Малтор. Ночь третья, день четвёртый последняя глава

Светлана внезапно проснулась. Где она? Ах, да, она у себя в доме, в прихожей. Видимо, заснула. Что же такое случилось с ней?
Женщина осторожно повернула затёкшую голову направо и увидела смутный силуэт Марины --она, свернувшись калачиком, спала рядом с ней. "Девочка моя", -- с лаской подумала Светлана: "Ты и только ты мой смысл жизни".
Сколько же сейчас было времени? Светлана осторожно, стараясь не делать резких движений, встала, чувствуя во всём теле неприятную усталость, а в голове -- тупую боль. Немного размяв шею, женщина принялась разминать затёкшие суставы рук и ног, краем глаза заметив: на дворе царила глубокая ночь. Часы в такой темноте были видны лишь смутным полукругом, но Светлана, прищурившись, всё же смогла заметить: было три с четвертью.
-- Мам, -- донёсся испуганный шёпот из угла прихожей, -- ты где?
-- Я здесь, -- таким же шёпотом ответила Светлана и хотела было включить свет на кухне, но передумала и подошла к окну взглянуть на ночной двор. И тут же заметила, что фонари опять не горели. "С утра обязательно напишу заявление в ЖЭК", -- сердито подумала Светлана и тихо охнула -- она вспомнила всё, что произошло с ней этим вечером. Боль от совершённого уже не колола, она давила, не давая вздохнуть полной грудью, сжимала тело и пригибала к земле. Тяжёлая боль.
-- Мам, смотри, дядя Женя! -- шёпотом воскликнула Марина.
-- Где? -- очнулась от невесёлых дум Светлана и сразу же нашла взглядом немного сутулый силуэт, отчётливо выделившийся в свете неожиданно вышедшей луны. А рядом с ним стоял...
-- И профессор Меркурьев. Мам! -- возбуждённая девочка повернула голову к матери. -- Пойдём туда! Надо помешать малтору!
-- Но что мы можем... -- Светлана не успела договорить -- она уже одевалась. Ей было всё равно, что же они там смогут сделать, но хоть что-то они должны были придумать. Всю жизнь с таким камнем на сердце она просто не могла жить.
Туфли, плащ, дверь, лестница... неровная, с коварными корягами дорожка... И слова, всё яснее слышимые в абсолютно тихом дворе.
-- ...ждал этого момента, эрилио. Очень давно.
-- Тебе придётся ждать ещё очень долго, малтор.
-- Ты всё ещё надеешься, эрилио? Зря. Я видел сотни раз, как ты умирал, сотни раз я откусывал части тебя, и вот, наконец-то, совсем близка моя цель!
-- Зачем тебе моя душа, малтор?
-- Чтобы очернить её. Осквернить. Ты это прекрасно знаешь, эрилио, и я не могу понять, зачем мне нужно было повторять ещё раз эти слова.
-- Я просто хотел, чтобы твои слова услышала она, -- и Евгений указал набалдашником трости на застывшую невдалеке Светлану. -- Она единственная из всех предавших меня, кто пришёл на мою смерть, малтор, и она раскаивается.
-- Ха! Она пришла, чтобы насладиться зрелищем!
-- Женя, что я могу сделать? -- в отчаянии прокричала Светлана. Как же был ужасен Меркурьев в свете ночи -- бледный, с горящими глазами и белыми постоянно двигающимися пальцами-червяками. И как удивительно выглядит на его фоне Женя. Невозмутимый, держащий трость в левой руке, он давал Светлане ощущение спокойствия. Именно спокойствия ей сейчас не хватало больше всего.
-- Светлана, я не могу Вам этого сказать. Вы должны сами догадаться. Прислушайтесь к своему сердцу. Поймите, чего же оно сильнее всего просит сейчас сделать, и сделайте это.
-- Осталось всего две тучи! -- радостно-злобный голос Меркурьева разнёсся по пустому, будто вымершему двору. Луна скрылась за толстым мохнатым облаком, и оно тут же окружило себя серебристой бахромой.
Что же она хотела сейчас сделать? Поесть, поспать? Нет, не то. Обнять Женечку? Да, хочется, но это не то, не то. Стоп. Меркурьев хочет у Жени забрать остаток его души.
-- Одна туча! -- взвизгнул Меркурьев; луна на миг вынырнула, осветив мягким светом тихий двор, и вновь скрылась за огромным тёмным облаком. -- Готовься, эрилио, принять свою смерть!
Но Женечка вылечил её дочь. Что же она хочет сделать больше всего. Отблагодарить лекаря. Но как? Как?
-- Скоро вынырнет луна, эрилио.
-- Не торопись, малтор. Луна всё ещё за облаком и выйдет оттуда не скоро.
-- Ха! Ты знаешь, что я буду делать с твоей душой, эрилио? Знаешь?
Женя вылечит Маришку. То есть, он подарил ей часть себя.
-- Я для начала поселю её рядом с грешниками, чтобы их грехи перешли на тебя.
Он подарил ей часть своей души.
-- Но не думай, -- скрипел до неузнаваемости изменённый голос Меркурьева, -- что они очистятся -- нет, я не дам тебе помочь им. Я оставлю на их душах самые тяжёлые грехи, тебе же отдам остальное.
Луна плавно выплыла из-за облака, и тут же Меркурьев вскинул обе руки:
-- Свершилось!
Пальцы его зашевелились ещё сильнее; казалось,будто костей у этих белых червей не было вообще. Они извивалисьи корчились, танцуя неведомую пляску; страшную, чарующую пляску.
-- Эрилио, -- пропел низким голосом Меркурьев, его жадный взор устремился к груди Евгения, -- отдай мне твою...
Вдруг руки его сверкнули белыми пальцами-молниями и жадно впились в грудь мужчины. Светлана вскрикнула.
-- ...душу!
-- Демон! -- дрожащим от страха голосом крикнула Светлана. Она поняла наконец, что же могла сделать для Евгения. -- Возьми и мою душу!
-- Уже поздно, -- засмеялся Меркурьев, по его пальцам побежали чёрные струйки крови. Они поднимались вверх по его белой коже и скрывались за рукавами чёрного пиджака.
-- Возьми и мою душу, Малтор! -- громко повторила Светлана. Ей больно было глядеть на необычно спокойное лицо Евгения. Она чувствовала, что он страдал.
-- Уже поздно, предательница, -- Меркурьев, не отрываясь, глядел на кровь, чёрную кровь, взбегающую игривыми змейками по рукам. На его лице всё шире расплывалась довольная улыбка.
-- Малтор! Ты возьмёшь мою душу с собой! -- в отчаянии крикнула женщина. -- Ты должен! Потому что я так хочу!

