое-нибудь помещение, но это… Коридор вывел его на набережную. Только теперь это был не канал Грибоедова и даже не набережная Мойки, увидев которые, он удивился бы, но не очень. Это была набережная на берегу моря, уходящего за горизонт бесконечной, лазурной синевой. По морю сновали яхты и парусники. Парочка серферов весело гоняли по волнам на своих досках. По набережной прогуливались пешеходы. Их пестрые, яркие одежды одновременно и радовали и резали глаз Константина. В еще большее недоумение его привели огромные пальмы (по предположению Константина кокосовые), посаженные вдоль набережной на равном расстоянии друг от друга. «Ё-ё-ё-ё-ё-ё!!!» Константин едва не задохнулся от удивления и восторга. Он недоверчиво обернулся назад. Массивная дубовая дверь была на месте, дом, из которого он только что вышел, тоже. Он нисколько не походил на тот, в который Константин вошел несколько минут назад. Огромный дворец в стиле позднего барокко был как минимум на три этажа выше, того чахлого домишки, лишенного всяких архитектурных изысков, в который Константин вошел на той стороне. Дворец гармонично вписывался в бесконечную череду ему подобных строений. «Где я?», Константин растерянно глазел по сторонам.
— Привет!— озорной женский голосок оборвал бешеный поток его мыслей.
Константин обернулся. Это была молоденькая девушка в легком розовом платьице. Она была прекраснее феи. Тонкая, стройная, покрытая равномерным шоколадным загаром, девушка была похожа на настоящую фотомодель.
— Приве-е-ет!— повторила она на очень странном языке. Испанском или португальском, Константин точно не знал. Он плохо разбирался в языках. В школе он изучал немецкий, а в институте вообще ничего не изучал. Язык ему давался с трудом. Константин предпочитал покупать оценки по немецкому. Благо преподы охотно шли на это.
— Привет!— ответил он на том же языке, на котором говорила девушка, чему сам очень сильно удивился, особенно, когда без проблем продолжил беседу.— Как тебя зовут?
— Тернура, или Терни, как тебе больше нравится,— девушка приветливо улыбнулась.— А как тебя зовут?
— Константин,— ответил он.
— Странное имя,— удивилась Терни.— Ты иностранец?
— Да,— Константин густо покраснел.— Вообще-то меня зовут Костя, то есть Константин, а Константин это фамилия.
— Константин?— девушка задумалась.— Константе!. Это так здорово!
— Может быть,— согласился Константин.–– Константе, так Константе. Хоть калачом меня зови, только в печку  не ставь.
— Я тебя так и буду называть,— девушка взяла его за руку.— Бежим на пляж, я познакомлю тебя с подругами.
Ее касание было приятным, оно вызвало у Константина бурю положительных эмоций. Ему вдруг захотелось обнять Терни и осыпать поцелуями, а потом… Константин прогнал пошлую мысль, внезапно возникшую в его голове. С чего это он взял, что эта прекрасная нимфа захочет заниматься с ним сексом.
— Я не могу.— Он вспомнил, что ему еще нужно непременно вернуться на работу. В противном случае шеф заметит его продолжительное отсутствие, и это серьезно отразится на его зарплате.
— Почему?— удивилась Терни.— Разве ты приехал к нам не для того, чтобы отдохнуть.
— Да, но я даже не успел переодеться,— соврал он.— Не могу же я в этом идти на пляж.
Константин коснулся своих брюк и крайне удивился. Он посмотрел вниз. Классические брюки, в которых он был всего несколько минут назад, превратились в пестрые пляжные шорты, а белая рубашка в разбитную футболку с изображением головы быка и надписью «Добро пожаловать в Эль Торро!». На его ногах вместо ботинок были легкие пляжные тапочки.
— А, по-моему, ты и так неплохо одет,— Терни ловко схватила его за резинку шорт и, оттянув их, заглянула внутрь.— И плавки тоже на тебе.— Она просунула руку в шорты и нежно погладила его по самому интимному месту.
Константин вздрогнул. Он почувствовал, как его детородный орган пришел в движение и начал наливаться кровью. «О, Боже! Что она делает?!». В прочем, возмущаться он не стал.
— Ну, ладно!— Согласился он. Начало общения было многообещающим, а работа, в конце концов, подождет. Завтра он чего-нибудь придумает.— Идем на пляж.
И он побежал увлекаемый девушкой к морю.
— Где мы?— он еле поспевал за ней.
— В Эль Торро,— она была удивлена.— Ты не знаешь, куда ты приехал? Ты даже футболку успел на рынке приобрести.
— Нет, знаю, конечно,— снова соврал Константин.— Я имел в виду это местечко. Город, то большой, а мест в нем много.
— А,— она понимающе кивнула.— Набережная Кристобаля и Залив Cиних змей.
— Романтично,— у Константина началась одышка. Сказывались долгие годы менеджерства в госучреждении, с постоянным отсиживанием задницы в кабинете.— А как вы называете это море?
— Суэньос,— Терни снова удивилась.— А за ним океан Инфинидад. У тебя проблемы с аморографией?
— С чем?— Пертов от неожиданности споткнулся и чуть не упал, утянув за собой девушку. Благо они уже бежали по песчаному пляжу, и падение не привело бы к катастрофе. Они остановились перевести дух. Дух Константина, разумеется. Девушка не запыхалась ни чуточки.
— С наукой о нашей планете?— Терни изумленно уставилась на Константина.
— Может быть с географией?— уточнил Константин. Он был слегка озадачен. Что за фигня?
— Я не знаю такую науку,— теперь была озадачена девушка.— Что это за наука?
— Ну,— Константин почесал затылок.— Это, наверное, синоним аморографии.
Он уже понял, что он, скорее всего, не на Земле, а где-то в другом месте. Может быть, даже на том свете, или в психушке, а все, что он видит просто галлюцинация. Большой необычный  глюк, хотя и очень приятный между тем. Жаль будет с ним расставаться. Константин задумался, как такое могло случиться? Может быть, кто-то дал ему по башке, когда он зашел в странную дверь? Или, может, он потерял сознание от интоксикации мочой? «Точно, это мне моча в голову ударила», решил Константин.
— Значит я на планете Амор?
— Точно,— Терни рассмеялась.— Ты угадал. Как это тебе удалось?
— Аморография – наука о Аморе,— пояснил Константин.
Терни отпустила его руку и захлопала в ладоши.
— Браво! Браво! Поразительная логика. Ты, наверное, прикалываешься?
— Самую малость.
— Главное аморографию не путать с аморологией.
— А в чем разница?— не понял Константин. Оба слова были дурацкие и отличались друг от друга только окончаниями.
— Хи-хи-хи!— Терни едва не валилась с ног от смеха.— Ты, правда, не знаешь?!
— Нет,— честно признался Константин.
— Аморология – это наука о любви,— Терни начала что-то подозревать. Очень странный этот парень. Она перестала смеяться и смотрела на Константина с нескрываемым интересом. Так смотрят на нечто загадочное и ужасно интересное.— У вас не преподавали аморологию?
— Нет,— Константин отрицательно покачал головой.— Но у нас эта наука называется сексологией. Ее изучают только в продвинутых и специальных учебных заведениях.
— Забавно,— Терни вновь взяла его за руку и медленно пошла в сторону пляжа. Константин поплелся следом.— А откуда ты?
