Малтор. День второй

В двенадцать часов дня Светлана решительно толкнула дверь с висящей на ней табличкой: "Профессор Меркурьев" -- и не смогла войти, дверь не поддалась. Женщина, опешив, подёргала за ручку, потом ещё раз, и поняла наконец, что дверь заперта.
-- Странно, -- Светлана непонимающе поглядела на мужа. -- Он должен был меня ждать.
-- Ты точно уверена, что он сказал прийти в двенадцать? -- засомневался Олег.
-- Я не глухая, -- отрезала жена, -- и прекрасно слышала, что он мне сказал.
-- Камышова, Светлана Васильевна?
Светлана обернулась на голос и увидела спешащую к ним медсестру.
-- Да, это я. А где профессор Меркурьев?
-- Он ожидает вас в актовом зале. Вас, вашего мужа и, конечно, Мариночку.
Стройная медсестра повернула своё улыбчивое лицо к девочке. Марине девушка не понравилась.
-- Привет, меня зовут Ира.
-- Здравствуйте, -- буркнула было Марина, но Ира, не дожидаясь её ответа, уже повернулась к родителям и попросила их идти за ней.
После утомительной беготни по лестницам, путешественники наконец-то остановились, шумно переводя дыхание. Правда, шумно дышала лишь Светлана, поджарый Олег и маленькая Марина ничуть не устали. Девочке даже понравилось бегать по большим пустынным коридорам исследовательского центра.
-- Я сейчас, -- и Ира скрылась за двустворчатой обшарпанной дверью. Гул голосов, стоящий за стеной, на миг стих и тут же с новой силой возобновился. Через секунду из-за двери вылетел Меркурьев.
-- Прекрасно, просто прекрасно, -- потёр он руки, хищно оглядев девочку с ног до головы. Марина спокойно перенесла его взгляд -- она уже давно привыкла к его странностям. Профессор перескочил взором на родителей, пожал протянутую руку Олега и тут же затараторил:
-- Не беспокойтесь, девочка нужна нам лишь минут на пять, не больше. Мы, возможно, будем задавать ей вопросы, а она, я надеюсь, будет на них отвечать...
-- Профессор, -- прервала Светлана нескончаемую речь Меркурьева, -- я хочу знать. Моя девочка здорова?
-- Конечно, -- несколько удивился доктор, -- я же вам вчера ещё сказал.
И тут же более вдохновенно продолжил:
-- Мой метод благодаря вам станет всемирно известным! В честь меня назовут какую-нибудь болезнь! Или симптомы африканской лихорадки. Представьте себе, как это звучит -- вирус Меркурьева! Или... Ладно, это потом.
Доктор открыл входную дверь и, кинув на ходу: "Прошу!" -- зашёл в проход первым. Троица не спеша пошла следом за ним, осторожно озираясь по сторонам. Светлана тихо охнула:
-- Сколько же их здесь...
Весь зал, напоминающий Светлане лекционную аудиторию, все места в этом зале были заняты докторами. Белые халаты, кое-где с просветами яркой одежды, колыхались и мерно покачивались из стороны в сторону. Светлане тут же стало плохо, но ей на помощь вовремя подоспела Ирина -- она подхватила под руку женщину и посадила её на стул рядом с трибуной. Олег и Марина сели рядом. Девочка сразу судорожно схватилась за отцовскую руку -- ей вдруг стало страшно.
-- Не бойся, дочка, не бойся. Доктора тебя обижать не будут.
-- Правда? -- Марина сразу же немного успокоилась и принялась с интересом рассматривать сидящих.
-- Пожалуй, начнём, -- Меркурьев встал за трибуну и постучал толстой пачкой листов о стол. Зал затих.
-- Итак, уважаемые коллеги, я сегодня представлю вам результаты своих исследований по опухолям головного мозга. И для начала я хочу познакомить вас с моей пациенткой Мариной и её родителями Светланой Васильевной и Олегом Константиновичем.
Отчество у Олега было Игоревич, но он тактично промолчал. Профессор же вывесил на доску за своей спиной плакаты с диаграммами и принялся что-то объяснять аудитории. Меркурьев начал говорить столько непонятных и неинтересных Марине слов, что девочка перестала следить за речью профессора и занялась придумыванием новых имён встающим докторам. Вначале поднялся лысый старичок и что-то невнятно пробормотал; Марине понравилась его смешная родинка на носу, и она решила назвать его Носач. Вслед за Носачом встал Дергунчик -- нервный молодой человек, постоянно поправляющий воротник пальцами и нервно мотающий головой. Потом один за другим поднимались, что-то говорили и садились обратно Очкарик, Человек с Бабочкой, Безбровый, Соня. Когда же мама сказала идти на выход, ей стало так обидно, что последнему вставшему она подарила имя Вредина.
