Дон-таун

Свежевырубленный, ещё пахнувший лесом и древесными смолами осиновый пень стоял в центре сцены Ростовского Драматического Театра. В пень было вколочено двенадцать ножей с костяными ручками.
- Ну кто сиганёт первый? - обратился композитор Хрынычев к казацкому хору "Донская песнь". - Ну… не сиганёт, а… как это, Исаак Матвеевич, обернётся что-ли?
Филолог и краевед Исаак Матвеевич Шуткевич снял тёмные очки, стыдливо и неполноценно прикрывающие заплывший зелёно-синими разводами глаз и развернул потёртый, древний свиток.
И взявши отёсанный основ осиноваго древа, - нараспев и с выражением начал краевед.
- Сделали мы это, дальше! - перебил его Хрынычев.
- Окрестив ся наобратку безымянным перстом руки левая, сигали кувЫрком чрез…
Вот! Сигали! - опять перебил историка Хрынычев, - Первый пошёл! - крикнул он пилотом-командиром десантного самолёта.
Казачий хор заволновался. - Не по-христианским это!   
Тогда ты первый, Зингер! - Хрынычев указал пальцем на самого маленького, горбоносого и смуглого казака.
Почему, чуть что, то сразу Зингер! - попытался сопротивляться маленький казак.
Потому, что и не христианин ты вовсе - тебе по-любому в гиенне огненной гореть, - терпеливым, отеческим тоном объяснил Хрынычев.
Поняв всю дальнейшую бесперспективность противостояния, Зингер подошёл ко пню, сложил из пальцев левой руки неприличный знак и принялся неуклюже вычерчивать в воздухе "крест наобратку".
- Вы б хоть матрасик какой на той стороне постелили, - взмолился он напоследок, - Шею себе сломаю.
Пшёл!!! Пшёл!!! Коль козаком назвался! - зычно заорал Хрынычев, потеряв терпение.
Козачий хор вздрогнул.
Отталкиваясь, Зингер взмахнул словно птица руками и … исчез из виду…
В пыльных кулисах сцены истерично трепыхался скворец. Быстро обессилив и съехав по ткани вниз, попытался пойти ногами вразнобой как люди, но четыре раза растянувшись на сцене, перешёл к птичьему прыганью. Удачное прыганье, казалось, воодушевило его - он снова оттолкнулся и неуверенно, как птенец впервые выпавший из гнезда, сделал небольшой круг над головами притихшего козачьего хора. Сел на спинку кресла напротив Хрынычева и выжидательно посмотрел на него левым глазом.
- Н-н-да… Исаак, а как обратно?  - Хрынычев первый вышел из оцепенения.    
Ну… я ж Вам рассказывал, там ну-у… потасовочка вышла…, часть первоисточника была попорчена, - виновато поправляя тёмные очки, замямлил филолог.
Он что семейный? - спросил Хрынычев у "Донская Песнь" тоном политрука.
- Не-а, ну можно скать нет. Жена его два года назад в Израиль уехала, а он здесь, дурак, остался. Говорит, петь хочу, - сказал баритон.
- Петь то он будет, вот неизвестно ЧТО и КАК? - сказал редкий тенор.
Скворец съехал вниз по стенке кресла.
С такой координацией движений ему на улицу нельзя - сожрёт первая кошка, - задумался Хрынычев. - Заприте его до утра в гримёрной. Тьфу, да что это я?! - Зингер! Лети в гримёрную! Утром я тебе червячков накопаю и покумекаем, как с тобой дальше быть.  А сейчас мы с Исаак Матвеичем пойдём дальше думать над проектом. - Хрынычев взглянул на часы. Часы показывали, что было заполночь. - Выделят нам бабки, и турне по европам запахнет - все наперегонки сигать будете!!!  Небось в последний раз где-то в восемьдесят девятом в Болгарии были? - сказал он напоследок поникшему и молчаливому козачьему хору.
Шуткевич и Хрынычев спустились в пустой театральный ресторанчик и заказали коньяк "Лезгинка".
