В театре

Дело было в театре. У нас была небольшая театральная труппа и деревянная постройка, в которой проходило действие. Спектакль был всегда один и тот же. Никакого репертуара. Никаких премьер, расписаний, сроков и билетов. Играть начинали, когда вздумается. Ну и конечно, зрителей было мало.
Нет, я выразился неточно, заявив, что спектакль был один и тот же. Просто мы все чувствовали, что пора. Расставляли декорации, выходили на сцену и начинали играть. Освещение было мерзким, декорации – старая деревянная рухлядь – покрыты пылью, но нам это было только на руку. Мы играли многоактовые трагедии, модернистские фарсы, а иногда просто занудно декламировали со сцены какие-нибудь тексты, выбранные наобум и без особой причины. Удивительно, но зрители обычно у нас были. Иногда вдруг зал оказывался полон, воздух заполнялся спертыми человеческими запахами, а мы ощущали, как эмоции толпы энергетически искажают наши собственные чувства. Но чаще на стульях за сценой сидело два-три человека. Они молча, но терпеливо дожидались конца представления, и только тот факт, что они никак не проявляли недовольства и досматривали любое, даже самое скучное и длинное, действие до конца, показывал нам, что им все же скорее нравится спектакль.
Так вот, был такой ритуал. Сверху, над сценой, находился некий реквизит. Что-то такое большое и громоздкое. Перед самым началом выступления пара актеров тянула за канаты, якобы чтобы опустить "это" на подмостки. Сверху появлялись какие-то обтрепанные узлы и веревки, и когда казалось, что реквизит вот-вот рухнет вниз, канаты закрепляли, и действие начиналось. По окончании спектакля это нечто опять поднималось вверх. Так было каждый раз, но однажды, разумеется, случилось то, что по вероятности и должно было произойти. За канаты тянул я с одним парнем. Возможно, во мне, наконец, заговорило любопытство. Вот уже показались узлы и темная масса, но я, вместо того, чтобы закрепить канаты, дернул их еще сильнее. На пол грохнулась странная конструкция. Такая же старая и пыльная, как и все остальное, она представляла собой плетеные из толстых прутьев сани на полозьях, по форме напоминающие гипертрофированный черпак с короткой ручкой. Они действительно были огромными и заняли собой большую часть сцены.
На шум выскочил из-за кулис один из "режиссеров". Никакой режиссуры у нас, естественно, не было, но "режиссеры" почему-то были. Так вот, один из них выскочил и раздраженно сказал, что такого святотатства никак нельзя было допустить. И, мол, теперь все кончено, и он вынужден уйти.
За ним потянулись остальные, не все, но большинство. Я так и стоял на сцене, удивляясь гиперсаням и недоумевая по поводу криков этого человека. А он уже был в проеме выходной двери. За его фигурой вырисовывалась летняя ночь. Он еще договаривал что-то возмущенное, когда я обратил внимание на его куртку. Куртка была из толстой качественной шерсти светло-коричневого цвета с черными фигурными пуговицами разных размеров. Она мне что-то сильно напоминала, и я никак не мог понять, что. Мы все одевались чудаковато, но эта куртка была поистине странной.
Так вот, на этом театр закончился, и в памяти моей ярко отложились сани_большая_ложка и куртка с пуговицами.
Больше ничего.