Дуэль

Ах, Александр Сергеевич, милый -
Ну что же Вы нам ничего не сказали
О том, как дышали, искали, любили,
О том, что в последнюю осень Вы знали

Юрий Шевчук (ДДТ), "В ПОСЛЕДНЮЮ ОСЕНЬ"

— А это, что за игруха!— Саша Гончаров остановился перед прилавком в небольшом магазинчике, торгующем сидюками для компьютера. Рынок «Юнона» огромный и таких магазинчиков на нем было как грязи, почему Саша выбрал именно этот, он сам не знал. Может быть, потому что продавец необычный. Не желторотый юнец, которого от игровой приставки можно оторвать только громким криком: «Хорош спать! Иди сюда!»
— Это,— добродушный толстяк лет сорока пяти улыбнулся.— Ерунда. Стрелялка. Что-то вроде «Мафии», и даже хуже. Старье, еще для четвертого «пня» разработана. На более современных машинах не идет даже.
Стрелялки Саша любил, он вообще любил пострелять (он только что не меньше часа проторчал у контейнера с пневматическим оружием), но вот замечание на счет «Пентиума IV» задело его за живое. Он считал, что после этого процессора все новые разработки не столь существенно изменили уровень персонального компьютера.
— У вас есть, что-то серьезнее?— он усмехнулся.
Теперь обиделся толстяк.
— Вы, помешанные на Пи Си юнцы удивляете меня,— толстяк даже раскраснелся.— Кроме своих компьютеров ничего другого видеть даже не желаете.
— А что может быть серьезнее компьютера?— удивился Саша.— Игровая приставка?
— Почему бы нет,— толстяк изменился в лице. Похоже, Гончаров попал в самую точку.— Вы что-нибудь слышали о приставке «Сони-мнемоника»?
— У моего племянника была «Плэй стэйшн 3», которую можно было использовать как домашний кинотеатр и даже как персоналку с интернетом,— заметил Саша.— Но это же бред полный. Компьютер с возможностями игровой приставки или приставка с возможностями персонального компьютера? По-моему это одно и тоже.
— Мы о разных вещах говорим,— толстяк усмехнулся.— Если вы зайдете за прилавок и пройдете в служебное помещение, увидите собственными глазами. Если я окажусь не прав, эта игруха, как вы ее назвали, ваша. Абсолютно бесплатно. А окажусь прав, вы покупаете «мнемонику».
— Идет,— согласился Саша. Халява всегда была ему по душе. В крайнем случае, можно немного покривить душой и сказать, что приставка полный отстой.
Продавец расплылся от счастья.
— Тогда прошу,— он приподнял прилавок и пропустил Гончарова в служебное помещение. В павильонах, где продают шмотки, в таких помещениях обычно примеряют одежду. Только в отличие от многих других магазинчиков у толстяка в этом помещении царил полный порядок, как в каком-нибудь хранилище музея. Товар, диски, журналы и прочая ерунда были аккуратно разложены по полочкам. Посреди помещения стояло огромное функциональное кресло, похожие можно увидеть в стоматологическом кабинете. Вот только «сверлильного станка» у кресла не было.
— Присаживайтесь,— толстяк указал на кресло.
— Да мне и пешком не плохо,— отказался Гончаров. В его голове внезапно возникло сомнение. А что, если этот доброжелательный продавец маньяк убийца, который заманивает в свой магазин лохов вроде меня, а затем потрошит их на этом кресле, а может даже трепанацию черепа делает. Сашино тело покрылось мурашками.— Я не сидеть, а товар смотреть пришел.
— Садитесь, садитесь,— толстяк рассмеялся.— Стоя с «мнемоникой» много не наработаешь.
— Ладно,— согласился Гончаров. Он подошел к креслу и сел. Кресло было очень удобным. На счет маньяка он конечно переборщил. Толстяк мухи не обидит. Рыхловат он для серьезных действий.
— Вот она,— толстяк достал с полки кожаный шлем, очень похожий на летный или мотоциклетный времен Второй Мировой.
Гончаров едва не прыснул со смеху.
— О, Боже! Где вы этот раритет достали?— ничего подобного видеть ему еще не приходилось.
— Раритет?— толстяк загадочно улыбнулся.— Вещь действительно в стиле ретро сделана. Классно! Не правда ли?
— Ну не знаю,— Саша пожал плечами.— В таком еще мой дедушка летал.
— Ага!— продавец многозначительно поднял палец.— У вас уже образы начинают прорисовываться от одного вида «мненоники», а что будет когда вы ее наденете.
«Главное, чтоб не бейсбольной битой по башке», подумал Саша.
— Давайте попробуем,— сказал он.
Толстяк с важным видом подошел и натянул шлем на Сашину голову.
— Какой жанр игры нравится больше?— спросил он.— Стрелялки?
— Верно,— кивнул Саша. В кожаном шлеме он выглядел забавно.— Как догадались?