— Из Питера,— врать было бесполезно. Планета Амор для него была темным лесом.— Я с Земли.
— Интересно,— Терни ускорила шаг. Она настойчиво тянула Константина за собой.— Я не слышала таких названий.
— Не удивительно,— Константин усмехнулся.— Это очень далеко.
— А, все равно,— Терни махнула рукой.— Я сама не очень разбираюсь в аморографии, у меня по ней одни «удовлетворительно». Зато, по аморологии всегда было «отлично».
— Не сомневаюсь,— Константин с вожделением смотрел на ее упругое, гибкое тело. «Я бы с тобой не только аморологией занялся, я бы и от аморалки не отказался».
— Я по конкурсной в прошлом году даже первое место заняла.
— И чем вы там занимались, на этих конкурсных?— Константин напрягся. Что это за конкурсные работы по аморологии?
— Как, чем?— Терни опять рассмеялась.— Любовью.
— Во, как?— Константин приободрился. Может быть, он зря подумал, что секс с Терни ему не светит.— И где можно записаться на конкурс по аморологии?
Терни буквально захохотала.
— В институте. У тебя не было конкурсных работ?
— Были, и очень много,— ответил Константин.— По праву, по философии и еще, черт знает, по чему, я уже забыл.
— Жуть!— Терни искренне ему сочувствовала.— Но ты ничего не потерял. Я могу легко научить тебя всему, что касается аморологии.
«Всему» прозвучало очень эротично. К тому же девушка вела себя очень раскованно. Константин вновь ощутил восстание плоти.
— И как скоро мы сможем этим заняться?— поинтересовался он, искренне надеясь не получить за столь прямой вопрос по морде.
— Сначала я познакомлю тебя со своими подругами,— категорично заявила она.— Я должна, нет обязана показать тебя им. А потом мы обязательно займемся любовью.
— Тогда бежим скорее.— Константин прибавил ходу. Он чувствовал себя Винни Пухом приближающимся к меду.
Остаток пути занял считанные минуты. Очень скоро они были на месте. На пляже народа было немного, и это было не удивительно, рабочий день еще не закончился. Константин подходил ко всему на планете Амор со своими земными мерками, и возможно, был прав. Как еще объяснишь отсутствие людей на таком классном пляже.
Еще приближаясь к назначенному месту, Константин успел заметить, что все находящиеся на пляже были абсолютно голыми. Это немного смутило его, но он решил не утруждать себя выводами и догадками, и просто решил для себя, что этот пляж нудистский. Подруги Терни, а их было не меньше двадцати (или ровно двадцать, как он позднее выяснил), тоже были наги. Их нисколько не смутило появление незнакомца, напротив они смотрели с нескрываемым любопытством. Они буквально раздевали Константина глазами, чем приводили его в состояние легкого смущения.
Знакомство заняло не больше минуты. Константин, разумеется, не успел запомнить, как зовут всех девиц, но был приятно обрадован, что все они одна другой милее и по красоте не уступают своей подруге Терни. Очень скоро он, подобно султану в гареме, возлежал среди девушек на выделенном ему огромном покрывале. Возле него пристроилась его новая знакомая Терни. Она, как и ее подруги, скинула с себя всю одежду и легла к нему лицом, открыв его взору все свои прелести, отчего шорты Константина могли порваться в любую минуту.
«Наверное, я все же умер», решил Константин. Амор было то самое место, которое очень подходило для определения «Рай», в его чисто мужском понимании, конечно.
— Что это у тебя?— одна из подруг Терни (кажется, ее звали Дезео, или Дези) указала на бутылку из под «Спрайта». Константин забыл избавиться от спасительной емкости с мочой.
— Это?— он покраснел. Бутылка мочи была как раз тем, что ему нужно было принести в этот прекрасный безумный мир. Надо было еще насрать в какой-нибудь пакетик для разнообразия.— Это надо выкинуть.
— «Эльф»?— Дези возмутилась.— Выкинуть бутылку «Эльфа»? Да ты с ума сошел!
Только теперь Константин заметил, что это была бутылка не из-под «Спрайта». Дизайн бутылки и этикетки был очень похож, но на ней было написано совсем другое слово. Константин не смог его разобрать, оно было очень слилизованное, толи под готику, толи под иероглифы. Ну, и что? Какая разница? Он нассал в бутылку не из-под «Спрайта», а из под «Эльфа». Что это меняет?
Не успел он и глазом моргнуть, как Дези выхватила из его руки бутылку, ловко отвернула крышку и, запрокинув голову, приложилась к горлышку.
— Стой!— Константин метнулся к девушке, но не успел ничего предпринять и был готов пожинать плоды собственной оплошности.— Отравишься! Он испортился, наверное!
— М-м-м-м!— Дези блаженно замычала. Она жадно глотнула несколько раз, затем оторвалась от бутылки.— Немного теплый, но очень вкусный. На, попробуй.— Она вернула бутылку Константину.— «Эльф» не может испортиться, у него срок хранения десять лет, даже с открытой пробкой.
Константин изумленно уставился на Дези. «Эта баба сбрендила, наверное.— решил он.— Или у нее урофилия, или как там ее правильно называют?» Он осторожно поднес бутылку к носу и понюхал ее содержимое.
— Ну?!— Дези стояла, артистично подбрасывая в воздух пробку от бутылки.
— Вроде не испортился,— Константин не чувствовал запаха мочи, напротив пахло чем-то приятным, наподобие ванили и кокоса. К этим запахам привязывалось что-то очень знакомое. «Алкоголь,— догадался Константин.— О чудо! Моя моча превратилась в алкогольный коктейль».
— Попробуй,— Дези все еще играла пробкой.
— Давай быстрее,— подала голос Терни.— Я тоже хочу. Только не пей много, на мужчин «Эльф» действует не так, как на женщин.
Константин набрался духу и глотнул. В конце концов, кто нассал в бутылку? А свое оно и есть свое. В бутылке была не моча. Напиток был очень вкусным, но вместе с тем достаточно крепким. «В следующий раз нужно будет нассать побольше, чтобы всем хватило», подумал он.
— И как же он действует на мужчин?— Константин отдал бутылку Терни.
Девушки ехидно захихикали.
— Понижает потенцию,— объяснила Терни после доброго глотка мочи, чудом преобразовавшейся в коктейль.— А это нам ни к чему. Наши парни постоянно злоупотребляют им и от того почти все импотенты. Ты ведь не импотент?— она уставилась на его шорты. Константин до сих пор не разделся, он не был уверен, хорошо ли отнесутся девчонки к его эрегированному члену. В России его бы не поняли. Особенно на нудистском пляже.
— Нет,— он смущенно уставился на выступающий сквозь шорты орган.
— Тогда почему ты до сих пор в одежде?— Она поднялась и сдернула с него шорты и трусы одновременно, едва не сломав то что ее интересовало больше всего.— Только импотенты прячут свое достоинство.
Константин от неожиданности плюхнулся на покрывало. Он не успел ничего предпринять. Девки схватили его и, сдернув с него футболку и тапочки, в считанные секунды разоблачили окончательно. Теперь он лежал перед ними в чем мать родила со своей здоровенной елдой, торчащей кверху, как телескоп на подводной лодке.
— Какой большой!— Терни схватила Константина за эрегированный член и коснулась его горячими губами.— Чур, я первая!— Крикнула она и прыгнула на Константина верхом.— Это я его нашла.