Троица вышла под яркое летнее солнце; Олег, зажмурившись от настойчивых лучей, потянулся, закинув руки за голову, и, шумно выдохнув, изрёк:
-- Ну, Маришка, раз уж ты здоровая теперь, пойдём я тебе мороженого куплю.
Недовольство девочки тут же улетучилось, и она с весёлым криком: "Ур-ра!" -- побежала к невдалеке стоящему ларьку с мороженым. Купив три покрытых инеем брикетика, отец сослался на занятость и тут же убежал, напоследок пообещав Светлане "поговорить об этом вечером". Проводив Олега, Марина и Светлана решили прогуляться по парку -- очень уж он был тенистым, а жара на улице стояла несусветная. Так что к пяти вечера осчастливленная аж тремя порциями мороженого Марина рисовала во дворе с подругами "улитку", одновременно рассказывая о своём визите к Меркурьеву.
-- ...Там было их штук тысяча, и все в белых халатах. Всё время чего-то друг другу говорили непонятное, потом встал носач вот с такой родинкой на носу...
Марина скорчила хмурую рожицу и приложила мелок к носу; Настя и Света прыснули со смеху.
-- Потом был Дергунчик, -- Марина закатила глаза, высунула язык и показала, как её душит воротник.
-- Было ещё много других, но они неинтересные. Вообще, они всё время чего-то говорили, говорили...
"Улитка" -- свёрнутая к центральному кругу дорожка, располосованная на равные участки -- была наконец-то готова; Настя встала, подбоченилась и низким голосом признесла:
-- Девочки, мойте руки и обедать!
Света и Марина засмеялись -- точно так же говорила их воспитательница Вика Михайловна.
-- Чур звёздочка -- моя, -- выбрала для себя значок Марина и тут же добавила: -- А где дядя Женя?
-- Какой дядя Женя? -- удивилась Света; Настя махнула рукой:
-- А тебя тогда не было. Помнишь, вчера тебя мама домой загнала? Вот, а мы с Мариной после этого пошли знакомиться с дядей Женей. Он -- придумыватель игр.
Настя кивнула головой для придания своим словам достоверности и тут же добавила:
-- Вчера мы играли в самолётики, и Марина вылечилась. Да, Марин?
Марина кивнула:
-- Да. Теперь твоя мама может не бояться меня!
-- А она и не боится, -- смутилась Света. -- Она говорит, что ты можешь на меня плохо повлиять.
-- О, смотрите, дядя Женя!
Настя пальцем показала на осторожно идущую фигуру.
-- Пошли к нему?
-- Пошли, -- и девочки побежали к Евгению навстречу.
-- Здравствуйте, дядя Женя! -- закричала от непонятного восторга Настя. -- А мы будем сегодня играть?
-- Здравствуй, Настя, -- Евгений остановился и повернул голову в сторону девочки. Глаза его опять глядели поверх их голов. Настя, как и Марина, уже не обращала на эту странность никакого внимания, но Свете почему-то стало немного страшно от его непривычного взгляда, и она спряталась за спину Марины.
-- Марина, и ты здесь. Ну, и как твоя голова? В порядке?
-- Да! -- воскликнула Марина, ей передалась часть Настиного восторга. -- Мои мама с папой были так рады; и профессор Меркурьев тоже! Он говорит, что теперь станет всемирно известным. Он думает, что это он меня вылечил! Смешно, не правда ли, дядя Женя?
Мужчина взял трость, доходившую ему до пояса, в две руки и опёрся на неё, чуть наклонившись.
-- Это, Марина, не смешно. Это хорошо. Пускай он так думает. Представь себе, что все бы знали, что я умею лечить людей. Тогда все бы ходили ко мне и просили их вылечить.
-- А вы бы их вылечили? -- тихо спросила Марина.
-- Не смог бы, -- вздохнул Евгений. -- Я могу лишь одного за день вылечить. Если я второго вылечу, то придёт малтор и...
-- Света! -- прервал мужчину беспокойный голос Клавдии Романовой. Женщина выбежала из подъезда в зелёных тапочках с пампончиками и, переваливаясь с ноги на ногу, быстро приближалась к компании.
