Не было Раз. Граната

16.07.2003 – 18.07.2003
…Я раскрашу ногти на ногах своих розовым лаком, как цвет губ твоих, с голубыми вкраплениями, цвета неба за 8 минут до потери. Я волосы заплету в маленькие косички, и вплету колокольчики золотые, что бы ветер пел песню мне в волосах, о том что осталось мне за 8 минут до потери. Одежды сброшу твои-мои в кучу не нужную, ибо нет смысла в ней больше за 8 минут до потери. Улыбкой радостной покрою расстояния между нами, что бы успеть накрыть волной нежности за 8 минут до потери. Достигнув горизонта раскину руки и падать буду в лощину, окунусь с головой в зелень травы, облизывая со стеблей свежие капли росы, это вся ли радость, оставшаяся мне за 8 минут до потери. Сяду там где под деревом моим, самым нежным, с красными листьями, упрусь подбородком в колени свои согнутые, так что бы было удобнее смотреть, как медленно я буду раскрашивать ногти на ногах своих за 8 минут до потери…

- Жертвы, жертвы июльские. Солнцем приласканные, тянутся в тень как младенцы к сиське. Что бы вас разорвало. ****и!!!!!!!!! – слюни полетели со рта, смешиваясь с резкими звуками вырвавшимися из глубины его нечто радости. Жлобное счастье, оторванная войной нога, щербатый рот и лицо испещренное бороздками морщинок, сушенная кожа с просвечивающимися лентами вен, по которым когда-то более бурно текла кровь, разносящая радость жизни по всему организму.
Старик смолк, волком смотря на проходящих мимо людей, и капли слюны стервозно блестели на бороде его редкой, переливаясь на солнце, дразнясь и показывая языки, тем кто в жажде. Старик устало обтер рукой подбородок, костыль упал на асфальт с глухим звуком, который неприятно и надолго проник в уши и еще некоторое время гудел где-то в завитках ушных раковин. Старик посмотрел вниз, охнул и плюхнулся рядом с костылем, поднимая пыль вокруг себя. Прохожие отстранились от него, поглядывая не то с опаской не то с призрением на это чудом сохранившееся тело, остатки человека в обличии более чем ужасном, извергающим дозы ругани в июльское небо, пожирающее тепло и слепое солнце палящее с высоты своей, бездумно так, просто вниз.
Старик забрался в складки своей рваной одежды и выудил из каких-то уж слишком ли потаенных карманов гранату. Тщательно отполированную, сверкающую на солнце боком своим металлическим. Старик заулыбался чему то своему, прижал гранату к себе и начал гладить, словно котенка какого-то.
Проходящие мимо люди с опасливым интересом заглядывались на предмет радости оборванца, останавливаться не было времени, а пробегая мимо не разглядишь ведь, что там у него любовно так прижато и обласкано.
Старик захохотал ли, как-то булькающе, что-то похожее на смех все таки вырвалось из его горла и пошло как-то понизу, путаясь в ногах прохожих, замедляя их ход, заставляя обернуться на источник звука режущего.
Старик сидел в луже собственной мочи отбросив костыль и стуча культяпкой по асфальту. Вытянув руку он показывал всем свое нежное сокровище, металлически радостно сверкающее на солнце. Люди останавливались и сливаясь в едином крике паники, бросали сумки и натыкаясь друг на друга пытались укрыться, убежать, спастись ли. Старик продолжая клокотать выдернул кольцо…