Толстяк пропустил колкость мимо ушей. Он порылся на полке и извлек оттуда маленькую карточку, очень похожую на мемори стик от цифровой камеры его жены.
— Для начала побудете наемником в каком-нибудь локальном конфликте,— предложил он и вставил карточку в специальную прорезь в шлеме.— Ну, начинаем?
— Давно пора,— Саша застегнул лямки шлема под подбородком.
— Тогда, поехали,— толстяк нажал на кнопку расположенную возле прорези для карточки и…
—
Не было никаких заставок, никаких бегущих строк и музыки. Гончарова словно перебросило из одного мира в другой. Теперь он уже сидел не в душной бытовке магазина, а в военном классе для проведения инструктажа. Он и еще с десяток ребят вроде него все в зеленой армейской форме сидели на стульях с ручками и планшетками в руках.
— Гончаров, не спать!— офицер-инструктор у грифельной доски строго уставился на Сашу.
«Здорово,— Саша был удивлен.— Как это у них получается». Он имел в виду корпорацию «Сони» и их игровую приставку.
— Что вы на меня уставились?— офицер вопросительно поднял брови.— Вы слышали, что я сказал?
Гончаров усмехнулся. Игра ему начинала нравиться. Все как в реальной жизни. Офицер, кабинет, курсанты, все как настоящее. Даже планшетку и ручку он чувствовал каждой клеточкой собственных пальцев. Толстяк был прав «мнемоника» это что-то! Курсанты тем временем таращились на него полными ужаса глазами. Их взгляд, казалось кричал: «Что ты делаешь?! Возьми себя в руки! Он же убьет тебя!»
— Да ладно, расслабьтесь пацаны,— он улыбнулся и подмигнул курсантам.— Это ведь все не на самом деле.
Офицер был уже возле Саши. Он словно колосс завис над ним и смотрел сверху вниз.
— В чем дело, курсант Гончаров?— он не злился. Это была не злость, а скорее удивление.— Травки покурили? Или, может быть, героин?
Офицер грубо взял Сашу за подбородок и развернул лицом в себе. Ощущение было зверски реальным. Жилистые пальцы офицера тисками стиснули Сашину нижнюю челюсть. Ему было даже немного больно. «Классно!» Он по-прежнему лыбился и молчал. Офицер приблизил к нему лицо и шумно втянул носом воздух.
— Все в порядке, офицер,— Гончаров бесцеремонно взял офицера за руку и отцепил ее от своего лица.— Пройдите к доске и продолжайте занятия.
По участившемуся сопению курсантов, он понял, что те находятся в состоянии близком к обмороку. Хлесткий удар по щеке резко отрезвил его.
— Встать!
Саша, как ужаленный, вскочил со стула и уставился в глаза офицера.
— Да, сэр!— крикнул он во все горло, как это делают американские солдатики в фильмах и в жизни.
— У вас крыша поехала?— в глазах офицера по-прежнему не было злости. Они словно застыли как полярный лед.
— Так точно, сэр,— второй раз получать по морде Саша не хотел. Игра это или нет, больно все-таки.— Виноват, заснул.
— Садитесь,— офицер вернулся к доске.— За сон на занятиях три наряда вне очереди. После занятий зайдете в мой кабинет.
Офицер продолжил занятия. Он объяснял, какие задачи необходимо будет решать курсантам на тренировочном полигоне.
Саша осторожно поднял к голове руки. «На сегодня, пожалуй, хватит». Он попытался нащупать шлем, но у него ничего не вышло. Шлема не было. Вместо него была просто голова с коротко стриженным ежиком волос.
— Что вы там делаете, курсант Гончаров?— офицер заметил движение.— Вшей ловите?
— Никак нет, сэр!— Саша вскочил со стула.— Шлем ищу.
— Что?!— офицер вновь направился к Гончарову.— Что вы ищете?
— Нет,— Саша, свалив стул, попятился назад.— Не бейте меня, пожалуйста!— Он закрыл лицо руками.
В ответ тишина. Ни удара, ни звука. Саша открыл глаза.
— Ну, что скажете?— перед Гончаровым, улыбаясь от уха до уха, стоял толстяк.
— Я… это, как его,— Саша не знал, что сказать. Он был почти в шоке.
— Не понравилось!— толстяк перестал улыбаться.— Я сам эту игру не пробовал. Демо-версия.
— А у вас есть что-нибудь без мордобоя?— наконец нашелся Саша. Он потер щеку. Она казалось еще горела после пощечины виртуального офицера.
— Мордобоя?!— толстяк искренне удивился.— На аннотации про мордобой ничего не было. Извините, если что не так. Надо будет самому проверить.
— Да нет, все нормально,— Саша стал с кресла.— Сколько стоит эта штука?
— Ага!— глаза толстяка загорелись.— Значит все-таки понравилось?
— Впечатляет,— согласился Саша.— Сколько?
— Восемьсот евро,— ответил толстяк.— В два раза дешевле нового «Пентиума». Согласитесь это неплохо?
Саша кивнул.
— Беру,— он снял шлем и прижал его к груди, словно толстяк собирался его отобрать.— И игрух побольше.
— Какой жанр?

