Держи вора!

Случай этот произошел в одном из отдаленных районов Москвы, где-то между Новогиреево и Выхино.
Сидели мы как-то с одним моим знакомым барабанщиком Васей пили пиво, рассуждали о несовершенстве совка, который даже после десяти лет властвования демократии на рыночных началах или рынка на демократических, оставался основополагающей идеологической призмой восприятия суровой реальности в головах многомиллионного населения страны нашей. И вот обсуждая очередной порок советско-рыночного мышления, мы получили возможность прочувствовать всю правдивость и достоверность, выдвинутых нами теорий  и умозаключений на практике.
Время было к пяти. Вася сидел на кухонном подоконнике и, изредка поглядывая то в окно, то на меня, произносил триады по поводу несовершенства совковой звукорежиссуры и, конечно не забывал потягивать Очаковское из мутного стакана. Рядом компрессором и всем содержимым тарахтел холодильник, не то ЗИЛ, не то Саратов. На улице было, как раку в кастрюле, убийственно жарко. Солнышко кидало свои покромсанные тенью листвы, лучики на довольную, как у мартовского кота физиономию Васи, во дворе безобидно шумели детишки. Задорно звенел велосипедный звонок. Обстановка успокаивала и умиротворяла.
Но какому-то отмороженному типу на душе было вовсе не радостно, а скорее даже уныло, и он забавы ради, а может жара стала тому причиной (я как сторонний свидетель случившегося об этом могу только догадываться), затеял гнусный план. Еще раз картина: Вася, пиво, холодильник, окно, листья, солнце, жара, детишки, звонок и я.
Вдруг снизу раздается чей-то командный голос, который, опуская все прелести русского мата, сообщает, что типа «вали, не тронь, мудила!». Вася, как человек любопытный, резко меняет предмет своего созерцания, при этом, продолжая, изливать грязь на совковую звукорежиссуру, смотрит в окно. Дальнейшей мне напомнило игру … в тот момент, когда он увидел перед собой живого Шерлока Холмса. Вася продолжал говорить, при этом его глаза постепенно начинали вылезать из орбит. Так и не закончив предложение, он завис, при этом слова повисли где-то между подоконником и его отвисшей челюстью, и секунд на пять замолчал. Я стал осознавать, что на улице происходит нечто явно не увязывающееся с той картиной умиротворения, которую я нарисовал выше. В следующий момент раздался звон стекла, и завыла чья-то сигнализация. Высунув, язык для пущей убедительности своего удивления, Вася вдруг как заорет: «Хули ты сидишь! Дай ты ему в рыло!». Я уже поняв, что на улице происходит нечто интересное, что пропустить никак нельзя кинулся к окну.
Рядом с малиновой четверкой стоял этакий тип ростом с хорька лет 25-ти. Тип, благополучно миновавший преграду из заднего стекла, мирно рылся руками в багажнике машины. К нему уже бежал разгоряченный хозяин-автолюбитель, и как подсказывала мне логика, явно не на помощь, а с назойливой мыслью отчитать проказника и пошлепать по его лицу и желательно нижними конечностями. Рядом в двух метрах от грабителя на бордюрчике мирно грыз семечки детина, ростом под метр девяносто  и безучастно наблюдал за происходящим. Видимо ему пытался внушить Вася необходимость выполнения гражданского долга своим «хули ты сидишь». Но бабушка, а к этому времени весь дом прилип к окнам, так вот бабушка с балкона шикнула на Васю, донеся до нас, что мы заблуждаемся, и это вовсе не двухметровый терминатор приютился на бордюрчике, а ребенок, которому только семнадцать лет.
И вот когда бедный хозяин уже подбежал, детина, сплюнув шелуху в правую руку, то же поднялся, чтобы не остаться безучастным. Не знаю, кого больше испугался грабитель, толи хозяина, толи детину, но, поняв, что его сейчас будут бить, как Кису Воробьяненова «может даже и ногами», не преминул сделать эти самые ноги.
Группа активистов из соседнего подъезда ринулась за преступником, а вот действия хозяина машины уже не поддавались логике. Он подбежал к машине, схватился за голову обижал ее сначала по часовой, потом против и сел за руль. Разогрев двигатель, а к тому времени группа активистов вместе с грабителем марафонцем скрылась из виду, так вот, разогрев двигатель, хозяин уехал в неизвестном направлении убрав объект преступления с места преступления. Все происходило, как в театре то появлялись одни действующие лица, то они уходили, им на смену приходили другие и т.д.