«Я точно в Раю», Константин блаженно потягивался на измятом покрывале. Такого с ним никогда еще не было. Сумасшедшие бабы насиловали его не меньше часа. В прочем, какое там насилие, он даже не сопротивлялся и, напротив, участвовал в оргии всеми частями тела, даже языком, кажется, отчего во рту застряла чья-то надоедливая жесткая волосина. Того, что с ним происходило, Константин даже в порнухе никогда не видел. Пятнадцать человек на сундук мертвеца (вернее, двадцать баб на елдак молодца)! Е-хо-хо! И бутылка «Эльфа». Вот уж, воистину йо-хо-хо!
Он не помнил сколько раз кончил, сбился со счета. В реальной жизни такое ему было не под силу, но здесь, он мог дать фору самому Гераклу с его тринадцатым подвигом.

В общем, Константину было просто вкайф. Он нежился под тропическим солнцем, если, конечно, это было Солнце, и абсолютно забыл про свою работу и свое ведомство. Девчонки толпой побежали купаться. Он слышал их радостные крики и задорное повизгивание, смешивающиеся с ласковым плеском волн моря Суэньос. Им тоже было хорошо. Должно быть, их парни действительно злоупотребляли «Эльфом» и давно не трахали их как следует.

— На, поешь,— Терни протянула ему пластиковую тарелку с какими-то фруктами.
Она и девчонки вернулись из воды. С ее волос на Константина падали прохладные, соленые капельки морской воды. Фрукты были необычными. Ничего подобного Константину видеть еще ни разу не доводилось. Впрочем, в России ассортимент фруктов был крайне скуден: яблоки, груши, апельсины, бананы, фейхуя какая-то…
— Это придаст тебе новых сил.
— А вы еще на что-то рассчитываете?— насторожился Константин.
На первый раз, как ему казалось, было вполне достаточно. Так можно и затрахаться до смерти. Он вспомнил анекдот про женщину, которой сексолог дал новое лекарство для усиления потенции мужа. «Только обращайтесь с ним осторожно,— сказал доктор напутственно, когда женщина от него уходила.— Лекарство новое, не испытанное. И обо всем докладывайте мне». «Доктор! Доктор! Это такое чудесное средство,— радостно докладывала на следующий день женщина.— Я дала ему все. Он трахнул меня пять раз перед завтраком, пять – перед обедом, пять – перед ужином и еще пару раз прежде, чем умер».
— Конечно!— удивилась Терни.— Ты, ведь, еще не устал?–– с надеждой в голосе спросила она.
— Немного,— признался Константин.— Но через пол часика мы можем попробовать повторить. Правда, дружок?
Константин приподнял голову и посмотрел на то, что еще несколько минут можно было с гордостью назвать членом. Теперь это был аппендикс какой-то.
Девушки радостно завизжали и захлопали в ладоши.
Фрукты действительно прибавляли сил. Константин почувствовал это значительно раньше, чем через пол часа. В следующий раз нужно будет попросить девчонок, чтобы они принесли их побольше.
— Девчонки,— обратился он ко всем сразу.— А вы не слышали ничего о презервативах.
Он только сейчас вспомнил о предохранении. Заболеть он не боялся, девушки выглядели более, чем здоровыми, но вот залететь его новые подружки могли запросто. Сегодня он оплодотворил не меньше половины из них. Шутки шутками, но могут быть и дети.
— Презервативы?— удивилась Терни.— А что это такое?
— Ну, это такие резиновые штуки,— начал объяснять Константин.— Некоторые парни одевают их на член, прежде чем заниматься любовью.
— Увеличители,— догадалась одна из девушек.— Их одевают, когда он совсем маленький, но тебе это не нужно. Ты и так порвешь нас, если не будешь осторожнее.
— А как же беременность?— поинтересовался Константин.— Так, ведь, и залететь можно.
— Ну, летать мы, допустим, не умеем,— Терни похотливо улыбнулась и прижалась к Константину всем телом, отчего эрекция в очередной раз не заставила себя долго ждать.— А дети это замечательно. Но ведь ты знаешь, чтобы забеременеть, нужно заниматься любовью в определенный день, определенного месяца. А он будет еще нескоро.
— Для всех сразу?— не понял Константин.
— Да все девушки нашей планеты могут забеременеть не раньше сто пятнадцатого восхода солнца.
— О, Боже! Как все сложно,— Константин был поражен. В России женщина может залететь когда угодно, даже во время месячных, если очень постараться.
— Ты, ведь, придешь к нам на сто пятнадцатый восход?— поинтересовалась одна из девушек.— Мы очень хотим иметь от тебя детей.
— Я постараюсь,— согласился Константин, хоть он и не был уверен, доживет ли он до этого дня. Особенно если ежедневно будет трахаться, как сегодня.
Девушки вновь радостно завизжали. Они поднялись с покрывал и начали наступление на Константина. Пол часа прошли, пора было продолжать занятие любовью. Об этом говорило все, включая его поднявший голову член.
— А вы не пробовали анальный секс?— спросил Константин. Он никогда не пробовал его и спросил из чистого любопытства, но девушки восприняли его вопрос как намек.
— Какой продвинутый мальчик!— восхитилась Дези. Она повернулась к нему задом.— Иди, иди ко мне, шалунишка!
— А, скромничал,— поддержала подругу Терни.— Говорил, что у них в институте не преподавали аморологию.
Константин вздохнул. Девушки уже обступили его плотным кольцом, и бросились на него с визгом.