Дома Саша распаковал покупку и, завалившись на диван, одел шлем. Он вставил в него карточку с надписью спорт и нажал на кнопку. До прихода жены оставалось больше часа, можно было немного расслабиться.

— Во что будем играть?— Перед Сашей возник мускулистый атлет в спортивном костюме. Коренастый, точная копия офицера-инструктора он казался приветливее и приятнее.
— А что мы можем?— поинтересовался Саша.
— Ну не знаю,— теперь растерялся атлет.— Может пару сетов в теннис?
Одежда атлета резко изменилась. Теперь на нем были классические теннисные шорты, футболка и кепка. В руках атлет сжимал ракетку и волосатый теннисный мяч.
— Нет,— Саша отрицательно покачал головой.— Ты меня в два счета загоняешь.
— Выбери тренировочный режим,— предложил атлет.
— Спасибо, я бы предпочел что-нибудь попроще.
Атлет почесал затылок.
— Как на счет гольфа,— теннисные шорты, футболка и кепка исчезли. Теперь на атлете был костюм для гольфа. Он игриво пошлепал себя металлической клюшкой по ладони.— Загоним круглого в лузу?
— Давай лучше в шахматы?— наконец-то придумал Саша и очутился за игровым столиком с шахматной доской и часами.
— Разыгрываем?— атлет протянул Саше сжатые в кулаки руки. Теперь на нем был классический костюм.— Какую руку выбираешь?
Саша шлепнул атлета по правой. Ему достались белые. Он сделал ход первым.