Через некоторое время вернулись активисты, они гордо под общее улюлюканье балконных бабушек вели нарушителя дворового спокойствия, при этом, заломив ему руки так, что любой спецназ казался безобидными детишками, играющими в бандитов. Приведя типа на место преступления, они обнаружили отсутствие оного (места преступления). Хозяина же нигде не было видно. Далее действие стало развиваться прямо под нашим окном.
На то чтобы поймать нарушителя прыти у активистов хватило, а вот что делать с ним дальше, здесь возник стопор. Отдышавшись, они начали выдвигать первые предложения. Тут мнения разошлись. Некоторые предложили вызвать милицию, некоторые дождаться хозяина, а некоторые вообще порывались побить наглеца, что изредка в принципе с успехом и делали. Потом видимо в крови активистов заиграл первобытный инстинкт, и они подобно туземцам стали привязывать грабителя к дереву. Я уже стал побаиваться, что до следствия он может и не дожить, так как дальше, судя по настроению народных масс, могло последовать все, что угодно  от акта коллективного людоедства до снятия скальпа.
Однако привязать его дворовым туземцам не удавалось. Как не прикладывали нарушителя к дереву, как не закладывали ему руки за ствол, он на нем сволочь не держался и все время негодяй сползал вниз. Тут, к ним пришло коллективное озарения: что бы привязать человека к чему-либо нужно: а) человек; б) что-либо; в) веревка! С пунктом «в» у них и была проблема.
На поданный клич вожаком туземцев первым отозвался Вася. У него были прыгалки. Честно говоря, я очень удивился гестаповским замашкам Васи. Но, так или иначе, Вася на перевес с прыгалками и я перенеслись на улицу.
Пока активисты решали, что дальше делать и делились друг с другом пережитым. Вася с пуленепробиваемым лицом, насвистывая себе под нос песенку Ози Озбурна, так напоминавшую в этом случае один из немецких маршев, по свойски заложил руки преступника за ствол и начал методично с натягом перематывать запястья нарушителя до красноты в кистях. Однако довершить свое дело ему не дал один из активистов, который, делясь с собравшимися впечатлениями от погони, вдруг стал чересчур активно выражать свои эмоции и с криками: «что же ты за дубину-то схватился, падла» врезал ему башмачком по лицу. Вася был не в силах больше удерживать весомого нарушителя прыгалками, которые от удара развязались, чувствовал себя как-то неуютно, привязывая избиваемого, поэтому отошел в сторону. Местная братва в спортивных штанах заступилась за вора, резонно заявив: «Вы его либо побейте, либо сдайте в милицию, нехрен репу в удовольствие колошматить». Устами братвы глаголила истина. Преступника оставили в стороне на травке, ждать приезда хозяина. Слегка помятый «бандюга» упал на газончик. Я смотрел на то, как он подобно потрепанному котенку зализывал раны, а потом вдруг заревел. Я не знал, какие чувства испытывать к этому плачущему чудаку, ненависть мне не характерна, а жалость была не уместна.
Автолюбитель не заставил себя долго ждать, приехал, так и не поговорив по душам с нарушителем, а точнее вообще не сказав ни слова, с глазами как у разъяренного носорога кинулся на него с кулаками и каблуками. Тут опять вмешалась братва.
Казалось, что автолюбитель потерялся в своих желаниях. Больше всего ему, конечно, сорвать свою обиду, но братва настояла.
Нарушитель плакал и клялся, что у него дома есть деньги, и он все вернет. Однако автолюбителю не нужны были деньги, не нужно было стекло, его душа требовала справедливости, и он позвонил в милицию.
Далее все развивалось по вполне заурядному сценарию.
Несмотря на то, что участок милиции находился в соседнем дворе, знаменитый козел появился лишь через полчаса. Из него вышел уставший милиционер с заурядным животом заурядного звания с такими же заурядными помощниками и, почесав бронежилет, повязал нарушителя спокойствия. Потом вся процессия вместе с автолюбителем скрылась в УАЗе и поехала в соседний двор на регламентированные разборки.
Толпа еще пошумела пару часов и утихла.
Время было к семи. Вася сидел на кухонном подоконнике и, изредка поглядывая то в окно, то на меня, произносил триады по поводу несовершенства совковых видеоклипов, конечно не забывал потягивать Очаковское из мутного стакана.