Поиск оптимального решения фаза вторая

После галининого «тпр-ррр» Тимофея (моряка) пронзило: «Нашел, блин! Тпр-ррр оказывается! Когда  говорил  сплюнул. Вопрос - куда?» Тимофей (моряк) обострил зрение и пошарил им на столе среди тарелок.
Ширяй Г.Г., секретно наблюдая за Тимофеем (моряком), громко оповестил:
- Однако господа! Хорошие мой! Надо что-то придумывать! А то сузимся!
        Господам суживаться очень не хотелось, повздыхали, подумали «кому рассказать, что пил в метре от эпилептика – кто поверит?», нервно пожали плечами и взялись за свои стаканчики. Ширяй Г.Г. сказал:
- Давайте еще маленечко для свежести мысли и думать! - И позвал:  - Тимофей!
     Тимофей (моряк), ощупывая зрачками сантиметр за сантиметром, отозвался из-за тарелок:
- Аиньки!
- Тимофей! – построже позвал Тимофея (моряка) Ширяй Г.Г.
Тимофей пометил в голове на два пальца справа от майонезной баночки и повернул голову к Ширяю Г.Г., забыв повернуть туда же и глаза. Увидев Тимофея (моряка) без глаз, Ширяй Г.Г. огорчился: Ну, блин! Так бы посидели, подумали, а тут Тимофей без глаз. Пока Ширяй Г.Г. огорчался Тимофей (моряк) решил сделать переменку в поисках и нашел Ширяя Г.Г. сначала одним глазом, потом другим. Ширяй Г.Г. увидел, что у Тимофея (моряка) на самом деле глаза нормальные и ему просто показалось, облегченно вздохнул и  сказал Тимофею (моряку):
   Ты это, Тимофей, прекращай свои фокусы! (Примечание. Тимофей, тогда еще не моряк, просто Тимофей, в армии сопровождал грузы на пароме: час на один берег, разгрузка, час на другой берег, погрузка. И снова на тот берег. И так изо дня в день, изо дня в день, кроме зимы. Пока плыли, Тимофей показывал смешной фокус со спичечным коробком. Второй из охраны советовал Тимофею поступать после армии в цирковое училище, чтобы окончательно научиться на фокусника. (Из постоянных воспоминаний Тимофея (моряка).
-  Лучше сосредоточься на поиске…- и Ширяй Г.Г. сам чуть-чуть совсем поднял вверх глаза, чтобы на миг самому сосредоточиться и подобрать поточнее на каком конкретно поиске: «решения… выхода… выхода из положения…оптимального выхода из создавшегося положения…» нашел и как ни в чем не бывало, продолжая плавную естественность культурной речи, сказал:
- Я имею в виду поиска оптимальности! – и посмотрел на Тимофея (моряка) и увидел, что Тимофей (моряк) что-то высматривает на столе, наплевав на конкретность поставленный задачи. Тимофей же (моряк) никуда ни на что не плевал, а наоборот, сразу же после совета Ширяя Г. Г. «сосредоточиться на поиске» сосредоточился: отмерил в голове на два пальца справа от майонезной баночки и пошел дальше, правее, сантиметр за сантиметром. Ширяй Г.Г. сказал самому себе, имея в виду Тимофея (моряка): «Попроси у меня еще что-нибудь, попроси, хрен тебе до получки! Эпилептик!» повернулся к коллективу и строго спросил:
- Вы чего сюда – жрать пришли?
- Так ж налито. Геннадий! – подсказал Ширяю Г.Г. Виктор.
- Налито? Верно! Ставить нельзя! Примета плохая! Освежимся! И думать!
Выпили. Молча, без сопровождающих интересных наблюдений над жизнью. Тимофей (моряк) уже несколько раз прошелся из конца в конец, справа налево и слева на право. Того вкусного кусочка нигде не было. Куда он могла деться? Амвросий Френч, увидев, как Тимофей (моряк) что-то ищет на столе, в миг сообразил, чья закуска к нему залетела и ужасно испугался, что теперь все подумают, что это он спер закуску у Тимофея прямо из тарелки (в жизни ни у кого ничего не тырил!), подумал про себя: «Ну, что - дождался, морда жидовская?! Своей жратвы мало?» и накрыл тимофеевскую закуску своим кусочком хлеба.
Эх! – сказал Коля Козлов. – Придумать бы чего-нибудь такое!
- Геннадий Геннадиевич! – послышался потертый годами голос Захарыча Пикассо. – Что, если я нарисую ему женщину?
Женщину? – задумчиво, что-то припоминая, произнес Ширяй Г.Г.



ЖЕНЩИНА ЗАХАРА ПИКАССО
    Хроника

Однажды (3 января 1991 года) Ширяй Г.Г. притащил на кафедру не кошку рожать, не потерявшуюся собаку с больной лапой и даже не приболевшего голубя, притащил Захара Дмитриевича Бобровского, преподавателя Института швейной промышленности по предмету «Костюмы танцев народов Средней Азии», правда, бывшего. Что уж там у Захар Дмитриевича в институте приключилось, никто не выпытывал, только накормили совсем исхудавшего Захар Дмитриевича, и щедро налили за счастье в Новом году. Захар Дмитриевич выпил за счастье в Новом  году, заплакал и сказал «Я вам, друзья, женщину нарисую!», и не обманул: через несколько дней принес громадный предмет, долго разворачивал, а когда развернул, то все увидели, что Захар Дмитриевич принес обещанную женщину. Так как никто никогда ни таких, ни приблизительно таких женщин в жизни не видел и даже не предполагал, что такие женщины на свете бывают, то смотрели на женщину как подростки в дверную щелочку в женское банное отделение: сраженные, забыв все на свете. Женщина сидела в такой странной позе, что ничего, кроме двух, признаться, больших грудей и добрых материнских глаз, собственно говоря, и не было. То есть, если провести анализ общей композиции, светотени, перспектив, ракурсов, то, конечно же, отыщутся и руки и ноги и все остальное, но сила художественно воздействия была такова, что никому и в голову не пришло заниматься пошлым анализом, так сказать, поверять очень красивую гармонию какой-то занюханной алгеброй! Никто и не поверял. Наконец, вздохнули, один за другим вернулись из далекого детства и сказали: Ты Захарыч - вообще! Ты этот! Блин! Как его? Он еще: то розовый, то голубой, то розовый, то голубой, но точно не Марк Твен, больше букв и пишется слитно! Потом, конечно, сообща, вспомни и стал Захар Дмитриевич Бобровский Захарычем Пикассо. Взят на 1\2 ставки уборщицы художником-оформителем. Всегда накормлен, в тепле, правда, приходится много выпивать. (Конспективное изложение жизни Захар Дмитриевича Бобровского в период с 3 января 1991 года.)