Он проиграл больше часа. За это время они сыграли только три партии. Два раза выигрывал атлет, что не удивительно, компьютер все таки. Но Саша тоже один раз обставил атлета, чему обрадовался как ребенок. Он бы и дальше продолжил играть, если бы не его жена. Вернувшись с работы, она застала мужа на диване спящим в старом летном шлеме. «Не иначе, как нажрался» (такое иногда случалось, когда на Сашиной работе отмечали очередной день рождения кого-нибудь из его сослуживцев), решила она и бесцеремонно сдернула с Саши шлем.
— Что? Что такое?— Саша в гневе вскочил с дивана, но увидев жену, тут же изменился в лице.— Зайченька моя, дорогая. А я не слышал как ты вошла.
— Не удивительно. Ты бы еще ушанку напялил и подушкой закрылся,— фыркнула она и бросила шлем на диван.— Откуда эта гадость?
— Ты что?— Саша успел перехватить шлем в полете. Он ужасно испугался. Толстяк ничего не сказал о том можно ли ронять шлем.— Это очень ценная вещь.
— Шапка Чкалова, что ли?— съязвила Сашина жена.
— Натусь, ты даже не представляешь, что это такое!
Сашину жену звали Наташа, что в сочетании с Сашиной фамилией многих наводило на ассоциации. Наталья Гончарова. Звучит? Еще бы! Особенно если учесть, что ее девичья фамилия была Пушкина, а ее мужа звали Александр Сергеевич. Вот смех-то! На эту тему над ними все прикалывались, друзья, знакомые, сотрудники на работе. Даже тамада на свадьбе Саши и Наташи упомянул забавное сходство их фамилий с фамилиями великого русского поэта и его супруги.
— Очень даже представляю,— обиделась Наташа.— Это летный шлем времен Великой Отечественной. Вечно вы мужики нас баб за дур держите.
Она повернулась к саше спиной и как пава поплыла на кухню.
— Пожрать-то чего-нибудь приготовил, Гагарин ты мой?
— Нет любимая,— Саша со шлемом в руках проскользнул за женой на кухню. Он не только не приготовил «пожрать», он и продуктов-то не купил, настолько увлекся своим приобретением.— Это не шлем.
— Да,— Наташа пренебрежительно скосила глаза на «мнемонику».— Что-то новое от старика Зайцева?
— Фу, Натуся! Вечно ты все опошлишь,— Саша поморщился.— Славы Зайцева не слышно с той поры как он форму ментам пошил. Не понравилась наверное, посадили беднягу.
— Скажешь тоже,— Наташа усмехнулась.— Я его только вчера видела с новым показом в Париже. По телику показывали. Чо за хреновина-то?— она наконец удосужила шлем внимания, взяла его в руки и принялась внимательно рассматривать.— Вещь-то новая. Кожей пахнет. Дорогая небось?
— Не-е,— соврал Саша. Знай Наташа сколько стоит эта штуковина, убила бы точно.— Недорогая. Да, ты не верти его, лучше одень.
Наташа послушно натянула шлем на голову, отчего стала похожа на одну из героинь старого но трогательного фильма «В бой идут одни старики», ту, которую сыграла молоденькая еще актриса Симонова.
— И что?— она вопросительно уставилась на мужа.
— Минутку,— Саша застегнул шлем под изящным подбородком жены, нашел карточку с названием «Формула 1», вставил ее в шлем и нажал кнопку. «Погоняй, дорогая». Наташа давно мечтала научиться водить машину. Вот, пусть и поучится. Трасса «Формулы один» самое место для учебной езды.
— Что за ху…— она не договорила. Ноги Наташи подкосились и она едва не рухнула посреди кухни. Саша подхватил ее на руки и отнес на диван. Тот самый, на котором его в шлеме совсем недавно прижучила супруга.

Он успел сбегать в магазин, приготовить пожрать и, даже, накрыть стол. Наталья все это время лежала на диване и дергалась, словно через нее пропускали электрический ток. Она неслась на ревущей машине по скоростной трассе. Братья Шумахеры глотали пыль из под ее колес.

