А было ли?

Поезд задерживался. На платформе собралось много народа. Иван нервно закурил. Замысловатое прозрачное облако сигаретного дыма тонко подчеркнуло мужественный подбородок, прямой нос, чёрные брови. Голубые глаза приобрели серебристо-жемчужный оттенок. Мимо  прошли две юные девушки. Одна из них с книгой «Лолита» Набокова под мышкой, засмотрелась на одинокого, красивого мужчину в дублёнке. Нимфетка оглянулась и призывно заулыбалась. Её маленькая ножка, как бы случайно обнажилась в высоком разрезе юбки. Ивану стало смешно. Девушка напоминала ему дочку Машку и не вызывала ни каких чувств кроме отеческих. Несостоявшаяся Лолита показала Ивану язык и растворилась в толпе.
 Отчаянно захотелось увидеть Ришку. Его женщину, его любовь, его жизнь. Как глупо они поступили, что развелись. Разве можно перечеркивать смысл своей жизни?
 В понедельник Машка попросила встретить маму, но он решительно отказался:
- Я и так переделал кучу дел для тебя, чертёнок. Мне нужно поехать отдохнуть немного с друзьями. Я вернусь как раз на твою свадьбу.
Машка недовольно поджала губы:
- Па, но она заблудится, а я так хотела поехать с Сашкой на пару дней на дачу. Так что сам понимаешь, не смогу встретить её, как обещала. Мы уже и шашлыки заквасили. Ну, па…
Машка страдальчески закатила глаза. Обычно это срабатывало, но не сегодня. Отец лишь на несколько секунд озадаченно приподнял бровь, потом уверенно произнёс:
- Ты ведь сама мне хвасталась, что сто раз объясняла маме, как к тебе добраться, да и ключ у неё есть.
- Но…
- Ни каких но. Решения мужчины не обсуждаются, тебе как невесте и будущей жене , нужно это знать.
Он действительно собирался ухать, уложил в огромную спортивную сумку несколько редких изданий для друга, старую ветровку, походные ботинки и приёмник GPS. Без проблем купил билет и уже шёл к вагону, когда решил встретить Ришку. Он настоящий мужчина, а это значит всегда говорить правду другим, а главное себе. Поездка к другу –  бегство от своих чувств.
На самом деле он боялся остаться с бывшей женой в одной квартире, боялся, что больше не выдержит. Он всегда хотел обладать Ришкой, дарить нежность, оберегать от опасности. А рядом с ней чувствовал  это желание особенно остро, оно причиняло ему боль.  Но те выматывающие душу скандалы из прежней жизни навсегда поставили крест на их отношениях. Иногда даже сомневался: а были ли они вместе? А было ли то жаркое, знойное лето, её лёгкое горячее дыхание возле уха, бормотание непристойных нежностей и лёгкий невесомый силуэт на фоне ночного окна.  Как было прекрасно пить её нежную, неопытную любовь.
Когда они познакомились, ей было всего шестнадцать, Машка родилась через год. Иван прилично зарабатывал.  У них было все, о чём только может мечтать молодая семья: достаток, мир в семье и главное - любовь. Иван с радостью возвращался домой с работы и наслаждался семейной жизнью. Дочка жизнерадостно лепетала и заливалась счастливым смехом. Ирина доставала из духовки очередной кулинарный шедевр. Иван помогал накрывать на стол. Потом долго ужинали, обсуждали Машуткины успехи, работу или нашумевший фильм. Обычно дочка засыпала на папиных руках, и Иван бережно, стараясь даже не дышать, относил малютку в детскую.
 И начинался их вечер. Иногда они тратили его на весёлые непринуждённые беседы, поход в ресторан или ночной клуб. Но были и особые вечера. На Ивана вновь нахлынули воспоминания: дурманящий запах ароматных свечей, неясные тени на потолке, тихая страстная музыка... Он верил, что так будет продолжаться вечно.
Иногда Ирина говорила, что мечтает стать журналисткой, но Иван относился к этому несерьёзно:
- Зачем тебе это? Я достаточно зарабатываю и обеспечиваю семью. Ты должна ждать меня дома и заботиться о нашем ребёнке.
Ирина будто бы соглашалась, но через некоторое время тема журналистики всплывала снова. Однажды вечером она сказала:
- Я нашла работу внештатного корреспондента, знаю, что ты относишься к этому негативно, но я не собираюсь отказываться.
Иван был категорически против:
-Что за женская блажь,  любимая. К чёрту журналистику. Неужели тебе хочется мотаться по городу, нарываться на грубость, ругаться с редактором. А кто будет заниматься дочерью и домом, пока ты будешь изображать из себя звезду прессы? Я хочу нормальную семью, где после работы мужа встречает добрая жена, а не нервная ведьма из газеты.
Так их идиллии наступил конец. Никто не хотел уступить. Ссоры происходили всё чаще, А когда дошло до взаимных оскорблений, Ирина переехала к родителям и подала на развод. Сейчас Иван думал, что должен был тогда уступить ей, карьера позволяет женщине ощущать себя востребованной не только в семье, но и в обществе. Что было бы, согласись Ирина на роль домохозяйки? Со временем круг её интересов сузился бы до кулинарии, воспитания ребёнка и мыльных опер. Хотел ли он этого? Неужели, правда, хотел спрятать её от внешнего мира, сохранить для себя. Как это похоже на поступок мальчишки, который прячет чудесную бабочку в маленький картонный коробок. Чудо умирает в замкнутом пространстве. Женщина, замкнутая в клетке дорогой квартиры быстро утрачивает блеск пёстрых крыльев, а потом забывает, что значит летать. Тогда двадцать лет назад Иван был не склонен философствовать. Он согласился на развод в запале, думал, Ирина не выдержит, попросит вернуться. Она не позвонила через день после развода, через неделю, через месяц. В жизни Ивана появились женщины, они приходили по ночам, исчезали утром, он не помнил ни имён, ни кто они - ничего. Оставался лишь то терпкий, то сладкий запах духов в прихожей, да и тот исчезал к следующему вечеру. Ивана не беспокоило, что он не нашёл замены Ирине, впереди вся жизнь, он богат, красив, умён, пользуется успехом у женщин. Только теперь он понял, что упустил единственный шанс любить и быть любимым.
Прибывший состав дружелюбно пахнул в лицо свежим ветром. Из вагонов шумной толпой текли люди: толстые мамаши с орущими детьми, навьюченные мужчины,  студенты и пенсионеры. Он увидел её - на миг дыхание остановилось. Ришка почти не изменилась, прожитые годы лишь придали образу законченность и одухотворённость. Кажется, Машка говорила, что мама поседела. Но Иван увидел лишь тонкую, похожую на блик солнца, прядку серебра в волосах.
Иван почти подошёл к Ире. Толпа равнодушно текла мимо неё, только один шустрый паренёк крутился возле. Неужели попутчик? Но Ирина не обращала на него никакого внимания. Странно. Внезапно паренёк сделал едва уловимое движение руками. Только Иван смог подметить, как кошелёк Ирины перекочевал из её куртки в засаленный карман нахала. Парень быстро пошёл по платформе, но Иван догнал его за пару секунд. Улыбаясь, он  схватил руку паренька и сжал её так, что вор вскрикнул от боли.
- Отдаёшь кошелёк, который только что украл у дамы, и я не буду ломать тебе руку. А руки при твоей профессии - очень важно, - спокойно  заметил Иван.
Паренёк молча протянул бумажник. Иван его отпустил. Кошелёк засунул в карман.
А ведь мог бы ехать сейчас в поезде, а Ирина осталась бы в чужом городе без денег и знакомых. Как он мог даже думать о том, чтобы  отказаться встречать её. Он стоял за её спиной. Худенькие плечи, тонкая талия, девичий рисунок шеи – как может женщина быть такой беззащитной и сильной одновременно? Что ему сказать, как выплеснуть тёплый поток счастья, накопившийся в душе?
 