Они расстались, когда аморное светило было почти за горизонтом. Константин брел в теплых тропических сумерках по набережной, всматриваясь в стены домов в поисках заветной двери. Он безумно устал, но ему было дьявольски хорошо. Должно быть, так чувствовал себя Поль Гоген на Маркизах, частенько возвращаясь ночью в свою хижину после великого траха. Мысль о Гогене навеяла мысль о сифилисе. «В следующий раз нужно будет запастись таки презервативами,— подумал Константин.— Или не нужно…» Он нашел дверь без особого труда, открыл ее и вошел в темный коридор.

В Питере было намного прохладнее чем в Эль Торро, и это не смотря на разгар лета, правда, значительно светлее, белые ночи, все-таки. Константин брел по набережной вдыхая прохладный питерский воздух, пронизанный запахом водорослей из Грибанала и выхлопными газами, обдумывая все, что с ним случилось сегодня. События были ужасно фантастичны, но были ведь. Об этом напоминала усталость и его натруженные и разгруженные как никогда гениталии. Значит, все-таки это не глюк. Константин шел вдоль узорчатой чугунной ограды, вслушиваясь в плеск воды в канале. Нет, шелест волн моря Суэньос был намного лучше. К тому же там не смердит болотом. А девчонки, как они визжали, как двигались, как от них пахло…

На следующий день Константин появился на работе. Шеф, Михаил Иванович не очень расстроился по поводу его вчерашнего отсутствия, он даже не стал ругаться и грозить штрафными санкциями. Приободренный Константин, воспользовавшись хорошим настроением шефа, тут же накатал заявление на отпуск. Михаил Иванович, не моргнув глазом, подмахнул его.
— Конечно, отдохни,— он озорно подмигнул Константину.— Ты выглядишь, прямо скажем, изнуренным, измученным. Нельзя так утруждать себя…— Он не договорил, насторожив этим Константина. Ему почему-то показалось, что шеф каким-то образом пронюхал про его похождения.
— Чем?— поинтересовался Константин.
Шеф рассмеялся.
— Работой, конечно,— он похлопал Константина по плечу.— Иди. Возьми путевку куда-нибудь в теплые края, заведи себе пару-тройку любовниц и оторвись там на полную катушку.
Нет определенно, он о чем-то догадывался.
— Так и сделаю,— заверил Константин и не соврал. Только любовниц было намно-о-го больше.

Две недели в Эль Торро пролетели как один день. Константин отрывался на всю катушку, как и заказывал Михаил Иванович, благо волшебные фрукты в этой сказочной стране были круглый год. Без них Константин точно протянул бы ноги. Безумных оргий, подобных тем, которым он и девушки предавались в день их знакомства, больше не было. Девушки благоразумно делили Константина, занимаясь с ним любовью по две-три максимум, в зависимости от его настроения, только дома, и ночью, когда дневная жара сменялась ночной прохладой. Днем они отдыхали все вместе на пляже. Купались, играли в карты и волейбол, которым их научил Константин. Для этого Константину пришлось отлучиться на пару часов в Питер, чтобы купить десяток колод карт и мячик. В общем, время прошло не даром.