-- Света! О чём ты тут разговариваешь с этим мужчиной? Нечего с незнакомцами разговаривать, сколько раз я тебе говорила!
Женщина подбежала к дочери и тут же отвесила ей подзатыльник:
-- А ну марш домой, я с тобой сейчас разберусь.
-- Мам, -- заплакала Света, -- я с ним не разговаривала, я за Мариной стояла!
-- Ах, так здесь ещё эта девчонка! -- женщина смерила Марину уничтожающим взглядом и дала дочери ещё один подзатыльник. -- Я тебе сколько раз говорила не приближаться к ней?! Что, тоже хочешь заразиться и ходить лысой?
-- Марина здорова, -- молчавший до этого момента Евгений выдержал небольшую паузу и повторил: -- Девочка здорова, а волосы у неё отрастут.
-- Та-ак, -- очнулась от удивления Клавдия Романова, -- а вы, собственно, кто такой?
Грузная женщина подошла к смотрящему куда-то в сторону молодому человеку с совершенно справедливым намерением показать ему, где раки зимуют. Почему он глядит не на неё, не в глаза? "Издевается", -- решила Клавдия Петровна и легонько, по давно устоявшейся привычке, толкнула его в плечо. Но дальнейшие едкие слова в адрес незнакомца комком застряли в её горле: молодой человек как-то нелепо всплеснул руками, отбросив в сторону трость, и с неожиданно беспомощным лицом упал на траву.
-- Вы чего? -- глупо спросила женщина. Девочки не спрашивали -- они все втроём подбежали к Евгению и, схватив его за руки, не без усилий помогли ему встать.
-- Мам, он же слепой! -- с возмущением проговорила Света. -- Видишь, у него глаза не живые!
"И вправду", -- подумала Клавдия Романова: "Не живые. Не мёртвые, но и не живые". Женщина почувствовала укол совести в груди -- она толкнула беспомощного человека!
-- Простите, я не знала, что вы... -- слова женщине давались с большим трудом; после развода с мужем-поганцем ей стало так трудно жить, что за эти пять сумасшедших лет одиночества она просто разучилась признавать вину и просить прощения. Только Светочка, её доченька, была ей утешением, но и она пошла в своего отца -- такая же своенравная и молчаливая. "Но вот волосы она мои получила!" -- с гордостью в который раз заметила Клавдия Романова.
-- ...слепой, -- всё-таки выдавила из себя это слово женщина и тут же с удивлением заметила, что стоящий перед ней ущербный человек не вызывал в ней ни капельки раздражения -- скорее наоборот, он был ей приятен.
-- Ничего, всё в порядке, -- улыбнулся Евгений, вновь глядя поверх её головы, -- только верните мне мою трость, пожалуйста.
-- Нашла! -- тут же отозвалась Света и, схватив коричневую трость, подбежала к Евгению отдать её. Девочка была очень рада, что первой нашла вещь; кроме того, она заметила, как изменилась в лице её мать, и от этого Евгений ей стал вдвойне приятен.
-- Спасибо, Света, -- Евгений принял из рук девочки свою трость и вновь опёрся на неё, положив руки на золотистый набалдашник. -- Скажие, Клавдия Петровна, а как давно вы живёте без мужа?
-- Пять лет, а... откуда вы знаете, как меня зовут?
Женщина вновь вернулась к своей настороженной недоверчивости.
-- Это не важно. Скажите, а вы любите стихи?
-- Ну, да, Люблю Лермонтова, Есенина, ещё Блока иногда перечитываю.
Нет, этот молодой человек ей определённо нравился. Мало того, что не носил на себе маску попрошайки, как это делали многие калеки при магазинах, так ещё настолько внимательно её слушал, что Клавдия Петровна готова была продолжать список авторов бесконечно -- лишь бы этот парень стоял вот так рядом и слушал, слушал...
-- А в какие игры вы играли в детстве?
Женщина немного напряглась, пытаясь вспомнить такое далёкое детство, и неожиданно для самой себя улыбнулась:
-- Ой, да, помню, были игры, мы в них с утра до вечера играли. Салочки, ручеёк, хороводы...
Вдруг женщину прорвало. Клавдия Романова всё говорила, говорила, вспоминая далёкие дни, и никого, кроме доброго молодого человека, более не замечала. Ей вдруг показалось, что будто вокруг его рук засияло пушистое светлое облачко, но она, присмотревшись повнимательнее, поняла, что то был лишь отсвет от блестящего набалдашника.