Наконец ему удалось выдавить равнодушно: «Чего застыла, Ришка?». Она обернулась на голос, и Иван захлебнулся от нежности. «Красота страшная сила», - мелькнула в голове чья-то фраза. А ещё подумал, что Ирина, Ришка, должна принадлежать только ему. Улыбнулся её удивленным глазам: «Не ожидала, да?» До чего банальные фразы он выдаёт, но как дать понять, что он видит в ней идеальную единственную женщину? Дерзкая и скромная, чувственная и целомудренная, Ришка притягивала как магнит, хотелось ощутить хрупкое тело, запах волос, почувствовать, что это не сон. 
-Давай хоть обнимемся! - Иван надеялся, что она не увидит усмешки за обычными словами. Ирина отводила глаза, словно что-то искала.
- Чего ты ищешь? - спросил Иван, перекидывая сумку через плечо.
 -Телефон здесь поблизости есть?
 В голосе была небольшая хрипота, так раньше она говорила, когда волновалась. А сейчас? О чём она думает, нервно поправляя волосы и покусывая нижнюю губу?
Иван протянул ей мобильный.
- Мне в другой город, это дорого, наверное… - прозвучало, будто отказ.
- Не хочешь, не звони, - Иван не убирал телефон, дорого или нет, сейчас интересовало меньше всего. Не хотелось отпускать её даже на пять минут к таксофону.
В глазах Ирины появилась растерянность. А Иван гадал: «Кому она собиралась звонить? Подруге? Соседке? Любовнику? Такая красивая женщина не может быть одинокой, хотя больно так думать. А чего он хотел, чтобы эти годы она плакала от одиночества, старела от нерастраченной женственности? Нет, теперь он не будет диктовать ей, как жить, примет  все причуды и желания, прошлое, настоящее и будущее...» 
- Я пойду вперед, - сказал Иван, - я за тобой всегда не поспевал, ты скакала, словно коза… Он двинулся, Ира осталась стоять с раскрытым ртом и телефоном, который Иван засунул вместе с кошельком в карман куртки.
 « Я обозвал любимую женщину козой, - мысленно ужаснулся Иван, – почему-то с теми женщинами, к которым равнодушен, удаётся  быть галантным, расточать замысловатые изящные комплименты. Сейчас она обидится и между нами снова возникнет стена непонимания. Его прежняя Ирка поняла бы. Но кто знает, насколько изменилась бывшая  жена. Кто она эта точёная брюнетка с серебристой прядью: прежняя Ришка или тень успешной, но безнадёжно чужой женщины?»
«Между прочим, Машка точно, как ты, ходит! – послышалось сзади озорное чириканье его Ришки. Значит, не обиделась, значит, поняла, что за напускной грубостью прячутся неуверенность и нежность.
 - Вечно носится, как угорелая! И косолапит! Так что это ты, как коза! А я всегда спокойно хожу!
 Иван резко остановился, и она врезалась ему в бок.
«Это ты называешь - спокойно?» - улыбнулся он.
 
«Ты что-то там предлагал насчет обняться» - попробовала кокетливо пошутить она.
«С удовольствием», - серьезно ответил он. Иван понял, что не было ни скандалов, ни обид, ни развода. В целом мире существовали только он и она. Их любовь делала всё остальное нереальным и несущественным.
И они обнялись, и стояли так долго, пока не опустела платформа, и молчали так упорно, что слова утратили прежний смысл, прежде чем снова понадобились им