Иван-чай

Чаевничали на  веранде,  рассевшись вокруг стола, на котором, кроме изумительного чайного сервиза, стояла большая ваза с пирожными. Хозяин - князь Кипрейский Вольдемар Алексеевич,  грузноватый, с  обеленными сединой бачками, мужчина в шестом десятке, то есть в той своей поре, когда  старость   еще  не исказила мужественность в чертах лица, - восседал  в кресле, походившим на трон. Подле князя сидела его супруга Мария Павловна, дама почтенного возраста, принадлежащая к разряду тех светских старух, кои, невзирая на годы и ревматизм, сохраняют статную осанку.  Князь был в превосходном расположении духа, потому как сегодняшний гость  -  известный в городе  доктор Аркадий Афанасьевич Иевлев - по всем приметам  со дня на день  готовился испросить у него  руки Катерины Кипрейской, Катеньки, старшей дочери. Мария Павловна, видя прекрасное настроение мужа, забыла о давешней ссоре, и сама взялась разливать чай. 

Намечающийся брачный союз своим разночинством поначалу смущал и Вольдемара Алексеевича, и Марию Павловну. Но ничем не запятнанная репутация доктора - князь навел  кое-какие справки - и,  в первую очередь, горячая убежденность самой Катеньки в том, что Иевлев - именно то, о чем она грезила всю свою жизнь, развеяли сомнения и устранили все преграды. 

Катенька -  милая барышня,  впрочем, все барышни милы до замужества, - и доктор  Иевлев сидели рядом, почти напротив Катенькиных родителей. Отодвинувшись  от общего стола в плетеном кресле располагался молодой Константин Кипрейский, двадцати двух лет, студент Санкт-Петербургского  университета,  обладатель выразительных глаз, портивших мужскую натуру в том смысле, что  позволяли молодому человеку покорять женские сердца, не прилагая к тому  никаких усилий. Имя свое молодой человек получил в честь  дальнего предка, румынского князя  Константина, героически павшего в бою с турками. Сын румынского предка  нашел прибежище в России, а внук или, если  перебирать поколения в обратном порядке, дед Вольдемара Алексеевича служил в драгунах у Кутузова, за что  и был пожалован ему государевой милостью титул князя Кипрейского, а   также  именьице в поволжской губернии.

За  полтора века жизни в России Кипрейские окончательно обрусели, но все еще  плохо переносили здешний климат,  точно влаголюбивые цветы, что  растут на теплых морских берегах и с  трудом приживаются  в краю морозных зим и  засушливого лета.  Именьице  по причине  неурожаев пришло в упадок, и Вольдемар Алексеевич, женившись, продал его. Вырученных денег не хватило бы для серьезного приобретения, если бы не приданое жены. В итоге был  куплен небольшой двухэтажный  особняк на пыльной улочке губернского города N.   Летом Кипрейские снимали дачу, на которой и пили чай в этот прекрасный июльский день.

Князь, уже собиравшийся в несчетный раз поведать Иевлеву историю  своего  семейства, был  на полуслове прерван супругой, которая, уловив во взгляде гостя признаки банальной скуки, обратилась к нему с вопросом:
- Любезный Аркадий Афанасьевич, вы как врач должны непременно мне ответить...

- Да, я весь к вашим услугам, Мария Павловна, -  тотчас отозвался Иевлев.

- Вот я слышала о целебном  растении иван-чай, - продолжала Мария Павловна, отпив чаю из маленькой чашечки. - Говорят, что очень целебен из него отвар, правда ли?

- Исключительнейшая правда, Мария Павловна! - воскликнул Иевлев, чуть приподнявшись с кресла. - Я, знаете ли, как раз готовлю  статью в один  медицинский журнал, и в этой статье очень подробно собираюсь изложить не только общие подходы к лечению травами или, выражаясь языком науки,  фитотерапии, но и рассказать об отдельных травах, заслуживающих самого пристального внимания. Будет там и несколько слов об иван-чае.

- Но все же, любезный Аркадий Афанасьевич, хотелось бы поконкретнее... - не удержался князь.

- Непременно, непременно, - согласился Иевлев. - Но это, справедливости ради, не столько научное знание, сколько народное, но во многом подтвержденное наукой и врачебными осмотрами... Итак. Иван-чай...

Иевлев  отодвинул от себя  чашку с обычным чаем и, многозначительно помолчав, продолжил:

- Иван-чай или кипрей, -  подчеркнул голосом последнее слово Иевлев, очевидно, находя какой-то символ в сходстве фамилии хозяев и названии цветка, - по латыни называемый chamerion angustifilium, обладает сильным противовоспалительным и отчетливо выраженным  седативным  действием...

- Это как же понимать, любезный Аркадий Афанасьевич, седативное действие? - встрепенулся князь и  непроизвольно поднял руку к бачкам.   - От него седеют, что ли?