До конца отпуска оставалось два дня. Константин с ужасом думал о трудовых буднях. Он лежал на огромной кровати в доме одной из девушек и уныло смотрел в потолок. Его даже не согревала мысль о том, что сейчас в комнату войдут три прекрасных феи и совершат над ним акт волшебства, или вандализма, кому как больше нравится, который возможно немного поднимет его настроение. Конечно, он может днем работать, а вечерами наведываться в Эль Торро, но это будет уже не то. Его размышление прервал шум со стороны дверей. Это были девушки. Судя по многообразию голосов их было не трое, как он ожидал, а гораздо больше. «Интересно, чего это они собрались?— подумал Константин.— Может, прознали про конец его отпуска и решили устроить отвальную? Я уже догадываюсь, чем мы будем заниматься».
Он ошибся, но только отчасти. Все обстояло значительно хуже. Девушки пришли сообщить ему страшную новость. Рано или поздно, они должны были его известить об этом, но не так и не сейчас.
— Константе,— это была Терни.— Мы принесли тебе очень грустную весть.
— Какую,— он испуганно подскочил с постели. В его голове пронесся рой скверных мыслей, и сифилис со СПИДом среди них были не самыми худшими.— Кто-то умер?— Он пробежался глазами по головам девушек. Нет, слава Богу, здесь были все. Зульфия, Зухра, Лэйла, его Гюльчетай-Терни тоже здесь. Все девушки на месте. Ровно двадцать одна, столько же, сколько нужно очков, чтобы выиграть в «очко». Простите за невольный каламбур.
— Сегодня последний день, когда мы можем заниматься с тобой любовью,— объяснила Терни.— Если ты, конечно, помнишь свое обещание.
— Я ничего такого не обещал,— возмутился Константин.— С чего это вы решили, что завтра заниматься любовью мы не сможем. Я в корне не согласен! И мой корень тоже.
— Сегодня сто пятнадцатые сутки,— продолжила Терни.— Единственный день, когда ты можешь нас оплодотворить.
— Что?— у Константина отвисла челюсть.— Но я… Я не готов.
Он вскочил с постели и заметался по комнате.
— Я не смогу. Я не уверен, что смогу,— пытался он отвертеться, но знал, что ничего не получится. Он действительно обещал, а обещания надо исполнять.
— Сможешь,— это была Дези.— Еще как сможешь. Мы двенадцать дней кормили тебя плодами дерева фуэрте и поили эликсиром любви. Мы не лезли к тебе всей толпой, как это было в первый день нашего знакомства. Ты не представляешь, насколько нам тяжело это было. Сегодня ты сможешь сделать все. В тебе достаточно семени, чтобы оплодотворить каждую из нас, и ты должен чувствовать это.
Константин, конечно, чувствовал нечто такое. Он замечал изменения, произошедшие с его гениталиями. Его член и яички за эти двенадцать дней значительно увеличились, но он списывал это на постоянные трахи в поте лица. «Будь в моем члене мышцы,— иногда думал он.— Он уже давно перекачался и обогнал бы в размере бицепсы Шварцнеггера».
— Хорошо,— согласился он.— Я попробую, но за результат не ручаюсь.
Девчонки радостно захихикали.
— И вот еще что,— он сделал серьезное лицо.— Вы должны пообещать мне одну вещь.
— Что? Что мы должны тебе пообещать?— загалдели девушки.
— Вы никогда не будете предъявлять мне претензии за то, что я это сделал,— Константин почему-то подумал про алименты. Хотя какие, нафиг, алименты на Аморе. У них не то, что суда и полиции-то нету.
— Ты с ума сошел?!— возмутилась Терни.— Да мы тебя на руках носить будем.
— О’Кей,— Константин вернулся в постель.— И последний вопрос, прежде, чем мы приступим к нашему очень ответственному делу: почему сегодня последний день? Завтра я уже не смогу заниматься с вами любовью?
Совсем отказываться от секса Константину было грустно.
— В нашей стране секс с беременной женщиной запрещен, вплоть до самого рождения ребенка,— пояснила Терни.— Иначе ребенка может не получиться. Но мы сможем удовлетворять тебя орально, если ты не против, конечно?
— Ну, чтож? Орально, так орально,— вздохнул Константин. В конце концов, девять с лишним месяцев орального секса тоже не так уж плохо. Лучше, чем самому гонять шкурку.— Валяйте, кто первый?

Он приступил к «делу». Девушки не соврали, сил ему хватило на всех. Он кончил ровно двадцать один раз. Правда, трудиться пришлось почти всю ночь и с «перекурами», но Константина согревала мысль о том, что у него остается еще один день отпуска, и ни одна сволочь не побеспокоит его в этот день с дурацкими просьбами заняться любовью или просто потрахаться.

Когда солнце поднялось над горизонтом и залило место побоища (Константин назвал бы это пое…ищем) своим нежным теплым светом, все девушки были удовлетворены, причем и морально, и физически. Они разошлись, а Константин остался в постели и заснул. Спал он крепко и долго, до позднего вечера следующего дня.

Расставались они не долго. Девушки попрощались с ним, по очереди поцеловав его, и разбрелись по домам. Константин также отправился домой, причем в полном смысле этого слова, хотя Амор в некотором роде тоже стал для него домом.

Начались трудовые будни. Константину приходилось работать как черту и даже как дьяволу, чтобы покрыть те прорехи, что образовались за две недели его отсутствия. Он крутился как белка в колесе, но все равно едва поспевал сделать все необходимое. Про девушек он не забыл. Время от времени он наведывался в Эль Торро и общался с ними. Сексом он занимался значительно меньше, этому способствовало и пресыщение оралом, и снижение активности самих девушек. Константин это связывал с беременностью и был прав. Ему гораздо интереснее было просто купаться и загорать на солнышке в обществе беременных женщин редкими вечерами, когда он мог себе позволить визиты в страну грез. Очень скоро Константин начал замечать изменение внешности девушек. Некоторые из них начали полнеть и почти все стали округляться в области живота.

Отсутствие частого, изощренного секса привело Константина к началу его нового увлечения, исследовательской деятельности. Поздними вечерами, в ущерб собственному отдыху, он занялся изучением Амора и выяснил для себя много интересного. Например, он узнал, что в Аморе нет пассажирского транспорта, нет поездов и самолетов, есть только повозки, в которые запрягают животных отдаленно напоминающих земных жирафов, но значительно меньшего размера и абсолютно не пятнистых, и различного рода лодки. В Аморе также нигде не было электричества, телефонов и телевидения, что нисколько не смущало местных жителей. Новости можно было узнать на базаре, а чтобы насытить себя культурно, достаточно было сходить в один из театров и посмотреть простенькую пьессу. Аморцы замечательно пели и проводили много времени собираясь где-нибудь на площади и устраивая хоровые пения, которые чем-то напоминали Константину грузинские хоровые распевы. Три раза в год в Эль Торро и других городах Амора устраивались карнавалы, красочные и яркие, такие же, какие устраивают в странах Латинской Америки и Азии. Работали ли аморцы или нет, Константину выяснить не удалось. Базарных торговцев он не брал в счет, хотя торговля это, несомненно тоже работа. Торговлей в Аморе занимались только мужчины и они поразительно были похожи на выходцев с бывшего нашего Юга, азербайджанцев, таджиков, туркменов. У Константина даже появилось подозрение, что сходство торговцев с земными не случайное. Он бы нисколько не удивился, если бы узнал, что дети гор нашли лазейку и в этот мир. Но, Бог с ними, если это так. Торговля - их призвание и, можно даже сказать, талант. Никто в России не торгует лучше азиатов. Еще, если бы они еще не жульничали (некоторые из них, по крайней мере), цены бы им не было. В Эль Торро торговцы жульничали не меньше земных.