-- ...а потом мы с Катькой и Юлькой пошли на озеро, там вода всегда тёплая-тёплая. Ну мы сняли одёжу и поплыли. А когда наплавались и поплыли к берегу, то не нашли своей одёжи. А там Колька стоял, он посмеялся и сказал, что платья за кустом лежат. Мы на него закричали, чтобы он ушёл, а он ещё громче засмеялся и сказал, что на нас поглядеть хочет. Вот нахал! Ну мы быстро выбежали -- а что нам ещё оставалось делать? -- оделись, догнали Кольку и уши-то ему надрали!
Женщина сжала кулаки, показала, как ими она трясла его за уши, и опять продолжила вспоминать своё детство. С каждым произнесённым словом в ней словно по кускам отваливался и исчезал тот слой чёрствости, что успел нарасти за этот сумасшедший период в пять лет. Клавдия Петровна понимала, что, в общем-то, она рассказывала самое сокровенное совершенно незнакомому человеку, но исходившая от него доброта не давала ей останавливаться, словно говоря: продолжай! Расскажи всё, и тебе станет легче. И женщина чувствовала: ей и вправду становилось легче. Сколько раз она вот так же, по душам говорила с соседками, с близкими подругами, но ни разу не испытывала ничего подобного.
--...и потом, -- смеялась женщина сквозь невольно выступившие слёзы, -- Васька и говорит: будь моей женой! А он такой смешной тогда был -- ушастый, в веснушках, в волосах вечно что-то торчало. Ну я ему и сказала -- нет, я за Кольку выхожу уже. Так он же бабник! -- говорит он мне. Я на него сразу же осерчала, закричала -- мол, не смей напраслину возводить, он меня по гроб жизни любить будет -- и выгнала Ваську из дома. А ведь он меня любил.
Камень, так долго её пригибающий к земле, упал наконец-то с усталых плеч. Женщина словно пересмотрела всю свою жизнь и поняла: Колька, Николай Романов, стал для неё никем. И пора было уже его забыть.
-- Ох, -- улыбнулась в который раз за этот день Клавдия Петровна, -- утомила я вас, наверное, своей болтовнёй.
-- Ничуть, -- Евгений разогнулся и улыбнулся ей в ответ, -- ничуть, Клавдия Петровна. Наоборот, я очень рад. Рад прежде всего за вас. Теперь ваша жизнь изменится очень сильно, верьте моему слову. И пожалуйста, не запрещайте вашей дочери гулять с подругами.
-- Не буду, -- небрежно махнула рукой женщина и, сама не зная почему, весело засмеялась. Смех шёл, казалось, изнутри, из души, словно та желала сказать ей: я наконец-то свободна!
-- Ох, ты, сколько ж мы болтали-то? -- спохватилась женщина, заметив красные отблески заката: -- Света! Све-та! Ты где?
С самого начала разговора девочки ушли играть в "улитку" -- они надеялись, что Евгений придумает какую-нибудь новую игру, но, послушав минуты три монолог Клавдии Петровны, разочаровались и убежал играть. Когда женщина позвала дочь, они уже почти доиграли. Света была самой довольной -- ей удалось сегодня поставить в клеточки больше всего рожиц.
-- Света, пошли домой! -- Клавдия Романова наконец-то нашла дочь и призывно ей помахала рукой. Света, быстро попрощавшись с подругами, побежала к матери. Настя и Марина, видя, что во дворе уже темнело, тоже пошли по домам.
"Странный молодой человек," -- размышляла Клавдия Петровна, укладываясь спать: "Даже имени его не спросила. А он моё откуда-то уже знал. Но до чего приятный в общении! Не то, что Колька".
Женщина снова поймала себя на приятной мысли: Николай Романов ей был теперь абсолютно безразличен! Он мучил её пять последних лет, заставлял укорять саму себя денно и нощно, и вот, пустота.
"Будто вытекло всё," -- подивилась Клавдия Романова: "А что там парень ещё сказал-то? Что-то про жизнь. Кажется, он сказал... а, ладно. Забыла."
И женщина, немного повозившись под одеялом, с головой окунулась в свой сон. В эту ночь ей приснился Василий, он снова сделал ей предложение, встав перед ней на колено и держав в вытянутых руках огромный букет так любимых ею красных гладиолусов. Она сразу же согласилась, и весь оставшийся сон они катались по Волге на огромном катере, где никого, кроме них двоих, не было.

15.06.2003, 24.06.2003