- Нет,  уважаемый Вольдемар Алексеевич,  о седине тут речи не идет, - пояснил Иевлев. - Медицинское понятие "седативный" означает особым образом успокаивающий. Таким действием, например, обладает настойка валерьяны... С вашего позволения я продолжу... Настой или отвар из листьев иван-чая показан как  действенное болеутоляющее средство при воспалениях слизистых оболочек,  водный настой травы принимают от головной боли, бессонницы, золотухи, при невралгии, женских заболеваниях, нарушениях обмена веществ, язве желудка, гастритах, колитах,  воспалениях уха, горла, носа...

- Ой,  Аркаша, ну хватит уже, - воскликнула Катенька. - У меня от этих названий внутри все холодеет.

- Но я хотел еще, дорогая Катенька, рассказать о полезных веществах, которыми богат иван-чай, - начал было возражать Иевлев, но с каждым словом под требовательным взглядом Катеньки голос его становился тише, пока не  превратился в какое-то непонятное  бормотание. - ... таннины.. алкалоиды... антоциановые вещества ... аскорбиновая...

Катенька очаровательно улыбнулась Иевлеву и взяла его за руку с намерением покинуть стол и увести Иевлева в сад. Князь и княгиня  умиленно смотрели на эту пару, вспоминая, должно быть, годы  своей молодости.

Воцарившуюся тишину неожиданно нарушил доселе молчавший Константин.

- Да что вы, Аркадий Афанасьевич, о какой-то траве все тут говорили! - вскочив с кресла и порозовев от возбуждения выкрикнул он. - Трава она и есть  трава - вершки и корешки... Я вам сейчас объясню, что значит иван-чай... Сейчас, сию минуту, обождите,  пожалуйста...

Константин  что-то  торопливо  искал в карманах. Наконец извлек сложенный вчетверо лист, развернул и  принялся читать:

- http://www.proza.ru:8004/author.html?ivanchay

- Прекратить! -  хватил князь ладонью по столу.

От удара звякнули чашки, и одна, опрокинувшись, осколками разлетелась по полу. Константин умолк и, покраснев еще более, упал в кресло, будто ударили его, а не бездушный предмет мебели.

- Это даже не латынь, позвольте заметить, - рассмеялся Иевлев. - И вы, молодой мой друг, способны в этом разобраться?

Поняв, что гость  счел выходку сына забавной и не нашел в ней никакой крамолы, князь смягчился и уже спокойнее,  но все же не без раздражения, добавил:

- Вы, любезный Аркадий Афанасьевич,  только  гляньте на него, притащил сюда эту  либеральную заразу, эту свободу самовыражения  от которой сплошное совращение и падение нравов!..  И учился бы чему путному, а то.. Говорил же, иди на юридический, так ведь нет... на этот поступил, как его там.. философический!..

-  Философский, - буркнул Константин.

- Будет вам, папенька, сердиться, - сказала сестра. - Мы с  Аркадием Афанасьевичем идем на прогулку.

Поднявшись из-за стола, Катенька ушла в дом, попросив Иевлева  обождать ее на веранде.  Когда она вернулась, то  на прелестной головке ее была модная шляпка, а в руках - зонтик от солнца.   Иевлев, подхватив канотье и трость, остановился подле Константина и негромко произнес.

 - Не отчаивайтесь, молодой человек. Если не возражаете, я возьму ваши записи... Очень уж мне интересно, что же вы хотели рассказать..

- Пожалуйста, - протянул листок  Константин, приподнимаясь с кресла.

- Идем же, - потянула  Иевлева Катенька. - Меня вчера маменька научила новому пасьянсу,  называется "Королевский иван-чай"... Идем скорее в нашу беседку, я  тебе покажу, как его раскладывать..

- Аркадий Афанасьевич,  любезный мой, не забудьте, что вечером будет Твердохлеб Терентий Игнатьевич, наш сосед-помещик, - крикнул вслед уходящей паре князь. - Он обещал отвести вас к поезду, ему по делам в ту же сторону...

Константин, здраво рассудив, что оставаться с родителями на веранде ему нет никакого резону, поспешил к калитке ведущей из сада. Мария  Павловна кликнула служанку Марфушу и приказала  убрать посуду со стола и осколки с пола.

- Ну что, душечка моя, -  повернулся князь к супруге, когда на веранде никого, кроме них, не осталось, - какому пасьянсу ты научила давеча нашу Катеньку?

- Вот никогда не думала, что тебя, Вольдемар Алексеевич,  пасьянсы интересовать будут, -  удивилась Мария Павловна. - Марфа, принеси карты,  Вольдемару Алексеевичу пасьянса захотелось!..

- Однако, душечка моя, нету в этом  ничего смешного, - конфузясь, пробормотал князь. - Просто название мне понравилось... "Королевский Иван-чай"... Верно,  особенное в нем есть что-то, раз такое величественное название...

- Да ничего особенного, - раскладывая карты, заметила Мария Павловна. - Надо же, придумал... величественное... Вот смотри, пожалуйста.

- О, я -  само внимание, - с живейшим интересом откликнулся князь.