— Кушать подано, садитесь жрать пожалуйста,— сказал Саша, стараясь подражать Василию Алибабаевичу из старого фильма «Джентльмены удачи», и сдернул с Наташи шлем. Этот фильм очень нравился обоим. Главный герой в исполнении актера Леонова Саше напоминал отчима, а Наташе, возможно, напоминал отца.
— Ну, Пусик!— возмутилась она.— Ну, е… твою мать. Я почти выиграла. До финиша оставалось метров двадцать.
— Дамы так не выражаются,— Саша одной рукой спрятал шлем за спину, а другой погрозил пальцем.
— Отдай,— она бросилась на Сашу и попыталась отобрать игрушку.
— Ты только что называла это «хреновиной» и «шлемом Чкалова»,— он вытянул руку как можно дальше назад.
— Я сказала, отдай,— жена все еще пыталась продолжить бесполезную борьбу.— Я ошиблась. Это не хреновина и не шлем Чкалова.
— А как на счет Зайцева?— Саша продолжал игру.
— Плевать на Зайцева,— Наташа сопела и упрямо лезла за шлемом.
— Стоп!— Саша ловко схватил жену и отнес ее на кухню.— Сейчас быстро покушаем и, затем, можешь играть сколько влезет.

После ужина они завалились в постель. Наташа продолжила гонки на формуле один, а Саша благополучно захрапел. Сегодня впервые в их супружеской жизни, он спал, храпя как трактор на пашне, а она, его любимая супруга, лежала рядом и ни разу за всю ночь не толкнула его в бок.

Утром Саша отправился на работу, а его жена, поставившая к тому времени свой болид в гараж, сладко посапывала на своей половине кровати. Ей сегодня на работу идти было не нужно. Работа у нее была посменная, сутки через двое. Уходя, Саша бросил на жену последний взгляд и улыбнулся. Наташа во сне слабо подергивалась. «Наверное, все еще гоняет по трассе», подумал он и вышел из квартиры.

С этого дня в жизни Александра Сергеевича произошел перелом. Сам он еще ни о чем не подозревал, но его супруга странно изменилась. Скандалы, которые раньше случались довольно часто, сошли на нет. Зарплата мужа перестала ее интересовать абсолютно. Театр, который Саша на дух не переносил, Наташа задвинула на задний план, чем безмерно радовала мужа. Каждый раз, когда ей не нужно было идти на работу, вечером Сашу ждал шикарный ужин. Сама Наташа к его возвращению, всегда находилась на диване в шлеме «Чкалова» и дергалась осваивая очередную игруху. А однажды, застав жену на диване, в шлеме, абсолютно голую и странно подергивающуюся, Саша был и вовсе удивлен. Они не занимались сексом уже больше месяца и вид прелестей жены вызвал у Саши закономерное желание. Он некоторое время изумленный стоял возле постели глядя, как Наташа совершает эротичные движения, но когда она, вдруг стала на четвереньки и принялась изображать из себя лошадь скачущую во весь опор не выдержал. «Пристроиться, что ли, сзади», подумал он и выдернул из шлема карточку. Наташа замерла и как подкошенная рухнула на кровать. Это выглядело так, словно герой новой игрушки «Солдат удачи 6» произвел контрольный выстрел в голову ее супруги, размозжив ее череп на мелкие кусочки. Саша посмотрел на карточку, на которой мелкими буковками было выведено название игры «Золотой осел». Саша никогда не читал Апулея и понятия не имел о чем могла быть эта игруха.
— Что?!— она скинула шлем и едва не выцарапала ему глаза.— Что ты сделал?!
— Я пришел домой,— ответил он. Карточка все еще была в его руке.— А ты? Чем ты только что занималась?
— Играла,— она вырвала из его руки карточку и густо покраснела.— Ты чего так рано?
— Как обычно,— он был очень удивлен. Странное поведение жены привело его в замешательство.— Что это за игрушка?
— А, так ерунда,— Наташа спрятала карточку.— Ерунда средневековая. Бродилка дурацкая. Нужно ходить по древним городам в поисках золотого ослика.
— Да?— Саша почти ей поверил. «Надо будет проверить, что это за бродилка». Из его головы все еще не выходила стоящая на четвереньках супруга.
Она соскочила с кровати и потащила мужа на кухню. Там его ждал ужин. Шикарный как обычно. После ужина жена его еще больше удивила, совершив над ним загадочное и давно забытое действо под названием половой акт. Они уснули глубоко за полночь в объятиях друг друга. Она заснула мгновенно, а он долго не мог уснуть, что было очень странно. Обычно бывало наоборот. После секса он вырубался как убитый, а Наташа еще больше часа читала книжку или смотрела какую-нибудь мыльную оперу по ящику.

