Сцены. День

Я всегда говорил, что мужчины постоянно выдумывают женщин.
Yohji Yamamoto.

День.

Кончилась одна из интерлюдий – час сидения в пустом кафе. Каждый остаётся при своём времени. Время ожидания – самое нужное время. Сидим и ждём, пока не появится кто-нибудь, не возьмёт за руку и не отведёт домой. Неважно куда. Главное – домой.А пока ждёшь, можно заняться самыми лучшими вещами: ловить блики на стыке граней опорожненного тобой стакана, находить буквы в лицах посетителей кафе и прочитать таким образом увлекательную повесть, опускать какую-то часть реальности и представлять, как жизнь выглядит без неё. Например, красный. Что бы мы делали без красного? Не было бы барокко, фотографий, земляники, корриды, автомобили сбивали бы людей, не видя красного сигнала светофора, пожарные машины выглядели бы нелепо, а романтика посиделок у костра приобрела бы иную окраску. А если опустить родинки? О, множество косметических салонов теряет одну из доходных статей, что влияет на курс акций на Лондонской бирже и приводит к падению индекса Доу-Джонса, мировая экономика в панике, риск заболевания раком кожи сводится к нулю, онкологические клиники бьют тревогу; средства для загара начинают пользоваться бешеной популярностью, люди избавляются от комплексов по поводу внешнего вида, все начинают заниматься спортом и Земля становится планетой, населённой ангелоподобными существами, где царит мир, покой и научно-технический прогресс. Подумать только. Страшно даже вообразить, что будет, если опустить какой-нибудь химический элемент.
- Девушка, я вижу, вы не местная. Откуда вы? – Чей ты, приятный певучий голос, кто твой хозяин?
- Издалека. – Симпатичный, на вид лет двадцать пять, глубокие иероглифы-морщины на лице – свидетели непростой жизни и сложной натуры. Глаза – за чёрными очками, очень бледная кожа, острые черты.
- А точнее? Я часто путешествую, может быть и в ваших местах бывал.
- Комсомольск pour amore. Знаете? – Красиво одет, но одежда явно служит ему не украшением, а достойной оправой.
- Нет, даже не слышал. Такое красивое название. Наверное, это какой-то сказочный город, как Изумрудный, у Носова. А чудеса у вас там часто происходят? – Снял очки, измождённое лицо, глубокий и грустный серо-зелёный взгляд. Такое чувство, что пережил что-то, после чего люди обычно или умирают, или теряют разум.
- Нет-нет, это вполне обычный город, и люди там живут. Я сегодня вечером туда возвращаюсь. А вы…
- Ты.
- Хорошо, ты откуда?
- Не помню… - Звонок телефона, внимательное лицо. – Извини, мне пора идти. Но я хотел бы проводить тебя.
Мы договорились о встрече на вокзале, он медленно встал, внимательно посмотрел и вышел. Мне хотелось броситься за ним, наговорить ему кучу глупостей, хотя каждая из них была правдой и я даже не знаю, почему назвала их глупостями (может, из-за предрассудков?), хотелось взять его руки (мне казалось, что у него холодные пальцы), согреть их у себя на груди. Хотелось сдуть ему в лицо все до одного семена-парашютики с одуванчика и посмотреть, как заискрится что-то в глубине глаз, как раздвинутся морщины, идущие от крыльев носа к уголкам рта и на впалых щеках образуются ямочки-тени; хотелось послушать его смех, который я представляла мелодичным и чистым. Хотелось открыть перед ним все свои двери и вручить ему все ключи, впустить его в себя, to step inside his door, узнать, что случилось с ним, пожалеть его и осыпать ромашками поцелуев бледные веки, шею, плечи…
- Твою мать! – Вот и всё, что у меня получилось.
Быстро рассчиталась, вышла, чуть не выкатилась, на улицу.
День оглушал жарой. Солнце растворилось везде, повсюду: в плавящемся воздухе, в лабиринте бетона, стекла и железа, даже в капельках пота, поспешно утираемых прохожими. Улица рвано бежала мимо, пока не споткнулась о ярко-синее пятно – маленького мальчика.
- Дашь тёте сосочку? - Странный вопрос к ребёнку, который еле стоит, такой маленький.
Улыбнулся мне. Он похож на гуманоида. Лепечет что-то на своём майском языке…Хочется прижаться лбом к холодному стеклу, и опять – мысль о нём – вокруг него была какая-то атмосфера спокойствия и прохлады. Боже, сколько лет, сколько зим. Как школьница…Что ты видела, кроме разобщенности, скрываемой под ритуалами соответствий? Глупый вопрос. Чем отчётливее разобщённость, тем сильнее надежда на совпадение. Когда же это кончится? Когда кто-то останется рядом? Слышу, как сотни лиц моей мифологии – прошлого – смеются надо мной. Пора перестать спрягать глаголы и стать инфинитивом – быть, жить, любить, пусть даже страдать, а не играть в жизнь, любовь и страдание. Убрать между миром и собой заслонку собственных представлений и предрассудков и принимать его таким, какой он есть. Таким, какой Он есть – опять Он. Даже имени его не знаю…Боже…

Она забывала себя, и, тихо беседуя с солнцем, пыталась его убедить в нелепо сложившемся утре. А вечером, на вокзале, они совпали, и больше ничего не было нужно для того, чтобы оправдать существование этого дня.