На счет двери Константин оказался прав, он был не единственным землянином, знавшим о ее существовании. Время от времени в Эль Торро появлялись мужчины (именно мужчины, женщины сюда не попадали, наверное потому, что с опасениям относятся к темным подъездам и очень редко заходят туда одни, даже если им очень хочется писать), лица которых Константину казались знакомыми. Более того Константин несколько раз замечал мужчин очень похожих на известных Питерских городских и государственных деятелей и даже одного Московского. Не буду приводить их фамилии, дабы не компроментировать их и не заниматься ерундой. Хватит с нас генпрокурора Скуратова.
Аморские мужики так же знали о существовании двери. Они время от времени наведывались в Питер за безалкогольным «Спрайтом» который по дороге в Эль Торро чудесным образом превращался в алкогольный напиток «Эльф». Ясное дело посвященная мужская часть Эль Торро ни с кем не делилась своим секретом, даже с Константиным, который не раз заставал их на «месте преступления». Впрочем в Аморе не было таможни, и халявный алкоголь не подлежал обложению пошлиной и акцизом, что ни коим образом не сказывалось отрицательно на жизни чудесной страны и планеты, и называть действительным преступлением контрабанду «Спрайта» было бы слишком. Тем более, что аморцы никогда им не торговали, пили себе в собственное удовольствие, да друзей угощали. Да и не было у аморцев никаких денег, только ракушки и камешки, которые служили им заменой сладко шуршащих бумажек и звонких земных монеток. Откуда аморцы брали деньги на «Спрайт», для Константина долгое время оставалось загадкой. Большинство мужчин умеют таки хранить секреты, даже если они выходцы Амора.
Кстати, девушки не обманули Константина, почти все аморские мужики были импотентами и никогда не трахались, а редкие уникумы, сохранившие способность совокупляться делали это редко и с великим нежеланием. Наверное, в этом было повинно обилие прекрасных аморских женщин, красотой и лаской которых они были пресыщены с малых лет. Распитие «Эльфа» и катание на доске по крутым волнам Суэньос (некое подобие нашего серфинга) было для них куда как интереснее.
В общем, хватит хаять аморских мужиков, многие наши отличаются от них только тем, что живут на нашей планете, а не на Аморе, лучше вернемся с небес на Землю и даже конкретнее, в Питер.
Однажды Константин решил понаблюдать за дверью с нашей, земной стороны. Любопытство подтвердило его подозрения относительно визитов землян в сладостную Аморию. «Знакомые» мужики, которых он время от времени встречал в Эль Торро попадались ему и на земной стороне. Они не таскали упаковки «Спрайта», как это делали аморцы, и, вообще, ничего не таскали. Некоторые из землян деловито подъезжали к двери на дорогих машинах с мигалками, стробоскопами соответствующими госномерами без циферок региона и прочей клоунской атрибутикой. Другие, воровато оглядываясь по сторонам, подходили пешком, открывали дверь и проскальзывали в туннель, но все они, и те, что на машинах, и те, что пешком, в конечном итоге попадали туда, где их ждали море любви и отрыв от праздной земной действительности, а также обрыгшей хуже некуда бытовухи. Константин никогда не осуждал их. Каждый имеет право на собственную жизнь и самовыражение, и Бог им судья, если они делают это в ущерб своим женам и семьям. Сам Константин женат не был, детей у него тоже не было. Он развелся почти пятнадцать лет назад, тогда ему было двадцать два, и они с женой еще не успели обзавестись ребенком.

Увлекшись исследованиями, Константин не заметил, как пролетели девять месяцев беременности его девушек. Аморки, так же как и земные женщины имели одинаковый срок внутриутробного вынашивания плода. Однажды ярким солнечным аморским днем, на Земле в это время стоял апрель, а в Питере весной еще и не пахло, Константина на пляже обступили его кругложивотенькие подружки. Они были абсолютно наги, как это всегда бывало, когда они приходили на пляж, но это ничуть не заводило Константина.
— Что? Что случилось?— Константин испугался. Лица девушек были очень серьезны.
— Мы вынуждены на время покинуть город,— сказала Терни.— Сегодня вечером мы отправляемся в Алькору, в монастырь святой Мисерры. Не печалься, если завтра не застанешь нас здесь.
— Как в Алькору? Зачем?
— Скоро роды,— объяснила Терни.— Монастырь Мисерры единственное место, где женщины Эль Торро могут нормально родить своего ребенка.
— Роды?— Константин округлил глаза.— Когда?
— Со дня на день,— девушки тепло улыбнулись.— В Алькоре наступают тяжелые дни. Там еще никогда не было столько рожениц одновременно.
— Да, уж,— согласился Константину. Он представил алькорских монашек мечущихся по монастырю с верещащими младенцами на руках. Там будет очень жарко.
— Нас не будет около недели,— Терни вздохнула.— Ты ведь потерпишь немного?
— Конечно,— согласился Константин. Он не знал как себя вести. Весть была благая, он вот-вот станет папашей, но мысль о том, что он в один день станет папой-героем немного пугала его. Он представил, что было бы, если б в Аморе царили те же порядки, что и на Земле. Это какие же ручищи надо иметь, что бы удержать в них одновременно двадцать одного младенца?— Хорошо! Хорошо! Вы там не скучайте без меня,— сказал он.
— Да уж не придется,— расхохоталась Дези.— Ты уж нам поверь.
— Верю,— Константин виновато потупил взор.
На этом разговор закончился. Девушки поцеловали его по очереди и они распрощались на несколько дней.