Игру он таки проверил, когда жена в очередной раз была на дежурстве.
— Привет!— это был тот самый атлет. В монашеской рясе и с танзурой на голове он выглядел нелепо и забавно.— Что ты забыл в этой совсем не мужской игре?— спросил он.
— Что это за игра?— поинтересовался Саша.
— Ерунда всякая. Тебе будет не интересно,— ответил монах. Монах-атлет рассмеялся. Он смотрел на Сашу так, словно у того вырос хобот или рога.

На счет рогов Саша не ошибся. Про «Золотого осла» он прочитал все чуть позже по интернету. Злой как черт он поздно вечером ввалился домой. На кухне его как обычно ждал ужин, а Наташа в чем мать родила на постели изображала не то кобылу, не то кошку. Славно покушав, Саша вернулся в комнату и сделал таки, то что ему захотелось, когда он впервые увидел жену в позе скачущей лошади. Стараясь действовать осторожнее, он пристроился сзади и вступил в игру. Наташа даже ничего не заметила. Все получилось для Саши необычно и, в некотором роде, даже интересно. Жене он так ничего и не сказал. Просто заснул рядом, а она продолжила развлечение. В его голове созрел план.

На следующий день, удрав пораньше с работы, Саша заявился на рынок и приобрел у толстяка новую игруху. Она называлась «Дуэль». Простенькая программка, в которую были заложены варианты множества поединков. В ней запросто можно было стать Лермонтовым и испытать то, что с ним сотворил Мартынов, можно было наоборот завалить Мартынова, но для этого нужно было попросить «мнемонику» в лице все того же атлета или инструктора выбрать режим для чайников. Просмотрев все варианты, в том числе и Д’Артаньяна с тремя мушкетерами, Саша остановился на Пушкине. Был в игре и такой вариант, что Саше показалось символично. Саша выбрал самый тяжелый режим.
— На чем будем драться?— поинтересовался подонок-Дантес, поразительно похожий на атлета и офицера-инструктора.
— Здесь вопросы задаю я,— Саша почти кипел от ярости. Гребаный компьютер, какое право он имел вмешиваться в его семейную жизнь.
— Извольте,— благодушно согласился Дантес.— Что вы хотели узнать, Александр Сергеевич?
— Ты трахал мою жену?— Саша приблизился к Дантесу и схватил его за кружевной воротничок.
— О чем вы, Александр Сергеевич?— француз сделал непонимающее лицо.
— О своей жене, Наташе,— он тряхнул Дантеса как куклу.— Ты трахал ее, подонок?
— Я никого не трахал, как вы изволили сказать,— упорствовал Дантес. Он аккуратно высвободился из рук Саши, поправил воротничок и камзол.— Давайте лучше драться. Какое оружие вы предпочитаете?
— Я с самого начала все понял,— Саша пошел вокруг Дантеса. Секунданты с интересом следили за обоими. Странные люди эти господа. Собрались драться, а занимаются какой-то ерундой. Особенно этот в худой и остроносый с бакенбардами. Ему бы пистолет в руки взять, да подстрелить обидчика как утку, а он все ходит и ходит кругами. «Трахал, не трахал? Какая разница? В расход обидчика, и по домам. Господь разберется. Тем более, что погода, вон уже, совсем скверная. Да и стемнеет с минуты на минуту». Чуть в стороне от секундантов, переминаясь с ноги на ногу, стояли, запряженные в добротные сани лошади. Они фыркали не то презрительно, не то от первого мокрого снега попадавшего в их ноздри. Из морд лошадей в холодный осенний воздух вырывались струйки пара.
— Ты ведь все помнишь?— продолжал Саша. Он все нарезал круги вокруг своего обидчика. Дантес следил вращаясь на месте, и не отрывая от Саши ехидного взгляда.— Ты во всех играх один и тот же. И в той демо-версии, что я испробовал в первый раз, и в виде тренера и в «Золотом осле».
Дантес улыбался. Он молчал внимательно слушая Сашу, но это было не просто молчание, это было молчаливое согласие.
— Ты и есть «мнемоник»,— Саша вновь попытался схватить Дантеса за воротник, но тот увернулся.— Ты компьютер, и для тебя абсолютно неважно какую игрушку в тебя вставят, ты просто играешь, адаптируешься к ситуации.
Дантес театрально рассмеялся.
— И тебе абсолютно наплевать на тех, с кем ты играешь. Они для тебя куски мяса и не больше.
— Александр Сергеевич,— Дантес перестал смеяться.— Хватит причитать как баба. Возьмите оружие и покончим с этим.
— Ладно,— Саша выпустил пар и теперь был спокоен. Он наконец обратил внимание на секундантов, топчущихся в стороне от намеченного места поединка.— Дайте оружие.
Секунданты с рвением исполнили его приказание.

