Про любовь. Дождь

Казалось бы. Вышел я сегодня из дома и посмотрел наверх. Погода хорошая, но тучек много. Врезать бы дождю. И врезал. Я промок. Словно сам себя окатил ведром воды. Боялся, что плейер промокнет. Вы представляете себе, в модной куртке, купленной в Sela, не нашлось кармана для плейера. Думал уже порезать ножницами внутренний карман, но потом передумал. Положил плейер в боковой карман. Плейер оттягивает куртку, шнур тянется, обворачивается вокруг, падает во внутренний карман, а из кармана попадает в уши. А оттуда что-нибудь звучит, по настроению. В дождь лучше доунтемпо: Zero 7 или Blue States. Дождь закончится можно расстегнуть куртку, включить Royal Crown и пойти куда-нибудь, выпить пива на свежем воздухе. Весна все-таки.
Но дождь и не думал кончаться, а мне не хотелось возвращаться домой. Я сел в автобус на заднее сидение. Автобус делал приличный крюк через Новосибирскую, по Ладо-Кецховели. Я так и хотел. Сверху протекала крыша, и капли падали мне на ботинок, брызгами отлетая в разные стороны. Я осторожно, чтобы никто не видел, поднес руку к месту падения капли и подождал, пока упадет вторая. Она упала чуть правее, не коснувшись ладони. Дождь за окном стал слабее. Я сжал ладонь в кулак, и, приперев ею голову, стал смотреть в окно.
Как красиво за окном. Деревья, люди, всё как на старинной картине, сквозь дождевые разводы на окне. Я мысленно убрал краски, оставив всё черно-белым, и приоткрыл рот от захватившей меня красоты. Люди, не шли, они, словно, в тумане тихо крались. Дедушка с большой бородой и палочкой в руке проплывал мимо окна, улыбнулся и подмигнул. А чуть дальше сидела девушка и читала книгу. На страницы падали капли, и она пыталась прикрыть ценные листы рукой, но с её рукава полилась собравшаяся в складках, вода. Отчаявшись, она закрыла книгу и посмотрела на меня. И я отвернулся.
Доехав до Парка Горького, я вышел. Перебежал дорогу,  прошел мимо Краевой библиотеки. Надо было продлить читательский, но, обшарив карманы, я понял, что забыл его дома. В следующий раз такой возможности может и не быть, кто знает. Брать с собой документы я давно перестал. Только в особых случаях. Лужи перестали сопротивляться каплям дождя, а это означало, что дождь закончился. Обменявшись взглядами с девушкой в черной курточке, спешившей в библиотеку, я осознал, что стою около дверей вполоборота, словно оценивая  дверь на прочность. Хотя наверняка так это не выглядело, скорее, прятался от дождя. Пропустив девушку к двери, я спустился со ступенек и пошел по направлению к улице Мира. Никуда не денешься, все дороги Красноярска ведут на Мира. К сожалению, этого не скажешь о мире в целом.
В Книжном магазине, в который я не преминул заглянуть, проходя мимо, я встретился с Фаулзом, Сорокиным, Коэльо – они сияли на полках, привлекая внимание красивой обложкой. Справа наклонившись, стояла фэнтэзи литература и фантастика. Я пробежал взглядом по торцам книг, не задерживаясь. Собственно, я ничего и не искал, просто хотелось ощутить волнительную дрожь при виде не прочитанного куска литературы.
Я вспомнил, что хотел купить матери Шарпа, но, поискав среди иностранной прозы, не нашел, а спрашивать у консультантов не стал. Консультанты не тот народ, от которого у меня повысится настроение. Они всегда унылые, и порой, грубые люди. И куда смотрят ЧП Ивановы когда нанимают на работу таких людей? Наверное, на собственный карман.
Хотя я был не прав, в этот раз около столика стояла робкая девушка и рассеяно бегала глазами по силуэтам читающих людей. Я осторожно взглянул на нее и прошел к кабинкам хранения. Взяв свою сумку, я вышел из магазина.
Пока я думал о девушке и магазине, ноги сам дошли до музыкального магазина. Поднявшись по ступенькам наверх, я посмотрел на продавцов. Как обычно, сидят – скучают. Даже на покупателей не смотрят, скорее в пустоту. Играет музыка, что-то клубное, похоже на Оакенфолда, трансовое. Я пробежался пальцами по поверхности дисков. Ничего нового, поправив плечом сумку, я спустился в нижний отдел магазина. В нижнем отделе видеокассеты, по телевизору рисованный герой подбегает к пропасти, вокруг него вьется змей.
Посмотрев на продавцов, я понял, что мультфильм никто не смотрит. Это скорее привлекательный глазу элемент оформления магазина и не более. Я не хотел покупаться на него, и поэтому поспешил к стеллажу с кассетами.
Что-то новое с Кейджем, Уиллисом, какая-то молодежная комедия. Почему на кассетах с молодежными комедиями изображена молодежь с такими дурацкими мордами. Неужели я куплю кассету, потому что на ней изображена дурацкая морда? Да и не одна. Хотя, это наверное лучше, чем покупать Уиллиса в военной форме и каске, изображенным профессиональными фотографами в окружении кустов кипариса. Ну их нафиг.
Я вышел из магазина. Мне хотелось просто погулять.
Я одел наушники и отправился вдоль магазинов в сторону  кинопарка. Про себя я уже решил, что если будет хотя бы один фильм серьезнее молодежной комедии, то я куплю билет и посмотрю его. Мне было грустно. Я понимал, что сегодня я не готов увидеть растрепанных торчков, даже на экране в кино. Хотя торчки развлекали, порой. Были смешными, когда этого хотелось. Иногда они философствовали, например как в «100 девушек и одна в лифте», порой просто бесились как в «Американском пироге», а иногда строили из себя дебилов как Джей и Боб. Но в любом случае они всегда держали марку. Быть торчком на волне – очень скверное занятие. Но в любом случае это приятнее чем быть никем.
Купив бутылку газированной воды, я скоротал путь до кинотеатра, запивая горечь во рту «волшебными пузырьками». Допив, я поставил ее на тротуар, на самое видное место. Люди заберут.
Посмотрев на постеры, я понял, что сегодня у меня нет ни шанса побывать в зале. Сплошное смертоубийство и гоготание. Что лучше? Хотя есть «Чикаго». Говорят, Киркоров спел все партии Гира в русской версии Чикаго. Не хочу.
Развернувшись, я уже хотел уйти, но, мне помешало предчувствие. Мне показалось или я увидел знакомое лицо среди народу, толпящегося около билетной кассы. Я остановился.
Я почувствовал слабость, но уходить не хотел. Я просто стоял и смотрел в сторону кассы. Я знал, кого должен был увидеть, я этого хотел, но это было странно. Такую встречу я желал. Я уже думал о том, что скажу, и как буду выглядеть, если построю свою первую фразу не с обычного приветствия, а скорее, как со старым другом, предложу пойти выпить чего-нибудь безалкогольного. Я подождал минуту, пытаясь заглянуть сквозь толпу, но её лицо за это время изменилось, приняв более округлую форму, нос стал курносым, а глаза – и глаза превратились в другие. Я понял, что ошибся. Но девушка заметила, что я смотрю на нее и, легким движением поправив прическу, отвернулась к расписанию сеансов. Я еще немного посмотрел на нее. Симпатичная девушка, немного полновата, но очень уверенная и сияет, словно лучик света. На какой же фильм она хочет пойти? Может на «Чикаго», хотя я не удивлюсь, если на молодежную комедию. У меня сложилось впечатление, что там, в зале будет светло только потому, что там будет она. С такими мыслями я вышел из кинотеатра.