Прошло пять мучительных дней. Целых сто двадцать часов и даже больше.  Константин жутко переживал. Он каждый вечер наведывался в Эль Торро, но девушек там все еще не было. В пятницу утром Константин понуро сидел в своем кабинете, бесцельно разбирая какие-то возможно важные бумажки. Работа не шла в голову. Мыслями он был далеко в Аморе. Он с нетерпением ждал выходных, что-то подсказывало ему, что девушки появятся в Эль Торро именно в выходные. Его размышления прервал, нагрянувший в кабинет начальник - Михаил Иванович, который находился в командировке и должен был там пробыть еще не меньше пяти дней.
— Константин, зайди-ка ко мне,— властно сказал он.
— А?— Константин поднял на Михаила Ивановича осунувшееся лицо.— Да, да. Сейчас зайду.
Он поднялся из-за стола и побрел вслед за вышедшим начальником.
— Что-то случилось?— спросил Константин, когда они уединились в кабинете Михаила Ивановича.
— Случилось!— Михаил Иванович хитро усмехнулся.— Случилось, конечно. Чего бы это я, вдруг, прервал свою поездку и срочно вернулся в Питер?
— Что? Что-нибудь ужасное?— Константин не понимал, как ему реагировать улыбаться, как это делал начальник, или хмурить брови, напуская на себя серьезность.
— Прекрасное, Константин! Прекрасное!— Михаил Иванович притянул к себе Константина и по-отцовски обнял его.
— Что, повышение?!— обрадовался Константин. По учреждению уже давно ходили слухи о его повышении. Некоторые даже поговаривали, что Константина могут перевести в Москву. Последний слух Константина не радовал. Он был не сторонник жарки огурцов в тоске по корюшке. Где он в столице найдет волшебную дверку, ведущую на вторую Родину? Нет там такой.
— Какое, нах…, повышение?!— не выдержал Михаил Иванович.— Папашей ты стал, Костя. Папашей.
— Как, папашей?— Константин как стоял, так и рухнул на кожаный диванчик в кабинете начальника.— Откуда…
— Знаю, Константушка, знаю.— Михаил Иванович присел рядом с Константином.— Дэзи моя дочка.
— Дэзи?!— Константин поперхнулся. Он был в шоке. Выходит и Михаил Иванович знает о заветной дверце.— Как это?!
— А, вот, так, зятек мой дорогой,— Михаил Иванович любовно уставился на Константина.— Поздравляю! Шесть сыновей и пятнадцать дочек. Отец-героин. Когда обмывать то будем?
— Завтра,— пробормотал Константин.
— Ну, уж нет!— Михаил Иванович отрицательно покачал головой.— Сегодня. И прямо здесь.
Он прошел к потайному бару и достал из него бутылку дорогого импортного коньяка и пару хрустальных стаканчиков.
— Сегодня начнем обмывать ножки, а завтра уже ТАМ продолжим,— Михаил Иванович разлил коньяк и протянул один стаканчик Константину.— Имена-то детишкам придумал?
— Что?!— Константин едва не выронил стакан из руки.
— Шучу, шучу,— Михаил Иванович потрепал Константина по плечу.
Тот облегченно вздохнул.
— А я думал, Вы серьезно.
— Потом придумаешь, вместе с девками,— Михаил Иванович усмехнулся.— А сейчас давай выпьем, чтобы все дети и их мамаши здравствовали и не хворали. Эх, закуски, жаль, нет. Ну, да, ладно. Обойдемся.
Михаил Иванович перекрестился, и они выпили. Сначала по одной стопочке, затем по другой, третьей…
— Расскажи-ка, ты мне Костя-Константушка, как же ты да такой жизни докатился?— Михаила Ивановича уже слегка развезло, но держался он по прежнему молодцом. Говорил ровно, слова не коверкал.— Как дорогу в Эль Торро нашел?
— Как, как? Обыкновенно,— Константину тоже уже похорошело.— Поссать захотелось. Вот и заглянул в дверку, ту, что подвернулась.
— И что же, осквернил переход священный?— Михаил Иванович сердито нахмурил брови.
— Нет, конечно,— Константин усмехнулся.— Я все-таки интеллигентный человек, можно сказать, цивилизованный. Бутылку я там нашел пустую, из-под «Спрайта», или «Эльфа» я уж точно не знаю. В нее и помочился.
— Молодец!— похвалил Константина Михаил Иванович.— Нужно будет взять на заметку. В нашем городе сортир днем с огнем не сыщешь, а так в подворотенку или подъезд зашел, в бутылочку пописал и в помойку ее. И нужду справил и в чужом доме не нагадил. Сам придумал?
— Угу,— кивнул Константин.— И что любопытно, выпили мы с девчонками потом мочу эту. То есть моча в напиток в «Эльф» превратилась.
— Знаю,— Михаил Иванович махнул рукой.— В этом и беда Амора. Ты хоть масла машинного в эту бутылку налей, хоть уксуса, а по дороге из Питера в Эль Торро оно в это дерьмо превратится. Сам проверял. Девкам-то оно пофигу, кайф только, а мужики через него потенцию теряют. Я ведь тоже по молодости этим делом баловался.— Михаил Иванович щелкнул себя по горлу указательным пальцем.— Вот и сейчас иногда.
Он показал на «Хеннеси».
— Так вы?!— Константин прикрыл рот ладонью.
— Эмигрант?— закончил за него вопрос Михаил Иванович.— Верно, пришелец я. Инопланетянин, мать его! Я, ведь, и не Михаил Иванович вовсе. Мигель меня зовут. Родился и вырос я в Эль Торро, на Аморе то есть. А сюда меня черти занесли. За «Эльфом» этим гребаным. Мы его прямо из канала Грибоедова набирали.
— Из канала?!— Константин сморщился.
— А, какая разница,— Михаил Иванович усмехнулся.— Хоть ссы туда, хоть отработку лей, хоть дерьмо палкой заталкивай. В Эль Торро все одно «Эльф» принесешь. Это все равно как твоя одежда или язык твой. Здесь одно, а там – другое. Волшебство-о-о!
— То-то, я и думаю,— ожил Константин.— Чего это я язык аморский не изучал, а как туда попадаю, как на родном говорю. На каком языке-то там говорят? Что-то он мне напоминает.
— На испанском,— ответил Михаил Иванович.— Переход этот не всегда в одном месте был. До этого, в средних веках, я думаю, он в Испании выходил. Через него люди Амор и заселили. Ну а потом, после землетрясения, наверное, переход сместился и сюда вышел, в Питер.
— Чудно,— Константин не прекращал удивляться.— И странно все это.
— Странно не странно, а, вон, двадцать одного киндера настругал за раз. Как только у тебя сил хватило?
— Сам не знаю,— Константин пожал плечами.— Сейчас уже и не смог бы, наверное.
— Ты это брось!— Михаил Иванович погрозил пальцем.— Через годик-другой повторить придется. Пополнять нужно население аморское. Я вот немолодой уже, а долг свой время от времени исполняю.
— Что-то я не встречал вас там ни разу,— засомневался Константин.
— Осторожный я, потому как,— пояснил Михаил Иванович.— Зато тебя там не одиножды видел. Ох, и силен ты на это дело.— Михаил Иванович изобразил лыжника отталкивающегося от снега одновременно обеими лыжными палками.
— Девчонки помогали.
— С девками-то как познакомился? На пляж приперся?
— Не-е-е. Меня Терни познакомила,— признался Константин.— Только вы не ругайте ее. Она ни в чем не виновата. Это я бабник такой.
— Ругать?!— Михаил Иванович усмехнулся.— А за что ее ругать? Похвалить только можно. Вон сколько деток благодаря ей народилось. Существенный вклад в аморскую жизнь. Амор вырождается, ведь. Рождаемости совсем никакой.
— Вам-то, чего дома не живется?— поинтересовался Константин.— В Эль Торро интереснее жизнь будет. Да и теплее там.
— На пенсию выйду, обязательно вернусь,— сказал Михаил Иванович.— Так, уж вышло. Давно это было. Меня тогда менты повязали, воду я из канала черпал. Странным им показался паренек, тырящий из реки говеную воду. Попросили документы, а откуда они у меня. В Эль Торро ни у кого документов нет, разве что у чурок на рынке, эти хитрецы посрать без паспорта не выйдут, чтобы их по запаре в сортире не замочили, как неопознанного террориста. До чего мир дошел, мать его! Человеку верить перестали. Чуть лицом не вышел сразу террорист. Меня, ведь, до сих пор останавливают. Документы проверяют почти каждый день, хоть и не кавказец я, а испанец в некотором роде.
— А я думал, что вы грузин какой-нибудь,— признался Константин.— Просто Ф.И.О. изменили. На Сталина вы немного смахиваете.
— Ну, может быть,— согласился Михаил Иванович.— Но только внешне.
— Слава Богу,— Константин даже выпрямился сидя на диване.— А то не сидеть бы мне сейчас здесь с вами и не пить дорогой коньячок.
— В общем, притащили меня в каталажку,— продолжил Михаил Иванович.— До выяснения личности, как они это называют. Десять суток мурыжили. А чего выяснять-то БОМЖ я, и всего делов. Это меня зеки научили, настоящие, которых в КПЗ по делу посадили. Они же мне и адресок шепнули, где паспорт достать можно было. Вот так я здесь и остался, институт закончил, на работу устроился, со временем и в начальники выбился. А в Эль Торро на постоянку не вернулся, потому, что спиться боялся, наверное, как все мужики аморские. Слабы мы аморцы на это дело, а здесь вроде, как и не тянет. Обстановка, скорее всего, не та, есть чем заняться. А там, чего мужику делать? На серфе гонять, да «Эльфа» трескать.
— И баб трахать,— добавил Константин.
— Это здесь трахают,— не зло возмутился Михаил Иванович.— А там любовью занимаются. Наука это целая.
— Аморология,— вспомнил Константин.— На аморалку похоже очень.
— Аморалка,— Михаил Иванович усмехнулся.— Нет такого понятия аморально, дурацкое оно, придуманное. Мораль это устои общества, то, что от народа требуют. При этом те, кто требуют, сами же этой морали не соблюдают. И что?
— И ничего,— согласно кивнул Константин.
— Вон, власти наши, воруют, трахаются с проститутками в бане, матерятся в эфире, да баб за волосы таскают. Морально это?
— Не очень.
— Срам это!— Михаил Иванович расхорохорился.— И ничего им не делают, а попробуй простой смертный, вроде меня или тебя, сотвори такое. Сойдет тебе это с рук. Хрена лысого. Отымеют по полной программе. В прочем, хватит о политике, не люблю я ее. Давай лучше о сексе. Вот секс, с моей точки зрения, нормальное явление, моральное и естественное. Посмотри на животных. Трахаются где хотят, когда хотят и с кем хотят. Никто их в этом не обвиняет. А, чем человек их хуже?
— Ничем,— согласился Константин.— Я за секс.