- Лежать, ****ь вас в рот. Хули повытаскивали свои рыла, жить надоело. Лежать, бля, сказал, долбоебы ***вы, - полковник орал стараясь перекричать взрывы и грохот пушек. Солдаты боязливо косясь на него вжимались в грязное месиво, тряслись, вытирая с лица капли дождя, корячась отползали за бруствер.
Дзот, аккуратно замаскированный на соседнем холме поливал позиции непрерывным огнем, там же в соседней амбразуре примостился снайпер, отстреливая любого, кто осмеливался высунуться из-за бруствера.
- Мне нужен доброволец бля, который заткнет пасть этому ****ному пулемету, иначе мы не возьмем точку пока бля у этого мудака патроны не закончатся.
Молодой лейтенант смотрел в бинокль в поисках пути подхода в дзоту. Его немного трясло от звуков рвущихся снарядов, от шальных осколков иногда со свистом ударяющихся о стенки блиндажа, от непрерывных криков полковника сдобренных матами, от страха, что его первый боевой день может закончится смертью.
- Оглох, бля, - полковник подошел к нему и похлопал по плечу.
- Мне нужен доброволец бля, такой что бы без ***ни в голове и с полной жопой отваги. Найди мне такого, мать твою. И прекрати трястись как баба, ты же на войне, здесь бля смерть раздает всем пендали, а ты уже в штаны наложил, знаешь как будет хлюпать когда она начнет пинать тебя под зад, - он захохотал, и лейтенанту показалось, что его смех перекрыл грохот и пальбу, заслонил все, залез к нему в голову и попытался разорвать ее на мелкие кусочки.
Лейтенант вышел из блиндажа, наклонившись, что бы голова не мелькала из-за бруствера побежал вперед, за третьим поворотом вжавшись в землю располагались бойцы пятой группы, диверсионный отряд, вернее его остатки. Люди сумасшедшие, словно их специально отбирали по каким-то психотестам, простая солдатня их побаивалась, за безумную отвагу, непонятный им фанатизм, поэтому они всегда были немного сами по себе, и располагались в стороне ото всех, что бы лишний раз не вызывать панику внутри солдат своими шутками. Синдром камикадзе, говорил про них полковник, но сейчас кроме них ни кто не справился бы с его поручением.
Лейтенант нашел глазами старшего и помахал ему рукой, перебравшись через развалившихся солдафонов, он прижался к нему ухом:
- Нужен один доброволец, необходимо накрыть дзот.
- Во-во, бля и я об этом уже думал, давно ждем когда вы там разродитесь.
- Есть такие?
Он немного отодвинулся от лица лейтенанта и улыбаясь посмотрел ему в глаза, отчего у него по спине пробежал неприятный холодок:
- У нас бля все добровольцы, - он снова улыбнулся и похлопал лейтенанта по плечу, промокшая одежда захлюпала.
- Мне нужен один.
Старший кивнул и обернувшись посмотрел на остатки своей группы, затем взяв с земли небольшой камешек он кинул в дальнего бойца, тот обернулся и кивнув подполз к ним:
- Принимай бойца лейтеха. Теперь его жопа в ваших руках, - он снова рассмеялся, лейтенант немного поежился, завидуя где-то в глубине души этим бесстрашно сумасшедшим людям.
Развернувшись он пошел обратно, чувствуя как за ним след в след ступает человек, который должен будет спасти их всех любой ценой. Зайдя в блиндаж он скинул капюшон плаща и отошел в сторону, что бы было видно солдата посмотрел на полковника.
- А, явились.
- Так точно товарищ полковник, - солдат вытянулся по стойке смирно и отдал честь, слегка прищелкнув каблуками.
Полковник улыбнулся в усы, глаза его прищурились он довольно хохотнул и подошел к тонкой смотровой щели, оглянувшись поманил солдата.
- Смотри значит – вон этот ****ный дзот, надо заткнуть ему пасть, нам до 12.00 надо взять точку. Понял?
- Так точно. Понял.
- Понял он бля. Там еще такая ***ня как снайпер, щелкает молодцом, у нас уже восемь, бля дебилов полегло, приказ был не высовываться, нет бля надо свою башку тупую высунуть…. Довысовывались, имеют теперь вентиляцию в головешке. Бля, как заебала такая война, - он плюнул на землю, - Ни какой поддержки, ебитесь мол сами со своими геморроями. Ладно, в ****у сантименты, понял задачу боец?
- Так точно, товарищ полковник, - солдат вытянулся и отдал честь.
- Погоди минутку.
Полковник подошел к стене и скинул на землю стоящие возле нее ящики, вытащив из небольшой выемки сделанной в стене, прежде закрытой ящиками, небольшой чемоданчик, перепачканный грязью, он бережно положил его на стол. Открыв застежки, он развернул его к солдату, внутри в поролоновой прокладке лежала граната. Тщательно отполированная, тускло мерцающая своим боком в свете коптящей лампы.
- Бери солдат.


