Времяпрепровождение червей

Мы лежим рядышком и наслаждаемся друг другом. Наши белые мягкие тела спокойны и довольны. Всю ночь было удовольствие, сейчас рассвет накрывает мир ясностью. У некоторых молодых глаза медленно привыкают. Страшно поначалу, что лежишь среди большого моря белых ухоженных тел. Хотя мы выдергиваем у себя щетинки, чтоб не тереться друг о друга, и если не потеем достаточно, то мажемся жирным маслом, чтоб не липнуть, а проскальзывать быстро и с удовольствием. Потом, после света, наши глаза привыкают к тому, что нас много и мы, освоившись, ползем есть. Мы набиваем животики сладкой питательной массой. Мы пачкаемся в ней и вылизываем друг друга. Больше всего нам нравится теплое солнышко, светящее на белые сытые тела. Когда оно пригревает в зените, мы, полуослепшие и совсем не разбирающие вокруг, отупевшие окончательно, все намазываемся маслом и начинаем сношаться. Под жарким солнцем наши мягкие конечности переплетаются, обнимают, гладят близлежащие тела. Незачем торопиться, мы медлим и скользим и вытягиваемся и сжимаемся от удовольствия. Сливаясь с кем-то, проникая и захватывая друг друга, мы глядим рядом – где ещё можно побыть в следующую минуту, тычем друг в друга, намекая на возможность. Но это совсем не доставляет неприятностей – кости у нас исчезли уже давно. Мы постарались, чтобы ничто не доставляло общей массе неудобств. Ведь ты можешь просто ткнуть для намека пальцем, а в нем жесткая кость – вот тебе и синяк. Так ведь и себя можно случайно до синяка ткнуть. Нет, так не пойдет.
Вот смотрите на нас – мы все друг другу подходим, поскольку такие мягкие и без костей, мы ничего не заденем друг у друга, даже не пощекочем щетинками. Все лишнее, могущее помешать, отброшено и перечеркнуто. Вот мы, вдоволь натеревшись друг о друга, после сильного слепящего солнца, лежим устало, в наслажденности прикрыв глаза. Ах, заходящее солнышко, как нам хорошо. В сумерках мы ползем набить сладкой массой рот, набить за щеки, но наступает темнота и тут мы бессильны перед блаженной темнотой. Опрокидывая емкости с пищей, мы сливаемся в бездумном процессе удовлетворения всех наших потребностей. Мы вылизываем бока друг друга, вымазанные пищей, мы сношаемся, перетекая из одного места в другое, от одних лапок к другим мы тремся животиками все свободнее и свободнее. Не видя даже зги мы лишь ощущаем своим телом близлежащего и тех, с кем сношаемся в данное время, и с кем жмем лапки и тыкаем для намека пальцем. Масло облегчает нам проскальзывание среди тел и проникновение друг в друга. Когда-то мы слышали чавканье и звуки, что издают все, но потом слух наш был отброшен, как не всегда приносящий удовольствие. Запахов мы тоже не слышим – он ведь может оттолкнуть друг от друга.
Мы могли бы жить в вечной темноте пещер, но тогда не было бы жара солнца, слепящего и отупляющего нас. А когда мы долго смотрим на солнце, перед глазами плывут зеленые круги и того, с кем ты сливаешься в получении наслаждения, совсем не видать.  Молодняк, что рождается, тут же вступает в нашу беспрерывную жизнь, полную наслаждения и насыщения тел со всех концов, во всех видах. Особенно в темноте мы совсем смелеем и отбрасываем всё стеснение. Ничем не гнушаясь, мы засасываем в себя даже самых маленьких червят и вытягиваемся в удовлетворенном на время состоянии, а потом продолжаем учиться все новым и самым диковинным способам удовольствия друг с другом. Молодые ещё легче постигают эту науку, они ведь не помнят того, что раньше – щетинок, костей, запахов.
Перетираясь друг об друга с мы с каждым мигом все больше умеем получать и отдавать удовольствие. Скоро мы будем совершенны в этом. Свободны от старых капризов.
Но вот когда солнце только выходит, пока легкий утренний свет вычерчивает четкие контуры окружающего мира, глаза видят, не ослепленные ярким лучом или темнотой. Страх может и не только молодых схватить за горло. Хоты мы лишились горла – чтобы лучше подходить друг другу. Когда видно, что все-таки вокруг просто много отдельных белых ухоженных тел, покрывающих землю ковром. И даже если посмотреть подальше, они не сливаются в единое целое, все равно мы только много отдельных тел, пусть даже очень подходим друг к другу. И я, я тоже  – отдельная.