Чёрный БЕС женской прозы жизни

"В этом году орнитологи наблюдают необычайно раннюю миграцию журавлей, аистов, пеликанов и болотных куликов. С чем этом связано, пока неизвестно. Экологи, в свою очередь, предсказывают катастофическое нарушение естественной цепочки питания. Орды несъеденных лягушек заполонят наш Донской край. А чем это чревато для устаревшей канализации и водопровода Доской столицы…" - Самая красивая ведущая Донского Времечка, а, пожалуй, и обоих берегов Дона, Александра Вайнштейн изобразила на подвижном личике многозначущее многоточие.
Затем, растянув губы в своей козырной улыбке, что так поднимает рейтинги провинциального канала, Сашенька пожелала всем жителям Придонья удачных выходных, захлопнула опостылевший нотбук и целеустремлённо зашагала к выходу. В студии погас свет.
- Класс! - По сашкеной попке хлопнула рука оператора Димки. - Слушай, поедем на выходные ко мне на дачу, там все из нашего отдела будут. Ну шашлык там, …раки.
Пошёл ты, - Сашенька оттолкнула потную пятерню и с удовольствием представила, как врезала ему коленкой по яйцам.
На спуске бесконечной лестницы в голову опять постучал Заболоцкий:
Ох, трудно жить Марусе в городе Тарусе,
Петухи одни, да гуси, Господи Исусе!!!
В конце концов двадцать шесть не приговор. Надо в Москву, - Вернулась она к привычным мыслям. - В конце концов у меня неплохой английский. - Сашенька только начала себе представлять, как она, корреспондентка БиБиСи, берёт у Клинтона…интервью, как уже оказалась внизу.
Внизу её ожидал немец Леонхардт. Он театрально вытянул в сторону руку с бутылочкой Хайнекена. Откуда-то с неба на неё соколом упал какаду Неагоро и с громким шлёпом поддел крышку полированным, красным клювом.
- За нашу начинающуюся дружбу и возможно любофффь! - Леонхардт стряхнул какаду и перелил пиво в желудок. Неожиданно, изящным для толстого немца пригласительным прыжком он отскочил к красному БМВ-кабриолету и распахнул для Сашеньки дверцу. Из окна седьмого этажа за ними завистливо наблюдал Димка-оператор. "Дрочи теперь все выходные" - язвительно подумала Сашенька.
- К Петровскому Причалу или Пиратский Попугай? - продолжал делать жесты немец.
- И там, и там БЫДЛО, - сказала-подумала Сашенька.
- Что Вы под этим понимаете, Фрау Вайнштайн?
- БЫ-Ы-ЫДЛА, - сказал неожиданно глубоким басом  похмельного Шаляпина злой дух в душе Саши. "Экзорцизм какой-то" - сама себя испугалась Саша.
- Фенинима-эмансипа, - понимающе кивнул с ударением на француский конец слова Леонхардт.
"Он не так уж и глуп, как кажется." - Оценила Саша и, женственно прокашлившись, прощебетала,
- Пожалуй, к Петровскому, Лео.
 Красное БМВ - пучеглазый кабриолетт-лягушка поедал столбы Ворошиловского моста. Внизу плескался Батюшка-Дон.
"И что меня тянет к этому рыжему немцу." - Взвешивала Саша. Она познакомилась с ним, когда их команда снимала репортаж о нелегальных птичьих боях в вертолётном ангаре. Над ним витала какая-то аура удачливости, что-ли. Уверенно катится так  на своей красной БЭХЭ как кегельбанный шар по лузе. Ростовские гаишники, прилежно приседая, делали перед ними два раза "КУ".
"Он не такой" - решила Саша, - "Не как все эти Мишки-Димки-Пиво-Раки. Хотя пиво…"
Леонхардт опустошил очередную бутылочку Хайнекена и швырнул её через перила моста в Батюшку-Дон. Всплывшую отрыжку вежливо погасил в перья какаду Неагоро, сидящего у него на плече.
- Аршлох! - привычно выругался по-немецки какаду. Неогоро пользовался встречным кабриолетным ветром, чтобы по-лучше надыбались чёрные перья, образующие на голове бойцовский хохолок-ирокез.
Над Батюшкой-Доном раскинулся огромный косяк журавлей-аистов. (Сашенька небольно шибко разбиралась в этих длинноногих птицах). Они по-своему печально курлыкали.
"Так и жизнь проходит!" - Подвернулось Сашеньке сравнение.
- Мне кашетса погою, что зольдатен, с кхгофафихь нифирнуфшихся полей, - Юродствуя, запел Леонхардт с деланным немецким акцентом.
Петровский Причал был пуст, если не считать две разрозненные группки бандюков, перетиравших своё втихую, и военкома Конногвардейского района с женой и приятелями.
Они выбрали столик вблизи Батюшки-Дона. Неагоро неровно откусил кончик сигары Леонхардта.
- Вроде б какаду, а кусаешь как клёст! - подтруднил над ним немец на своём непонятном баварском наречии.
Неагоро шутка задела,- Аршлох, смотри, чтоб ета шлюх не окольцевать тебя, как подопытный селезень. Чем станешь её ублажать? У тебя стоячий меньше моего клюфа в тги раз! Гы, гы, гы!
Сашенька наблюдала как забавная птица, подпрыгивая от волнения, тарахтит на непонятном языке и рассеянно водила пальчиком по списку жульенов в меню.
Леонхард добродушно посыпал птицу из перечницы (та астматически закашляла), невежливо опередив даму, заказал первым,
- Фройляйн, две порции лягушачих ляжек и полдюжины Хайнекен.
Только Сашенька определилась, оффициантка упорхнула за германским заказом. Через две минуты вернулась снова и по москальски-рязански загундосила,
- Извини-ите, у нас к сажелению лягушачьи окорочка все кончились.
В воздухе почему-то запахло серой.
- СКОРО БУДЕТ ВАМ, ****И, ЛЯГУШЕК, ДО Х````я, ДО ХХХ***я, ХХХ, - чёрный, глубокий бас оглушительно ревел, булькал и рвался из сашенькиной груди.
На пол упала и беззвучно покатилась бутылочка Хайнекен.
Неагоро ошарашенно смотрел левым глазом и щелчками стряхивал с хохолка-ирокеза белую пену, которая лёгкими, но обильными хлопьями покидала разверзнувшиеся сашенькины уста.

Батюшка-Дон удивлённо приостановился и, казалось, почернел.


Донской Край, Ростов на Дону, Ворошиловский Мост, Петровский Причал, страшное лето 2003.