1. Элегия в прозе

Душа болела и сердце разрывалось на части, не хватало воздуха. Он судорожно протянул руки к окну, раскрыл его и, путаясь в занавесках, опрокинулся грудью на белый подоконник.

Тьма, тьма – беспросветная и безвыходная, несмотря на десятки-сотен огней в окнах, на зарево от реклам над городом, - всё равно тьма, обволакивающая и не дающая жить.

Он скривился от злости и отчаяния. Захотелось кричать, но кому? Каждый закрылся в своём мирочке, забаррикадировался так, чтобы не трогали чужие боль и страдание, чтобы не прорвался крик из внешнего мира, порою такого жестокого и беспощадного, что хоть стони и рычи, вот как сейчас.

Он сполз спиной по стене, стиснув кулаки и глотая злые слёзы. Постарался дышать ровно и ритмично, но не помогало - он задыхался, грудь ломило, лёгкие разрывались от бесплодных попыток вдохнуть побольше воздуха, но его не было, не было... С размаху ударив кулаком по стене, он бросился к выходу и побежал по улицам ночного, равнодушного города.

Да, не всё и не всегда так плохо, не все люди столь мелочны и удивительно глупы, язвительны, но как много этих, первых, с пустыми глазами, которые улыбаясь, могут сделать или сказать гадость, подлость, которые ведут себя так, словно мир создан для них и вращается лишь вокруг них, а остальные обречены по их милости на безрадостное и безропотное существование, словно нет и не было в мире кроме этой отчаянной тоски и жестокости прекрасных и вечных вещей, созданных поколениями музыкантов, литераторов, живописцев, архитекторов... Ведь бывает же, прорывается в душах людей что-то светлое, весёлое, ликующее, объединяющее их всех, сводящее в одно целое, когда рядом стоящий чувствует тебя, удары твоего сердца каждым своим нервом и знает, что ощущаешь ты, и вас переполняет радость, одинаковая для сотен и тысяч людей. Но почему этих минут бывает так мало? Почему после этого люди опускают глаза и как будто начинают стыдится своего порыва, опять прячутся и боятся чувствовать? А эти, эти, которые обманывают и сами верят в свою ложь, они тоже способны на человеческие чувства? Кто они? Что они? Люди ли они? Имеет ли он право их осуждать?

Не знаю, не знаю, что делать, как найти в глазах собеседника ответную искорку, понимание? «Не принимай близко к сердцу; не бейся головой об стену, что ты можешь сделать один против всех, всё равно тебе не изменить этот мир и людей», - вот что он постоянно слышит. Но даже если эта борьба приносит муку, стоит ли из-за неё отказываться от попыток достучаться до сердец? И почему один? Почему против всех? Разве больше никто не чувствует, как он? Нет, этого не может быть, но как найти этих людей? Как?!

Он перешёл с бега на шаг. Кажется, приступ прошёл, он задышал ровнее. Думай, думай, приказал он сам себе. Пусть не будет словесного контакта, пусть не будет полного взаимопонимания, но должен быть какой-то способ дать о себе знать другим. Сказать, что его тоже тяготят бесчеловечность и жестокость, унижение, на которое обрекают его и друзей изо дня в день!..

И тогда родились слова-обращение, слова-послание, и он снова побежал, но в этот раз не в отчаянии, а с надеждой; он бежал домой, чтобы побыстрее сесть за стол, взять ручку и написать то, к чему звало сердце и душа, обратиться к тем, кто умеет слышать, ведь не может быть, чтобы кого-нибудь это не задело, не заставило хоть на момент задуматься; а где есть момент, там появится и ещё один, а потом придут часы размышлений и когда-нибудь (быть может, он ещё будет жив), придёт и время действия.

Он взял ручку и написал: ТОМУ, КТО В ПУТИ, и строчки полились, одна за другой, наскакивая и перемешиваясь друг с другом, - потом исправит, потом откорректирует, а сейчас писать, писать... Другое обращение – ПРИЗЫВ, и опять строчки, строчки...

Была жаркая июньская ночь, обессиленный, он спал, уронив голову на руки, а на его столе лёгкий ветер перебирал листки исписанной бумаги, и звёзды шёпотом читали миру его послание.
 10.09.2000