- Так построились все аккуратненько. Ровнее, ровнее ребятки. Так, значит сейчас устраиваем перекличку и по автобусам, а то паром уже заждался нас.
Дети смеясь и подталкивая друг друга выстроились в ряд, поправляя съезжающие рюкзаки. После быстрой переклички, все погрузились в автобус, последним зашел инструктор, еще раз придирчиво оглядел всех присутствующих, повернулся к водителю и сказал: – «Поехали».
Автобус затарахтел, выпустил облако черного дыма, дернулся и не спеша тронулся по направлению к реке. Дети в предвкушении скорых впечатлений галдели, кричали, перебегая по салону, кто-то пытался петь песни, кто-то пытался хоть немного поспать. Подъехав к реке, все так же дружно вышли из автобуса, инструктор еще раз пересчитал всех буквально по головам и махнув водителю направился вниз по склону за ним прыгая и вереща бежали дети, внизу на небольшой деревянной пристани их уже ждал паром.
Погрузившись дети тут же начали потрошить свои рюкзаки извлекая чипсы, конфеты, печенье, соки, лимонады, бутерброды и прочее съестное богатство, все что могло бы скрасить их путешествие.
Через 6 часов пути они выгрузились на небольшой пристани, рядом, за небольшой рощей располагалась ветхая деревенька в 10 домов. У пристани их встретили сердобольные бабульки, которые прытко загрузили свои пожитки едва дождавшись, когда отряд сойдет на берег.
- Так, ребята слушаем внимательно. Сейчас придется немного напрячься, нам надо пройти до базового лагеря 10 км., по пути мы должны будем объединиться с третьим отрядом. Вечером ужин, небольшая планерка, где я вам расскажу о завтрашних планах и спать. Завтра у нас много работы. Так что сейчас потерпите и не отставать. Все поняли?
Дружный хор крикнул «Да» и отряд двинулся в путь.
Вечером уставшие дети рассевшись у костра, лениво ели свежесваренную кашу, сдобренную запахом костра и полусонно слушали инструктора, пытаясь запомнить сквозь накрывающий сон распорядок работ на завтра.
С утра выползая из палаток и протирая заспанные глаза дети собирались у костра, где их уже ожидал свежий чай, с дразнящим запахом трав, на большом столе были разложены бутерброды.
Позавтракав инструктор раздал всем инструменты и отряд двинулся в сторону холма, перевалив через него они оказались в большой долине, в которой уже полным ходом шли раскопки. Обозначив для каждого участок работ, инструктор оставил их.
Десятки лопаток вгрызлись в хранящую тайны землю, работа закипела. Изредка над ним кружил вертолет охраны, по началу все вздрагивали и долго провожали его задрав головы, потом пообвыклись и уже не обращали на его стрекотание ни какого внимания.
В конце второй недели, когда на смену солнцу пришли дожди, работа замедлилась, сырая земля становилась тяжелее, дети быстрее уставали. Из центра пришла телеграмма приостановить раскопки до окончания дождей. Все вернулись в лагерь и забившись в свои палатки убивали время кто как мог.
Инструктор сидел на холме, накрывшись с головой плащом из под которого медленно выплывали тонкие колечки табачного дыма, которые тут же разбивались дождем и таяли разрываясь на маленькие кусочки. На дальнем участке продолжалась работа, самый упертый поисковик упорно продолжал копать сырую землю, отказавшись от полдника и нарушив приказ инструктора, который в свою очередь махнул рукой и теперь молча наблюдал за его работой.
Дождь тихо, убаюкивающе шуршал по ткани плаща, инструктор выкинул окурок и поежившись начал уж было клевать носом, как его выхватил из объятий сна пронзительный крик. Встрепенувшись он подскочил и испуганно осмотрелся, пытаясь сквозь дождь разглядеть дальний объект, парня не было видно. Чертыхаясь и проклиная себя он побежал к месту раскопок, поскальзываясь и падая на мокрой земле, перепачканный с головы до ног, он подбежал к огромной траншее, тяжело дыша упал на колени и посмотрел вниз. На дне с застывшей улыбкой и подставив лицо под дождь, который смывал прилипшую грязь, лежал парень, с небесно голубыми глазами навечно устремившими взгляд в безграничное серое небо. В перепачканной руке, с кровоточащими пальцами была зажата граната, выставившая под дождь свой перепачканный грязной землей бок.

- Третий объект показал диффузное свечение, очень неприятное в восьмой полутональности, надо бы отнести в лабораторный отдел пусть просветят еще раз, все таки у меня чувство такое, что внутри что-то есть. – молодой человек в белоснежном халате рассматривал негативы возле окна.
- Да какая тебе разница, отдадим пятому комплексу пусть сами разбираются, они любители потаенных штук. – его коллега ритмично раскачивался в кресле грызя карандаш, перед ним на столе лежал измятый листок бумаги, тщательно исписанный непонятными каракулями.
- Не пойму ни черта, как он умудрился до этого дойти, полной идиотизм.
- Ты все с этими листком ковыряешься. На кой он тебе сдался?
- Не знаю, хочется разобраться в итоге для кого он предназначен.
- Вот нашел себе занятие, - он вздохнул, бросил снимки на пол и развернувшись подошел к шкафу, - Пойду до лабораторного пройдусь, поговорю с мужиками, может возьмут на повторное свечение.
- Давай. Вернешься потом?
- Нет наверное, пойду домой. Ты Николя, давай тоже не засиживайся, не забивай голову, иди домой.
- Да, хорошо, сейчас тоже пойду.
- Ну давай, до завтра. – он махнул рукой и скрылся за дверью.
- Счастливо, Олег.
Николай встал из-за стола и вытянув руки хрустнул суставами, шея затекла и противно ныла, он подошел к столику и включил чайник.
За окном на город наваливались очередные сумерки, поглощая в надвигающейся тьме улицы и пешеходов, стремящихся по своим делам, заставляя переливаться неоновым светом ламп витрины магазинов, раскидывая причудливые тени на деревья в городском саду.
Николай посмотрел в окно, улыбнулся своему отражению, высунул язык и рассмеялся. Достал из измятой пачки сигарету, подкурил замаячив в окне красным огоньком. Чайник забурлил, плюясь кипящей водой. Он подошел к столику и насыпав в чашку кофе залил водой, приятный аромат тут же заполнил кабинет. Вернувшись за стол он сел в расшатанное кресло и уставился на лежащий перед ним листок. В голове уже не было ни каких мыслей, он потушил сигарету и отпил кофе. Повертев в руке карандаш он бросил его в корзину, встал и взяв листок небрежно сунул его в карман пиджака.