— Ну, что, Александр Сергеевич,— они уже стояли друг к другу спиной. Дантес был абсолютно спокоен, Саша тоже, он был уверен в благополучном для себя исходе. Сегодня он отомстит за себя, за жену свою соблазненную и за поэта Пушкина, убитого этой французской сволочью.— Начнем?
— Начнем.
Они начали расходиться. Секунданты начали отсчет. Когда отсчет шагов был закончен и Саша был у барьера, он резко развернулся и вскинул пистолет. Дуло пистолета Дантеса уже было направлено на него. «Почему он не стреляет?» подумал Саша.
— Что же вы не стреляете, Александр Сергеевич?— крикнул Дантес.— Передумали-с?
— Хрена два-с,— Саша нажал на курок. Грохнул выстрел. В сумерках, испуганно каркая, с деревьев взметнулись задремавшие вороны. Дантес покачнулся, но остался стоять на месте.
— Хорошо стреляете, Александр Сергеевич,— сказал он и хрипло рассмеялся.— Теперь моя очередь.
Грохнул второй выстрел. Саша вздрогнул. Острая боль пронзила левую половину  груди.
«Но этого не может быть, это же только игра». Мир поплыл перед его глазами. Ноги его покачнулись и он рухнул лицом в снег. Сознание покинуло его. Саша не чувствовал и не слышал, как охающие и причитающие секунданты подняли и перенесли его тело в сани, не слышал, как хрипящие кони мчали его на Фонтанку, туда, где спустя несколько часов ему суждено было умереть.

На следующий день Наталья Гончарова, вернувшись с дежурства домой обнаружила мужа лежащим в постели мертвым и в шлеме «Чкалова» как она однажды назвала злосчастную игровую приставку. Рыдая, она вызвала скорую и милицию, а затем надела шлем.

— Что ты с ним сделал?— она как фурия набросилась на Дантеса.
— Ничего,— Дантес угрюмо нахмурив брови сидел в своем кабинете с бутылкой водки в руке.
— Ты убил его,— Наташа колотила француза в грудь кулаками.
— На то была его воля. Не я вызвал его на дуэль,— он не оправдывался, он констатировал факт.
— Зачем?— рыдая Наташа отвернулась от Дантеса и побрела к выходу.— Зачем он это сделал?
— Он мог выбрать другую сторону,— крикнул ей вдогонку Дантес.— Он мог стать мной или Мартыновым, а меня сделать Пушкиным или Лермонтовым.
Наташа уже скрылась за дверью.
— Он что не знал, как умер великий поэт?— проворчал Дантес и отхлебнул прямо из бутылки.— На что он надеялся?
Гончаров был прав, Дантесу было плевать на Сашу, плевать на его жену, ему было плевать на всех. Он был всего-навсего машиной «Сони-мнемоника», маленьким игровым компьютером, главным для которого была только игра.

Санкт-Петербург,
30 июня 2003 года