И тут откуда-то из подсознания Светланы выплыли так нужные ей слова. Незнакомые слова, но они так просились наружу, в воздух, что Светлана не выдержала и прокричала:
-- Каруто меенн тол малтор!
Меркурьев дёрнулся, в его глазах появился страх. Змейки задёргались ещё быстрее -- малтор торопился.
-- Юкенатан финзо малтор апнор!
Змейки исчезли. Испуганный Меркурьев выдернул окровавленные пальцы из груди Евгения и, поглядев на свои ладони, застонал -- тоскливо, протяжно...
-- Бутол юпаэр летис малтор...
Слова всё всплывали и всплывали, рвались на волю и стрелами врезались в Меркурьева, пронзая его насквозь. Тот поднял озлобленное лицо и прыгнул на Светлану, но словом: "Оромур!" -- был сразу же отброшен на асфальт. Левая его рука неестественно вывернулась и, чуть задрожав, беззвучно взорвалась, разбросав белые куски в разные стороны; кровь вытекла через рану на асфальт, собралась, подобно ртути, в маленькую лужицу и, искрясь, потекла к ногам Евгения.
-- Не-ет, -- проскрипел Меркурьев и закрыл лицо уцелевшей рукой.
-- ...лафоруду ирикио тамп!
От одежды профессора поднялся густой пар; малтор пронзительно закричал, словно пытаясь разрезать неестественную тишину сонного двора, и...

Светлана проснулась. Проснулась лежащей в своей кровати. Рядом с ней тихо посапывал во сне её муж.
Женщина повернула голову к закрытой двери. Тихо выскользнула из-под одеяла, стараясь не разбудить Олега, и на цыпочках вышла в коридор, прикрыв за собой дверь. Остроржно заглянула в комнату дочери и удостоверилась, что та ещё спала.
"Ну да ладно", -- подумала Светлана: "Пусть спит, лето ведь на дворе. Вот Олега надо будет скоро разбудить, ему в восемь выходить на работу". Женщина зашла на кухню, мельком кинула взгляд на часы и отметила, что было всего полседьмого и она прекрасно успевала приготовить завтрак. Вытащила продукты из холодильника и принялась готовить, одновременно вспоминая, что же ей надо было сделать сегодня за день.
Так, значит, сегодня к Меркурьеву не надо идти, дочка наконец-то здорова, и это прекрасно. "А, чёрт!" Светлана засунула обожжёный палец в рот. Подошла к окну и увидела странного молодого человека. "Интересно, а кто это такой? Неужто новоселец?" Светлана прищурилась. "Батюшки, да он же слепой! Вот ведь несчастье-то какое для человека".
Светлана повернулась на шипящий звук сковороды и немного убавила огонь. Ну, раз у неё сегодня свободный день, то можно будет и к соседке сбегать, языками почесать. Хотя, о чём, в общем-то, было говорить. Всё уже давно было сказано.
"Тихий у нас двор", -- вздохнула Светлана: "Ничего особенного не происходит. А жаль".
Светлана взяла ложку из ящика и привычными, отработанными движениями перемешала гречневую кашу на сковороде.

01.07.2003,  01.00 -- 03.00