- Берем две полные колоды, извлекаем из них все двойки и кладем их вот так, - Мария Павловна выложила восемь двоек в столбец, чередуя красную и черную масти - Тасуем колоду и снимаем сверху тридцать карт... 19... 23... 27... вот... Теперь откладываем колоду.

- Как, совсем откладываем? - изумился князь. - А зачем тогда столько карт брали?

- Нет, не совсем... Позже и эти карты будут в раскладе, но, пожалуйста, не перебивай меня больше, - Мария Павловна положила отобранные карты "рубашками" вверх и стала снимать по одной. -  Нам нужен туз, чтобы положить под двойку слева, причем красная карта идет под черную и наоборот.  Или же тройки, чтобы вправо от двоек выложить карты по возрастающей...

- А как же масть? - спросил князь, внимательно следя за действиями супруги.

- Масть не имеет значения, - ответила Мария Павловна, беря карту за  картой. - Главное - чередовать черные и красные...

Наконец слева от двоек появились два туза, под которых легла произвольная карта и пошли нисходящие ряды. Мария Павловна настолько увлеклась пасьянсом, что перестала давать пояснения и лишь  частыми своими вздохами указывала на то, что не все идет, как хотелось бы. Князь, отвлекшись на кружившего по веранде шмеля, потерял нить игры и уже не следил за супругой.

- А что, моя душечка, может и в самом деле полезен этот иван-чай? - оторвавшись от каких-то раздумий,  попытался вновь  завести беседу князь. - Не зря же любезный Аркадий Афанасьевич об этой траве статью пишет, да еще в серьезный журнал... Что скажешь?

Мария Павловна лишь отмахнулась - в ее раскладе дело уже дошло до основной колоды, а последний туз так и не  занял  отведенного ему места.

- Вот сосед наш, Твердохлеб Терентий Игнатьевич, пасеку держит и тоже не нахвалится, - продолжал рассуждать князь. - Говорит, замечательный медонос этот дикорастущий цветок... Вот ведь парадокс... Никто его не растит,  и ухода за собой он не требует, не то, что оранжерейная лилия или орхидея какая-нибудь, а он вон сколько пользы приносит... И от бессонницы помогает...

Князь причмокнул губами и засопел. Мария Павловна обернулась к нему, желая что-то возразить, но глянув на спящего мужа,  вздохнула и снова принялась раскладывать пасьянс.
 

....**   **  **....

На краю луга, мимо которого пролегала дорога до полустанка, под стогом свежескошенного сена сидела семнадцатилетняя Анюта, дочка помещика Твердохлеба. Положив голову ей на колени, рядом лежал Константин и смотрел в небо.

- Костя, расскажи  еще что-нибудь о Петербурге, - попросила  девушка.

- Да что рассказать-то?  Столица - она и есть столица, Пальмира Серверная...

- А ты государя видел?

- Да видел, - неохотно ответил Константин. - на двухсотлетии основания Петербурга... Малорослый какой-то, хоть и на коне был...

Константин поднялся и сел рядом с Анютой.

- Вот ты лучше скажи, -  напряженно всматриваясь в Анютино лицо,  потребовал он, - для чего жизнь?

- Для любви, - не пряча глаз и не задумываясь, еле слышно промолвила Анюта.

Константин посмотрел на ее алые губы, на смугловатое от легкого загара лицо и, отвернувшись, бросил:

- А для чего смерть?

- Ой, кажется, кто-то едет, - будто не услышав слов Константина, воскликнула Анюта, приподнимаясь, чтобы лучше видеть дорогу.

- А-а, это твой  отец и господин Иевлев к вечернему поезду,  должно быть, спешат, - сказал Константин. - Значит, нам пора возвращаться... Идем же, Анюта!..

Всю дорогу до полустанка Иевлев и Терентий Игнатьевич почти не разговаривали. Помещик  погрузился в  свои думы, да и  доктор к разговору расположен не был. Иевлев достал  записную книжку и листок, отданный ему молодым Кипрейским. Устроился поудобнее и стал, невзирая на неровность хода двуколки, переписывать строку за строкой:

"... от женских болезней ... http://www.proza.ru:8004/2003/02/10-92 ... от головной боли... что тут от головы? Ага... http://www.proza.ru:8004/2003/04/04-109 ... от бессонницы ... http://www.proza.ru:8004/2002/11/22-100 ... от золотухи ... http://www.proza.ru:8004/2002/11/07-79 ... А это что? Королевский иван-чай... http://www.proza.ru:8004/2002/10/10-112..."

Удивленный возглас Терентия Игнатьевича оторвал Иевлева от записной книжки:

-  Вот те на... Как иван-чай-то разросся...  Вон  куда ни глянь все в цветках его...

Иевлев огляделся - и впрямь, вдоль  железнодорожной насыпи, на сколько хватало глаз,  полыхая в лучах  вечернего солнца  малиново-розовыми  соцветиями, стоял иван-чай.