В мире столько всего. В нем есть и чудеса и трагедия, в нем есть красота, в нем есть мерзость. А люди тянутся, своими руками тянутся до красоты, своими руками, неотмытыми от мерзости. Они не видят разницы порой. Они пишут грязно, чтобы шокировать, они бьют по уму, как по лицу. Они бьют по мировоззрению, как по челюсти. Они думают, что это искусство. Правильно думают. Мало ли как это называется, искусство или нет. Они строят в мозгах людей мосты из мусора и похоти. Облизывают краешек вашей чистой дотоле фантазии своим мерзким языком. Они тошнотворны, до рвоты. Они отвратные до содроганий. Беллетристика, мать ее, погоня за дешевой популярностью.  Чтоб вы все сдохли.

Я люблю вас мои милые люди, я хочу чувствовать, что вы живы и здоровы. Я хочу верить в вас. В чистые помыслы и сокровенно-романтические желания. Как мне хочется обнять вас, как мне хочется стать вами. Будьте откровенны, любите. Кого-нибудь любите. Что-нибудь любите. Нет цели в жизни без любви, нет красок в жизни без любви. Есть только густой фиолетовый цвет вокруг. Словно туман, обволакивающий, объедающий все вокруг, обедняющий все вокруг. Не хочу. И Я люблю вас дорогие мои, я хочу вас. Видеть. Чувствовать.

Столько всего изменилось вокруг. Нет сожаления, но есть несколько людей, которые могут тебя спасти, ибо иначе не было бы смысла.