Французский декаданс Коммуна

Был свежий майский день и в пьянящем воздухе по всей Европе чувствовалось совсем скорое приближение лета 1871 года. А в Париже пули продолжали рикошетить от стен домов. Улица была затянута ружейным дымом, запах пороха чувствовался на каждом шагу. Возле разрушенной баррикады, теперь это была лишь груда догорающего и тлеющего дерева, лежало человек 10 убитых – молодые, старые, в лохмотьях и одетые прилично, но обгоревшие, измазанные в крови и пыли. Четверо человек в военной форме оттаскивали трупы с бывшей баррикады на обочину улицы. Где-то совсем близко прозвучал пушечный выстрел, из переулка понесло гарью и дымом. Следом прошла череда ружейных выстрелов. Из переулка выбежал отряд человек. Солдаты бросились врассыпную. Последовал огонь из винтовок. Двое в форме упали раненые.
-Уходим, уходим, не трогай их! – кричал один из оставшихся, -где же остальные, где подкрепление? О, чёрт!
Они скрылись за поворотом  и побежали по длинной пустой улице.
Пришедший отряд коммунаров прорвал цепь версальцев, потеряв в бою почти три четверти своего состава. Он должен был восстановить из чего угодно баррикаду, чтобы из соседнего райна сюда перетянулись рабочие. Сейчас там шли кровопролитные бои и по всему было видно, что коммунарам тот район не отстоять – местность была слишком открытая, что давало простор версальским пушкам. От снарядов там погибло уже более тысячи человек, примерно столько же было убито в бою, их трупы были раскиданы по всем улицам района Се-Бержана.

Версальцы их давили. Давили жестоко, с силой парового катка, не знавшего боли и пощады. Люди, сопротивлявшиеся версальцам, застилали своими ранеными кровавыми телами улицы Парижа. Народ, два месяца находившийся у власти, чувствующий в это время себя хозяином города и достоянием истории, народ, который считал себя силой свободной Франции, теперь уничтожали поголовно, не обращая внимание на пол, а уж тем более на возраст. Великий город пребывал в состоянии ужаса, но продолжал сопротивляться.

Отряд начал снова возводить баррикаду. Из окон оставленных хозяевами домов выбрасывались шкафы, кровати, столы, стулья, раскуроченные трубы. Через полчаса разрушенная снарядами баррикада была практически восстановлена. На неё накидали и трупы прежде убитых защитников. К баррикаде начали подтягиваться рабочие из соседнего района, уцелевшие от версальских пуль. Повсюду слушались стоны раненых, чтобы их перебинтовать люди разрывали на себе рубашки, порой грязные с заскарузлыми пятнами крови – никаких бинтов не было и в помине.

Вдалике показались конные солдаты. Коммунары открыли по ним огонь. Те отошли. Часть из защитников баррикады залегла на крышах, заряжая сразу несколько винтовок. Солдаты на другом конце улицы начали выкатывать пушки с картечью. Защитники стреляли по ним, было убито уже трое пытавшихся зарядить их, но подходили всё новые и новые. Наконец раздался выстрел. Картечь убила троих защитников – двух мужчин и одну женщину лет 30. Коммунары продолжали палить по солдатам из ружей.

Отряд версальцев решил не рисковать и не шёл на штурм, продолжая расстреливать баррикаду из винтовок и пушек с картечью. Через два часа, когда защитников уже почти не осталось, и лишь пятёрка раненых продолжала отстреливаться, версальцы заняли это укрепления, пристрелив всех раненых пленных выстрелами в голову.

- Господин лейтенант, - к офицеру подскочил молодой сержант, - в отряде убито семь человек, ещё четырнадцать ранено.
- Сколько потерял противник?
- Более двухсот. Куда прикажите девать тела?
- Отдай в местное бистро.
- Господин лейтенант…
- Ну, шучу. Отправь на Сан-Енскую мясобойню. Бифштексы будут – оля-ля! Все мозги курьерским поездом в Берлин.
- Господин лейтенант…
- Оттащить вон туда, -офицер показал рукой на полуразрушенный дом, - в ту арку.
- Есть.
Сержант ушёл. Офицер снял фуражку и вытер пот. По его телу пробежал озноб. Он огляделся. Солдаты неуклюже тащили тела за ноги в арку. Работы им предстояло много.
Послышались копыта лошади. Офицер повернулся. Подъехал адъютант генерала в прекрасной форме и на арабском жеребце. Он делал инспекционные проверки.
- Поздравляю вас, лейтенант, - сказал он, стягивая с руки перчатку, -впрочем, уже, наверное, капитан. Прекрасно выполненное задание.
- Так бы давили пруссаков, господин адъютант.
- А кто знает, господин лейтенант, кто из них хуже. Разобраться бы со своими, а чужие ещё подождут. Теперь «боши» наши союзники. На свою беду.
- У меня среди раненых пленных было трое русских. Они сами сказали кто они перед смертью. Что они здесь забыли?
- Русские только учатся революции. Но они достойные ученики. Мне жалко их Россию. Сколько всего убито?
- Более двухсот.
- Неплохо.
Офицер отошёл к стене и со всей силы ударил по ней кулаком. Адъютант с недоумением посмотрел на него.
-Что же мы делаем, господин адъютант? Мы губим себя. Это же наш народ. Кто виноват, что революция у него в крови?
-У нас приказ, лейтенант, -тихо сказал адъютант. - Порой Францию нужно спасать от неё же самой. Время и Бог нас рассудят.

Адъютант пришпорил лошадь и скоро о нём напоминали лишь клубы уличной пыли. Солдаты продолжали оттаскивать трупы в арку и складывать их одного на другого. Офицер молча смотрел на их работу, затем достал огниво, долго дрожащими руками не мог высечь искру, но наконец закурил, пуская дым кольцами и смотря в чистое и голубое майское небо. Ему стало немного спокойнее.

Следующим утром версальцы продолжали убивать. Стреляли в каждого попавшегося, будь то женщина, подросток или старик, «очищали» улицы города от всякого похожего на пролетария. Всех сдававщихся в плен собирали в кучи и расстреливали у стен домов Парижа. 28 мая последних защитников Коммуны убили ружейными выстрелами у каменной стены кладбища Пер-Лашез. Всего погибших в боях, расстреляных без суда, приговоренных к смерти коммунаров было тридцать тысяч человек. Весь Париж был залит кровью и долго ещё держатели мелких парфюмерных лавочек и новые хозяева домов очищали от неё мостовые и стены зданий.
Любая революция стоит себя, если умеет защищаться. Любое государство стоит себя, если умеет революцию подавить. Любая нация рано или поздно, но отчасти вернётся к тому, что было до революции. Так спасали Францию от самой Франции. Кто следующий?
1.05. 2003.