Они еще долго разговаривали, зять и тесть, до конца рабочего дня, а затем продолжили по дороге домой в дорогой и близкий обоим Эль Торро.

На Землю Константин не вернулся. Забота о женах и детях в корне изменила его взгляд на прошлую жизнь. Михаил Иванович через год вышел на пенсию и вернулся на историческую Родину к любимой дочери и дорогому зятю. Он с удовольствием нянчился с внуком, а затем и с внучатами, когда Константин и его жены вновь отважились повторить свой подвиг. Не отказывал в помощи Константин и другим девушкам Эль Торро и всего Амора, прознав о великом трахальщике, к Константину тянулись женщины со всех концов страны. В общем, за долгие годы своей жизни Константин повысил численность аморского населения в десятки раз. Жил он хорошо и счастливо. Умер глубоким стариком на сотом году жизни.

Да, великий секс-революционер Амора Константе Петров ушел из жизни, но память о нем и по сей день хранится в Амории, оторванной очередным аморотрясением от земной цивилизации. На центральной площади столицы Амора, городе Эль Торро стоит ему величественный памятник в виде огромного эрегированного фаллоса с большой бронзовой табличкой у основания, то есть у самых яичищ, на которой красивыми буквами выведено: «Прародителю и учителю нашему Константе Петрову на долгую память от благодарных и многочисленных потомков».

Санкт-Петербург
26 июня 2003 года