Таинство

"Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, сернами или полевыми ланями: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно".
Гл.2 Песни Песней
 
Песнь Песней - то, чем должно наполнять душу перед Таинством Венчания. Тонкий и трогательно-осязаемый миг, когда чувствуешь, что венцы ваши уже на небе, и рукой самого Господа надеваются обручальные кольца. Музыка - сверху нахлынувшими струями, кагор, густой и настолько пьянящий, что допивать его из Чаши Терпения будет сладко-тягуче-горько... Женская доля, выстраданная поколениями женщин из века в век.
 
Старушки из окружения невесты шепчут: "Дочка, пей махонькими глотками... тебе итак по жизни достанется".
А что ей, хрупкой - летящей – звенящей в своем восхождении к высшему достоянию каждой-каждой, как это бывает поначалу, - пить маленькими глоточками? Шажок за шажком, по дороге в новую жизнь вышла она сегодня, украшенная подружками в завитки и лепесточки, в воздух нежности и невесомости подвенечного своего наряда, в кружевах чувств идущей навстречу своему избраннику.
 
Машина в воздушных шарах и гофрированных лентах, поблескивают золотом кольца на блестящем авто, красная ленточка на антенне. Суета. Суета, суета – приятные и волнующие приготовления.
 
Вы входите в храм рука об руку, будто перевязали вам запястья невидимой нитью, входите в эти распахнутые врата и становитесь лицом к алтарю. А потом музыка.. музыка, музыка.. Будто струящиеся по воздуху ноты, и слова, смысл которых вы едва улавливаете: “Мы вместе. Рука об руку”.
 
Cтремление к совершенному чувству срывает с губ возлюбленной слова:
 
“Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви.
6 Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня.
7 Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, сернами или полевыми ланями: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно.
8 Голос возлюбленного моего! вот, он идет, скачет по горам, прыгает по холмам.
9 Друг мой похож на серну или на молодого оленя. Вот, он стоит у нас за стеною, заглядывает в окно, мелькает сквозь решетку.
10 Возлюбленный мой начал говорить мне: встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди!
11 Вот, зима уже прошла; дождь миновал, перестал;
12 цветы показались на земле; время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей;
13 смоковницы распустили свои почки, и виноградные лозы, расцветая, издают благовоние. Встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди!”
 
Отчего же так краток и неуловим момент истинного счастья, запечатленный в глазах чистейшей любовью и помышлениями друг о друге, отчего так важно нам прислушиваться не к своему, но чужому совету?
 
Вспомните, наверняка каждой из нас говорил молодой супруг:
“Не слушай никого. У нас будет совсем не так, у нас все будет по – другому.” Навсегда! Так было. Но так не будет!
 
Испитый из Чаши Терпения кагор тягучей слезой покатится с ее глаз, когда впервые он обидит тебя. Смахнешь набежавшую слезу и подумаешь, какая ерунда, ведь милые бранятся – только тешатся. Но в памяти мелькнет вспышкой фотоаппарата миг, когда ты на его руках, обвивая его шею, и фата невесомым оберегом вьется над вашими головами.
 
Вы пойдете по жизни вместе, рука об руку, и так же с благоговением, вначале редко, а потом все чаще и чаще, позволите себе вспоминать каждый о своем миге счастья, она о своем, он – о своем.
А фотография в рамке будто получила невидимый скол, посильнее надави и увидишь, присмотрись и нащупаешь.
 
Не меркнет свет... В аккуратной рамке ваши счастливые лица. А время наложило свой отпечаток. Вы вместе – но порознь. У каждого своя глубина этой разницы. Суета. Черпаете из Чаши Жизни силы и размениваете на гнутые монеты. Меркнет чистота рассвета, и птицы щебечут поутру под окошком. Но нет, не горлица. И вода в ручье журчит иначе. Виноградники чахнут, и негде черпать живительную благость.
 
А детки подрастают, и вот первенцу играете свадьбу. Звучат тосты, и каждый распахивает душу, искренне надеясь, что у этих молодых, действительно, все будет иначе. Она – сама нежность, бутон, которому предстоит подняться на стебле и раскрыться в своей полноте. Он – будет рядом. А пока …
“3 как лента алая губы твои, и уста твои любезны; как половинки гранатового яблока - ланиты твои под кудрями твоими;
4 шея твоя - как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем - все щиты сильных;
5 два сосца твои - как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями.
6 Доколе день дышит прохладою, и убегают тени, пойду я на гору мирровую и на холм фимиама.
7 Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!
…
 
2 О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая! Округление бедр твоих, как ожерелье, дело рук искусного художника;
3 живот твой - круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое - ворох пшеницы, обставленный лилиями;
4 два сосца твои - как два козленка, двойни серны;
5 шея твоя - как столп из слоновой кости; глаза твои - озерки Есевонские, что у ворот Батраббима; нос твой - башня Ливанская, обращенная к Дамаску;
6 голова твоя на тебе, как Кармил, и волосы на голове твоей, как пурпур; царь увлечен твоими кудрями.
7 Как ты прекрасна, как привлекательна, возлюбленная, твоею миловидностью!
8 Этот стан твой похож на пальму, и груди твои на виноградные кисти.
9 Подумал я: влез бы я на пальму, ухватился бы за ветви ее; и груди твои были бы вместо кистей винограда, и запах от ноздрей твоих, как от яблоков;
10 уста твои - как отличное вино. Оно течет прямо к другу моему, услаждает уста утомленных.”
 
Протяни руку и возьми, а взяв – не раздави, не распробовав.
 
“11 Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его.”
 
Не растрачивать бы себя, всласть наполнять душу светом истинных ценностей, и когда – нибудь осознать:
“Когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится.”