История четвертая. Скука
Можно было, конечно, глазнуть видик, но Василий уже все видимое и невидимое там перевидал, а сам ящик по казенным программам ничего путного и распутного не показывал. За окном журчали джипы, по радио «Европа плюс» передавали местную рекламу, вечерело.
– Ловко кривляются, – посудил Василий о слышимой рекламе, – не сразу поймешь, где эти фиговины продают: то ли здесь, то ли в Москве – так голоса на столичные похожи.
Но старосоветские адреса магазинов и короткие номера телефонов указывали, что речь идет об отличном от московского городе.
Совершив эту догадку, он разумно вздохнул, задумался о своем, затем вслух продолжил процесс соображения:
– А ведь я бы тоже смог работать на радио. Что я трепаться не умею? Они, небось, там каждый вечер немецкое пиво прямо из Баварии потребляют, деньжищи долларами гребут... Эх, мне бы... Я бы на такие деньги каждый день покупал буржуйского пива... и закусона, а на доллары... А чего на доллары? На них же ни хрена у нас не купишь – надо менять или ехать за кордон...
А-а, вспомнил. Можно купить валютных девок. Да-а... А как же Лариска? Как-никак, а она мне все же родня. Ну, в смысле жена... или где?
А девки те тогда кто мне будут? А вдруг попадутся непутевые, начнут пить, воровать – могут и разорить. От такого расстройства и инфаркт недолго подхватить.
Нет, на радио я не пойду. Зачем мне эти доллары? Да еще и неизвестно, какое там на них пиво продают. Вдруг кислое. Во, смеху-то будет, когда поедешь в загранку и купишь там на баксы кислого пива. Опозоришься так на всю Молодогвардейскую.
Василию стало смешно и весело, когда он представил себя в ковбойской шляпе в американском салуне, пьющего через трубочку кислое пиво.
«Так что это даже хорошо, что я работаю в психбольнице, а не на радио», – поразил сам себя глубиной логики Василий и порадовался существующему. У него явно стала подниматься самооценка и даже чего-то захотелось.
По телевизору пропели петухи. Василий вздрогнул. Пора. Тщательные поиски старых заначек по карманам увенчались необходимой суммой. Василий полностью собрался на дело, и почувствовал, что что-то в мире изменилось. Вдумался в себя и обнаружил отсутствие скуки: «Как вовремя я про пиво подумал!»
Он не шел – он бежал, пыль дымилась под каблуками. Возвышенная самооценка гнала его дальше и дальше, прямо к намеченной цели. Успел он туда, куда стремился, за несколько минут до закрытия. Но пиво уже кончилось.
Тяжесть возвращения домой не могла сравниться даже с разгрузкой вагонов. Ноги не поднимались выше тротуара, голова тянула туловище вниз, обида заливала мозг. Еле-еле добрел до соответствующего проживанию подъезда. Сил подняться домой не было. Василий бездумно сел на ступеньки и тяжко загрустил. Все казалось серым и бессмысленным, взгляд утратил резкость.
Какой-то расплывчатый силуэт человека остановился перед Василием и пытался ему что-то втолковать. Сфокусировав глаза на объект, Василий узнал своего напарника по работе и друга по жизни Володьку, который безуспешно тужился до него достучаться.
– Васька, ты чего расселся? Пошли, я пива принес, – в пятый раз с глупой улыбкой повторял Володька одну и ту же фразу, поднимая к лицу депрессанта емкость с живительной влагой.
Василий вдруг понял, о чем шла речь. Новость застала его врасплох, от неожиданности и поднимающейся к зобу радости потерялся дар речи. Василий поднялся, что-то промычал, обнял Володьку и заплакал.
– Да ты чего, Вась? – недоуменно пробубнил нежданный спаситель, похлопал друга по плечу, и они молча стали подниматься по лестнице.
Володьке тоже было приятно на душе: «Сердечный Васька человек, всего день не виделись, а он так мне обрадовался. Аж расчувствовался до соплей».
Вечер крепчал, в емкости переливалось ядреное пиво, надвигалась ночь.
Свидетельство о публикации №203071300061