Старик сидел в луже собственной мочи отбросив костыль и стуча культяпкой по асфальту. Вытянув руку он показывал всем свое нежное сокровище, металлически радостно сверкающее на солнце. Люди замедляли свой ход, останавливались и сливались в едином крике паники, бросали сумки и натыкаясь друг на друга пытались укрыться, убежать, спастись ли. Старик продолжая клокотать выдернул кольцо.
Ожидаемого им взрыва не произошло, вместо этого все вокруг поглотилось каким-то непонятным светом, который поглотил улицу, проходящих людей, проезжающие машины, все растворилось, исчезло.
Старик удивленно смотрел на свою руку, которая все еще сжимала гранату. Она четко вырисовывалась в окружающем ее сиянии. Из света выделилась тень, которая подошла к старику и замерла возле его руки. Старик открыл от удивления рот, каким-то внутренним чувством он понял, что тень пришла именно за гранатой, он разжал руку, граната выпала и начала необычно медленно падать вниз, вернее даже не падать, а планировать, словно перышко.
Тень подхватила гранату, поглотила где-то внутри себя и тут же растворилась в окружающем свете, который вдруг резко пропал, словно его и не было, вместо него вокруг воцарилась абсолютная темнота. Старик сидел на своем месте, не видя даже собственного тела, он боязливо ощупывал себя, хлопал глазами в надежде, что наваждение пропадет. Темнота казалось ему липкой, его начала бить мелкая, противная дрожь. Он закрыл глаза и заплакал, тихо шепча…
- Темнота….Темнота…Темнота…Темнота…

Очнулся он от того что почувствовал, что кто-то стоит рядом с ним и теребит его за плечо:
- Дедушка, вам плохо?
Он открыл глаза и вздрогнул, вокруг была та же улица, те же люди так же беззаботно и не обращая никакого внимания на него проходили мимо, каждый в свою сторону ли, каждый по своим делам.
Рядом с ним стояла девочка, в одной руке она сжимала большой воздушный шар, который трепыхался на ветру, пытаясь вырваться из рук и улететь. Она не обращая внимание на то, что от старика воняло мочой и одежда его вся перепачкана, стояла рядом и заложив за щеку леденец с любопытством смотрела на него:
- Дедушка, а хотите я маму позову, она у меня доктор. Она вам обязательно поможет.
Старик смотрел на нее и по щекам его испещренным трещинами морщин текли слезы, как будто бы радости даже, от того, что кто то наконец то просто обратил на него внимание. Он улыбнулся щербатым ртом и замотал головой, размазывая по лицу грязным рукавом слезы. Девочка стояла рядом и смотрела на него не прекращая улыбаться, переминаясь с ноги на ногу словно ли в ожидании чего то необычного.
Старик только сейчас заметил, что в руке вместо гранаты сжимает какой-то клочок бумаги. Еще всхлипывая он разжал кулак и расправил листок покрытый непонятными для него каракулями. Повертев в руках листок и близоруко щурясь он сокрушенно помотал головой и вздохнув сплюнул на асфальт.
- Девочка, а ты читать уже умеешь?, - он с безграничной надеждой в глазах посмотрел на ребенка.
- Конечно умею, я уже в третьем классе учусь.
- Прочитай мне, а то я не вижу совсем, - он протянул ей измятый листок.
Она взяла его аккуратно расправила и чуть вытянув руки некоторое время смотрела на листок. Затем демонстративно прокашлялась и начала читать, его детский, нежный голосок вмиг оттеснил звуки улицы, наполняя сердце старика безграничной радостью и необъяснимым спокойствием:
«…Я раскрашу ногти на ногах своих розовым лаком, как цвет губ твоих, с голубыми вкраплениями, цвета неба за 8 минут до потери…»