Понтий Пилат Разговор о головной боли

Утро выдалось сухим и жарким, а с обеда небо затянули грозовые тучи. Раскаты грома то и дело оглушали округу, но дождя все еще не было. Возможно поэтому римского наместника Понтия Пилата целый день мучили приступы мигрени: голова просто разрывалась от боли.
Ничего не могло его спасти: ни лекари, ни любимый пес, ни микстуры, привезенные из самого Рима, поэтому ему оставалось лишь терпеть эти муки, потирая виски и меняя холодный компресс.
- Может быть, опять позвать лекаря?! – тихо осведомился писарь Пилата, стараясь услужить господину и вместе с тем не вызвать его гнев.
- Этим «Осклепиусам» лишь бы кровь пускать. Готовы всю до капли выжать: будут продолжать, пока не убьют! Ведь другого ничего не умеют! Не нужно! – Пилат сидел в своем любимом кресле, потирал виски и смотрел на внутренний сад своего дома. Картина не радовала его: запустенье, мрак, низко нависшие тучи, ветер ворошил облетевшую листву. Если бы у него не болела голова, то он обязательно нашел бы что-нибудь положительное и в этом осеннем пейзаже. Но голова у него просто раскалывалась, поэтому ничего не могло его радовать. – Давай займемся местными делами, может быть, это отвлечет немного. Мой отец говорил: «Топи горе в труде»! Что требует моего вмешательства?!
- Пойманы два разбойника! – писарь развернул свиток. – Старейшины ждут вашего решения.
- Убивали людей?! – Пилат обмакнул полотенце в холодной ключевой воде и вновь приложил ко лбу.
- Да! – неуверенно ответил слуга.
- Казнить! На кресте! – Пилат вздохнул. – Скучно! Еще что-нибудь?!
- Есть еще один, кого первосвященники и старейшины хотят видеть на кресте.
- Кого?
- Иисуса из Назарета.
- Что он совершил?!
- Он объявил себя царем Иудеи, и народ верит ему.
- Это интересно! – Пилат даже приподнялся на локтях. – Приведите его ко мне. Я хочу с ним поговорить.

Пилат был благодарен богам за то, что они дали ему возможность провести этот день интересно, а не как все прочие провинциальные дни. Он любил сумасшедших, юродивых и детей – они говорили истину, даже когда сами того не понимали. Их устами говорили Боги. А если вышеперечисленные говорили просто бред, то это было тоже весело послушать. Пилат с нетерпением ждал, когда приведут арестованного. Он ждал, что боль пройдет, когда к нему придет этот чудак, который считает себя царем. Но когда в помещение ввели кроткого русого мужчину с почти женскими чертами лица и пронзительно серыми глазами, боль в голове Пилата только усилилась.
- Кто ты?! – еле выдавил он из себя.
- Я сын моего Отца! – спокойно молвил вошедший, понимающе и с сочувствием смотря на Понтия Пилата, лицо которого мертвецки побледнело.
- Иосифа из Назарета?
- Нет, Бога. Бога всех Иудеев.
- Так ты считаешь себя Царем всех Иудеев и хочешь занять место Ирода?!
- Нет, я лишь несу Слово Отца моего. Весть о Спасении рода человеческого.
- Каком Спасении?!
- Открылось Царство Божье для всех людей. Царство Любви и Надежды.
- Ты говоришь о Спасении, а фарисеи уверяют меня в том, что ты клеветник и самозванец, желающий стать царем Иудеи! Где истина?! – Пилата стал развлекать разговор. Несмотря на то, что головная боль не уходила, он улыбнулся. Он был Сократом, теперь ему осталось вывести заблуждающегося на истинный путь методом раскрытия противоречий. Вот она - маевтика.
- А истина в том, что у тебя сильно болит голова! – спокойно ответил Иисус.
- Это нетрудно понять по моему внешнему виду и поведению, особенно по этим компрессам! – Пилат улыбнулся и указал на свой туалетный столик. Заблуждающийся пытался уйти от ответа, чувствуя прорехи в своем заблуждении. Сколько раз Пилат наблюдал такое. Значит, скоро он одержит победу над заблуждениями этого человека.
- Истина в том, что у тебя сильно болит голова. А суть в том, почему она болит! – пришелец нисколько не смутился.
- Так почему?! У меня было столько докторов, но они лишь пускали мне кровь и не могли ничего объяснить. Может быть, ты сможешь?! – Пилат играл с пришельцем, но в уголке его существа затеплилась надежда избавиться от этого кошмара.
- Потому что голова твоя здесь, а сердце в Риме!
- Как так?! – Пилат не понял слова безумца.
- Ты это чувствуешь, но не можешь осознать! – спокойно ответил Иисус. – Ты здесь, когда твое Сердце, твоя Любовь в Риме.
- Ты, должно быть, безумен?! Моя жена здесь! – Пилат испугался: для него только что стала ясна причина его головной боли. – Или это она…
- Да, это Она. Рабыня твоего друга. Именно ее черты ты увидел, когда я вошел сюда. Именно ее глаза сейчас смотрят на тебя. Это она приходит к тебе в твоих снах. Это Любовь, которая тебя терзает, которой ты стыдишься и боишься, от которой уехал сюда, в провинцию. От этого и болит твоя голова: ты не с ней и не можешь быть с ней, если не откинешь мирской славы и своего положения. Пока ты Понтий Пилат, у тебя будет болеть голова.

Иисус еще много говорил, а Понтий Пилат слушал и молчал. В нем рождалась истина, которая на всех языках звучит одинаково и не написана ни в одной книге, хотя описана во многих. Он представил ее лицо, и боль ушла.
- Я сохраню тебе жизнь. Я обещаю! – Понтий Пилат встал и подошел к пришельцу. Он хотел поцеловать ему ноги, но не решился сделать это перед писарем и солдатами, конвоирующими Иисуса. – Ты несешь в себе Бога, поэтому ты должен жить, пока Бог не уйдет из тебя.

Он действительно сохранил Иисусу жизнь. Солдаты по приказу сняли его с креста живым, как только зашло солнце. Уксусная вода позволила сохранить узнику жизнь на палящем солнце. Иисусу омыли раны и через три дня в тайне отпустили на свободу.
Понтий Пилат еще месяц страдал от сомнений и головной боли, пока, наконец, не решился… Ранним утром он вышел на берег озера и бросился в воду. Тела его так и не нашли.
Через три месяца от знатного римлянина сбежала рабыня. Говорили, что она ушла на север с беглым каторжником или рабом. Мало кто мог узнать в нем Понтия Пилата, бывшего наместника императора, а кто признавал в их лицах сходство, считал его случайным.