Поэзия белого пшена

твоя душа, как виноград
он кислый, но ему я рад
я знаю, солнца луч пройдёт
ущельем дальним, где как лёд
твой сахар чувств
лежит на дне
пьянить готовый
только МНЕ тебя почуствовать дано
- ТЫ БУДЕШЬ СЛАДКИЙ КАК ВИНО! 

Дым моей сигареты неожиданно запах восточными благовониями. Образуя причудливую арабскую вязь, он медленно плыл к потолку. Щегол смотрел на меня по-птичьи полуприкрытыми глазами. Неожиданно до меня дошло - Он читает дымные письмена. Я сильно затянулся и выпустил густое облако. Птица сглотнула белое зёрнышко и наградил меня монотонно гипнотизирующей песней про дикий мёд, молоко и розы.
Какой-то муэдзин в затылочной части головы заунывно запричитал вторым голосом. В лобковых долях мозга как шары разноцветного фейерверка распускались и гасли давно забытые чувства и воспоминания.

- Как тебе моё арабхайямское? - за мочку моего уха усиленно теребили клювом. - Гляжу ты тут расслабился вовсе. Но я не стал пользоваться. Иль ты пидр? Мне продолжать?
Мне стало как-то досадно, - Тебя как звать, Щегол?
- Сашкей, Шуриком, Санькой, но лучше всего Санькой. Понимаешь? С Анькой. Лучше всего с Анькой! - Он засмеялся над примитивным каламбурчиком.
Едкий дым сигареты попал мне в глаз. Я разочарованно погасил её.
Что ты за кекс такой, моя невеста? - Он навязчивал искал мой взгляд.
Всё про ущелье какое-то думаешь? Эх, Кандагар, Карабах, Кабардинка, - скороговоркой выпалил он. - Пей свою сивуху - понятней станешь. - Он подвинул мне гранёный стакан с водкой.
- Ущелье, песок, духи, ПТУРСы? - его голова как антенна двигалась из стороны в сторону, нащупывая мою волну.
- Хочешь из Розенблюма? - он с разлёту ударился о струны гитары, висевшей на стене. Раздался короткий как скупой мужской всхлип аккорд.
Не гоноши, - я взял и снова поставил стакан. - Не то щас в клетку и под одеялку.
- Ссссука-а, за попугая держишь…А мы за таких как ты свою кРРРовь!!! - Он схватил ампулу пенецилина, истерично отколол край о батарею и, нахохлившись и зажав в одной лапке "розочку", стал грозно подпрыгивать ко мне.
 Я надавил на пульт. Старый телевизор от неожиданности вздрогнул. На экране стало рассветать.
Гнев Саньки неожиданно погас в двадцати сантиметрах от моей ноги.

-С вами была ведущая "Ростовского Времечка" Александра Вайнштейн. Желаю всем жителям Донского Края  солнечных выходных. Увидимся!

 Такая типичная реакция как ответный гнев воина-интернационалиста отсутствует, - Санька, развалившись на кресле, принял позу голиввудско-киношного психиатра. - Что ты за кекс? Какое ущелье?

СОЛНЕЧНАЯ УЛЫБКА плавила лёд
Было начало. Медленно упала первая костяшка домино и увлекла за собой вторую. Та третью…
Скоро, совсем скоро я  как безумный винд-серфингист понесусь по бешенной, непредсказуемой волне чувств в неизвестность….   

По телевизору шла реклама бутика модной одежды из Гамбурга "Какаду". Его хозяин - немец Леохардт, жизнерадостно демонстрировал чёрный пиджак с длинными фалдами и кепку-хохолок. Неагоро раздавал прохожим дисконтные карточки.
Я выключил телевизор. Экран помутнел и вдруг снова на секунду вспыхнул её улыбкой.
- У тебя парнуха путёвая есть иль ****ей вызвоним?
Бессильный ударить, я постарался уничтожить его взглядом.
- Ба-а, молодому барину жениться пора! Влюбись! В чём дело? Дело не встанет? Я подсоблю!
- Любовь только ОДНА, - в моей руке поддатливо хрумкнул гранёный стакан, чёрная венозная кровь начала мутить водку.
- Как шоколад в руке, правда? Белый потолок и право на надежду? - Санька макнул крылом в ставшую розовой смесь и с видом гурмана провёл по мокрым перьям маленьким розовым язычком. - Коктейль "****и Мэрри" - все Машки - шлюхи!
Ну ладно прости, брат! - Он удачно увернулся от мокрого полотенца, коим я до этого вытирал стол, ловко закинул в рот горсточку белого пшена и запел высоким, чистым голосом церковного юноши:

Улетела белым лебедем,
как из тела душа
Улабылась солнцу ясному,
а смеялась луна

Толстобрюхая ночная бабочка вполне прогнозируемо закончила свою опасную игру с лампочкой и шлёпнулась в центр стола.
- Прости брат, сегодня только штампы в голову лезут, - Санька с жадной быстротой схватил клювом бабочку и аппетитно зачмокал. - Ууу, Медведка! А жуков я не ем. У меня на хитин аллергия.   
В моём мозгу, приблизительно там, где находятся зоны Брока и Вернека, появилось неожиданное, нарастающее гудение. Как-будто групка корсиканских монахов-кастратов, молитвенно склонясь, бормотала в жерла фаянсовых унитазов. Затем всё затихло. Я услышал ЕЁ голос:
- Приди, приди ко мне, ТЫ, да ТЫ!!!
- Кто эта старая ****ь?!! Убирайся! Не ты садила, не тебе выгонять!!! - перебил её живодёрский ХРИПЛЫЙ БАС.
Какой-то старушачий голос зачастил скороговоркой:
Молитв ради Пречистыя твоей матери благодатный свет мира, отступи от неё нечестивый, змея злая, гадина люта… яко комары от облака растекаются, тако и ты опухоль злая разойдись… Все святые и все монастырские братья, иноки, отшельники, постники и сухоядцы, чудовные святые лики станьте мне на помощь....

В дверь позвонили.
Шипит и слюною брызжет, как огнетушитель. - Пьяный немец Леонхардт угощающим движением протянул мне бутылочку Хайнекена, где плескалась какая-то жалкая треть содержимого.    

Ростов на Дону. Прокуренная однокомнатная квартира в старом доме на Крепостном переулке, дождливый июль 2003.