Композитор Хрынычев любил называть сам себя "архитектором звука". Огромный, сталински-барочный дворец оперы "Дон Великий" принёс ему заслуженную славу, почёт и уважение, но… только в пределах донского юга России. Теперь композитор решил обратиться к такому благодарному, буржуазно-лёгкому жанру как мюзикл. Сценарий "Дон-Таун" писался легко, но не хватало какой-то изюминки, которая заставит зажравшихся бродвейцев часами аплодировать в безнадёжном ожидании появления композитора на бис. Для этого он вступил в партнёрские отношения с краеведом-филологом Шуткевичем, собирателем легенд Земли Донской. И перевоплощение двенадцати казаков в белых воронов в одной из главных сцен мюзикла обещало быть не только простой изюминкой, а … сенсацией в истории искусства всех времён…
Шуткевич легко пошёл на два процента с будущих  сборов и обещанное бессмертие в искусстве и науке.
После второй бутылки "Лезгинки" Хрынычев начал рассуждать в слух.
- Наверное, перевоплощение в птицу какого-либо рода зависит от национальности перевоплощаемого. Вот ты, Исаак, ты тож ведь скворец?
- Нет, я сам с Западной Украины, с Галиции, - начал строить линию обороны историк.
- Исаак Матвеевич Шуткевич, ха-ха !!!
- У меня мама была набожная. Решила дать мне библейское имя.
- Матвеевич??
- А отца она не помнила. Вернее, не знала точно, кто… Война была. Через Галицию и немцы, и венгры, и итальянцы, и русские прошли.
- Наверно, ты будешь павлином. Видишь, к чему набожность приводит? Безотцовщина и такое клеймо на всю жисть!!! - Хрынычев пьяно расхохотался и поделил по рюмкам остатки третьей "Лезгинки".
Компаньоны вышли на тускло освещённую Пушкинскую. Мимо них тяжело, со свистом рассекая ночной воздух, пролетела огромная белая ворона.
- Вот она - легендарная птица! Какой типаж!!! - заорал Хрынычев.
Ворона услышала его и горделиво присела на одну из скамеечек.
- Изловим её, Исаак! Покажем козачкам нашим, как летать надо!!!
Ворона стала скучающе искать блох под левым крылом. Исаак достал из задних карманов брюк большой пакет " Супермаркет Вавилон - Рог Изобилия", что дала ему утром жена для закупки хлеба-кефира и, обойдя тенью под фонарём, стал на согнутых ногах приближаться к птице. Когда план-перехват стал казаться спелым, Хрынычев закричал БУУУУУ!!! и броском кинулся к гигантской вороне-альбиносу.  Та, нехотя, оттолкнулась от скамейки, и… белугой затрепыхалась в сети Рога Изобилия. Пакет с дьявольской силой рванулся вверх. Хрынычев и Шуткевич придавили его своими телами.
- Так, животинку тираните! Залили глаза и живодёрствуем! - над компаньонами нависли два сержанта милиции.  - Да-а-а, приличные с виду граждане, - протянул сержант №1. И неплохим коньякевичем за версту разит. Ваши паспорта-документы! - бодро скомандовал сержант №2, предвкушая неплохие откупные в конце неудачного рабочего дня.
Животинка - это вы!!! - Хрынычев достал из нагрудного кармана пиджака удостоверение почётного гражданина Ростова-на-Дону, закреплённое подписями мэра и губернатора.
Ворона, отдышливо дыша, вырвалась из пакета.
Может Вас проводить, чтоб оказий не случилось? - №1 и №2 услужливо и по-военному вытянулись.
А в наказание вам, - прослушав льстивое предложение, Хрынычев достал из другого кармана пухлый свёрток билетов. - Недельный абонемент на посещение фестиваля "Дон Многоголосый" в нашей любимой городской филармонии. Явку с членами семьи проконтролирую лично.
Триумфируя, компаньоны обнялись и неверным шагом двинулись дальше. Сделав десять шагов они оглянулись.
№1 толкнул №2, - Мудила!
- Мусора грёбаные!!! Я без Вас б лучше разобрался, - раздалось откуда-то сверху.
Щурясь на фонарь, №1 и №2 задрали головы.
Ворона-На-Столбе, оттопырила хвост. На лицо милиции щедро полилась вязкая чёрно-белая жидкость.
Хрынычев и Шуткевич от души расхохотались. День, казалось, был удачен.