Лифтофобия

Я всегда боялась встретить саму себя.
Почему? Все просто.
Фантастику с детства поглощала в огромных количествах. Читаю, бывало, про всякие приключения во времени и параллельных мирах и кровь леденеет. В ушах шумит, пред глазами яркие разноцветные точки носятся кругами, эллипсами и восьмерками. Состояние, прямо скажем, предобморочное. Хуже бывало, только когда я пыталась осознать, что такое бесконечность. Или бессмертие. Особенно, если это ночью со мной случалось, да еще и в деревне. Сижу, смотрю на звезды, сельская местность располагает, постигаю. И вот начинают эти звездочки вливаться в меня широким вихревым потоком, по часовой стрелке, льются прямо в глаза близорукие, потом феерически хороводятся в полупустой голове, и звездный шелест сводит меня с ума. Я падаю на траву и кричу, хватит, товарищи звезды, умираю я, но вы по-прежнему загадка!
Поэтому и фантастику я не любила. Болела ею, да, ночами не спала, когда читала что-нибудь новенькое, но ненавидела. Если произведение было хорошо и с размахом написано, оно просто потясало меня до основания. Я чувствовала свою безграничную глупость и узость кругозора. Читала снова и снова, но все равно не умела осознать: а как это? Эти все выдумки лишь отражение сегодняшнего дня, но неужели так будет? Пространство и время станут понятны и поддадутся любым людским начинаниям?
Так вот, особенно я боялась всех этих временных заморочек. Я видела сны об этом. Сны всегда были связаны с лифтом. Лифты, само собой, тоже всегда пугали меня. Пустота внизу, пустота наверху. И я посередине. Свет может погаснуть, лифт - остановиться и застрять. И повисаю в абсолютной неизвестности. Идеальная подвешенность.
Скорость лифта увеличивается. Он несется, ввысь и ввысь. Я уже представляю, что сейчас моя ракета стартует в космос. Он останавливается. Я выхожу. Площадка на чужом этаже. На чуждом даже! Я не узнаю не только двери, но и ощущение. Это - другой мир. Или время. Я звоню в какую-то дверь. Открывает - кто? Я. Или я старше, или моложе себя нынешней. Лучше, если моложе, легче выкрутиться. Ведь она не знает, какова она в будущем. А если она слишком молода? Ребенок? Дети чувствуют фальшь, они настроены мистически, девочка может угадать, кто я. Я должна сказать ей что-то важное. Надо подумать. Просыпаюсь.
Или она старше меня. Она помнит меня той, кто я сейчас. Она боится, не верит. Захлопывает дверь. Я кричу, я хочу спросить, что же там дальше? Как жить, чтобы было иначе? Отчего ее лицо столь трагично? Или почему она смеется? Что случилось?
Но молчание из-за двери весьма красноречиво. Меня уже нет в ее жизни. Я ушла, давно ушла. Позабыта и выброшена на свалку.
Просыпаюсь.
Обе они - чужие мне. Той, юной, я могла бы подсказать путь. Предупредить об ошибках. И никакие временные парадоксы не помеха. Я помогу ей, да, решено. В следующий раз, когда мне приснится это.
И вот - свершилось. Не стоило мне думать об этом слишком много!
Я еду в лифте. Это не сон. Лифт ведет себя некорректно. То замедляется, то передвигается скачками. Я парализована ужасом, конечно. Я вообще трусиха. Мигает желтая лампочка. Думаю, что началось землетрясение. В Москве ведь это обычное дело, всякий скажет.
Лифт останавливается. Вот и незнакомая площадка. Нет, я ее знаю. Это дом, где я живу еще сейчас. Но все двери старые. Деревянные и коленкоровые. Или как этот старинный материал называется? Он еще сохранился в некоторых пятиэтажках. Такой противный вычурный цвет, вроде ярко-коричневого. Или кирпично-коричневого. Зачем они использовали его?
Вот моя квартира. Номер двадцать. Дверь выпачкана голубой краской. Лупоглазый звонок. На стене написано мелом: "Ленка - дура".
Значит, это мое детство. И там, за этой чудесной дверью - я. Укусила себя за руку. Боль, следы зубов. Это - не сон. Я слишком много думала об этом. Я нафантазировала эту ситуацию. Мысли вполне материальны, теперь я это знаю. Не буду больше предствалять плохое.
Что же я скажу ей? И сколько ей? Больше пяти, мы здесь поселились, когда мне было пять. И меньше пятнадцати, или даже четырнадцати. Мы тогда поменяли звонок. И надпись уж больно детская.
Я решаюсь нажать на кнопку. Дзииииииинь! Фу, еще хуже того соловейки, что сейчас у нас работает при входе.
Шаги. Она открывает мне. Ей лет одиннадцать-двенадцать. Злые глаза, короткий яркий сарафан в цветок, ободранные коленки. Небрежные косички. Красные пятна на щеках. Наверное, подралась с братом. Смотрит на меня настороженно, не снимая цепочки с двери.
- Ну? И к кому вы? - спрашивает она резко. Ох, я и тогда была хамкой. Это неистребимо. А может, оно и хорошо. Скольких неприятностей можно избежать, если вовремя оборвать неприятного собеседника!
Я силюсь произнести хоть слово. Девочка, милая, я пришла, чтобы направить тебя. Я хочу помочь! Ты многого не знаешь, а я...
Она прерывает мои хаотичные мысленные построения:
- Так чего надо, тетя?
Я замираю, я понимаю, что бессильна. Она прогонит меня. Меня нет и в ее жизни. К чему здесь слова?
- Простите, девушка, это дом девять? - мямлю я.
Нет, это другой дом. Я правильно выбрала вопрос. Поворачиваюсь и медленно бреду к лифту. Она захлопывает дверь. Грохот слышен во всем подъезде. Все кружится, кружится, я опускаюсь на бетонный пол, ритмично дышу, но на этот раз попытки предотвратить обморок не проходят.
Я валюсь на бок, а ведь на мне такая изысканная шелковая юбка. Испачкается. И босоножки замшевые, не испортить бы. А главное - не разбить очки! Это последняя пара. Впрочем, линзы сделаны из тончайшего пластика, чего это я беспокоюсь о пустяках?
Очнувшись, обнаруживаю, что любимый брызгает на меня холодной водой.
- Что с тобой? - повторяет он.
А что со мной? Я поняла, что я есть только сейчас и здесь, а все, что не тут - фантомы. Надо жить настоящим. Я постигла это. Хотя бы это. Я готова идти дальше. Сама.