Не было... Два. Крылья

25.07.2003 – 28.07.2003

Острое как бритва, холодное как вежливый отказ твоих ли мыслей

Спасибо ultraRZ (da помог мне в разборе мыслей моих нагороженных).

Осторожно, не разлей, аккуратней неси в ладошках своих мое вчерашнее счастье, отдай его нуждающимся, вечно просящим. Смешай со слезами ли в нашей пропорции бурлящий поток псевдо актуальных эмоций твоих ли, не забудь пять капель лимонного сока, три вишни обязательной сладости и шесть пучков чудо травы с южного склона холма наших встреч. Пусть пьют залпом одним, что бы легкое послевкусие щекотливо ли поглаживало язык, возбуждая уставшие от ласк рецепторы. Тело уставшее осядет не подвластное больше тебе, спиной почувствуй как легкая прохлада железобетона обнимет тебя, снимая жар ли, заставляя вздрагивать остывающие мускулы.
Глаза приоткрой, возможно ли станут они ловить остатками угасающими прошедший день, такой же ли теплый как после возвращения, когда ты улыбалась чистому небу La Suisse. Мы проиграли наше с тобою ли Waterloo, собирай оставшиеся души в карманы свои, потом радуясь призрачному ветру мы выпустим их на волю для завершения последнего круга.
Я чувствую как приближается………

- Автобус идет до кольцевой. Слышите меня, следующая последняя, - кондукторша трясла за плечо человека сидящего на заднем сидение, голова его упала на грудь и своевольно моталась в такт движению автобуса. Одет он был довольно таки странно вязанный свитер, жилетка мало подходили для стоящей теплой погоды. В руках, прижав к груди он держал какой-то сверток, из которого на пол изредка падали маленькие, пушистые перышки. Она падали к его ногам, легкий сквозняк иногда подхватывал их и разносил по салону автобуса.
- Михалыч, ну тряхани хоть ты его. Это же ужас какой-то понажирались в усмерть, теперь будут в автобусах ночлежки устраивать, - щупленькая женщина, отошла в сторону уступая место Михалычу; здоровому мужику, под два метра ростом, с широким добродушным лицом и мелкой щеточкой усов.
- Мужик вставай, приехали, - он тронул его за плечо, голова безвольно откинулась назад, нижняя челюсть отвисла и из приоткрытого рта побежала тоненькая струйка необыкновенно прозрачной слюны.
Михалыч отпрянул и с некоторой долей удивления и страха посмотрел на кондукторшу, показывая пальцем на пассажира:
- Так он это самое того же. Вызывай давай там скорую или чего тут кого еще звать, бляха муха. День до отпуска и надо же говну такому случится.
Кондукторша выскочила на улицу и подбежав к телефону автомату судорожно пыталась попасть трясущимися руками в ускальзывающие дырочки диска, наконец ей это удалось, еле сдерживая нахлынувшее волнение она быстро затараторила в трубку:
- Алле! Алле! Скорая. Приезжайте же уже. У нас наконец-то случилось…

Небо необыкновенно раскрашенное пьяной палитрой уходящего солнца, сильнее надвинулось на город, вжалось в него, цепляясь вихрастыми облаками за тонкие шпили башен. Главная площадь необычно пустынная для этого времени притягивала к себе как магнит гоняемый ветром мусор. Серые, бездушные коробки стандартных домов лениво отбрасывали свои могучие тени на разогретый солнцем асфальт. Город медленно и неуклонно отходил ко сну, погружаясь в небытие он тянул за собой остатки праздника. Горожане ворочающиеся в своих влажных от жары постелях будут с надеждой ждать прихода снов, чтобы забыться не надолго от въевшейся в них обыденности, утомленно вдыхать ароматы дымящихся благовоний, под перестук бамбуковых колокольчиков, сжимая под подушкой счастливые подковы расцелованные пересохшими губами.
На крыше городского центра сливаясь с надвигающимися сумерками, одиноко сидел мальчик-птица, перебирая в руках сандаловые четки он беззвучно шевеля губами повторял заученные с младенчества фразы. В его светло-чайных глазах отражались вихрастые облака цепляющиеся за тонкие шпили башен…

В книжной лавке «Book-Travel» сегодня был особенный день, самый модный писатель признанный лучшим в уходящем году Мировой академией читателей согласился участвовать в презентации своей новой книги. В центре лавки установили журнальный столик, на котором и рядом даже с ним стопками стояли книги.
Ровно в 11:45 пришел он, уже не молодой человек, под метр восемьдесят ростом, с пепельно-чистыми волосами, растрепанные ветром они в сумбурном беспорядке лежали на его плечах, ясными голубыми глазами, которые уже тронула своей мутной рукой старость, аккуратной бородкой и тщательно выбритыми щеками. Одет он был просто но со вкусом, вязанный свитер, сверху легкая кожаная жилетка, небесно-синие джинсы и потертые мокасины.
Он вежливо поздоровался с владельцем лавки, господином Ванцукером, улыбаясь чуть склонил голову в поклоне молодым продавщицам за стойкой, которые зардели и смущенно отвели взгляды невинно улыбаясь и радуясь, что их тоже почли вниманием.
В 12:00 двери лавки открыли и собравшаяся у входа толпа повинуясь непонятным силам не рванула внутрь сметая все на своем пути, а начала медленно заходить внутрь, постепенно заполняя пространство перед столиком. Писатель встречал их всех легкими поклонами и непременной улыбкой, доброй, чистой и бесконечно теплочеловеческой. Иногда глаза радостно расширялись и он улыбался еще сильнее, от того, что выхватывал из толпы радостные лица своих близких знакомых. Вскоре все кто хотел и мог зашли, постепенно гул их перешептываний затих, господин Ванцукерман демонстративно прокашлялся и посмотрел на писателя который одобрительно кивнул и подмигнул ему, мол все в порядке.
- Дамы и господа, сегодня во истину хороший день и не только по тому что наконец-то небо сжалилось над нами, закончились дожди и теперь мы можем пить кофе на летних верандах подставляя свои бока под солнце.
По толпе пробежались ободрительные смешки.
- Сегодня мы с радостью представляем вам, я не побоюсь этого слова, великого писателя, патриота своей страны и просто гениального человека.
Толпа одобрительно зааплодировала.
- Его новый роман «Крылья» перенесет вас на новые горизонты понимания сущего, это во истину величайшее произведение, я думаю Мировая академия читателей не долго выбирала ибо это произведение не оставляет ни каких шансов остальным. Итак, я не буду больше задерживать Вас и утомлять многочисленными эпитетами, так как уже чувствую, что многие из вас рвутся купить книгу и быстрее бежать домой что бы погрузится в бесконечный мир фантазий, - в зале снова зааплодировали и засмеялись, - Передаю вам его в ваши руки, аккуратнее дамочки не разнесите его домой по кусочкам, думаю нас ждет еще не один такой роман.
Он захлопал в ладоши и отошел в сторону показывай рукой на Писателя. Люди радостно кричали, поток благодарностей и прочих хвалебных речей слился в одну монотонную реку. Писатель стоял и улыбаясь рассматривал эти перекошенные радостью лица. Улыбка его масочная успешно скрывала бесконечную грусть его души, которая хотела вырваться на волю, пустить слезу и снова поиграть на своей жалостливой скрипке свой любимый сонет.
Писатель поднял руку приглашая всех немного успокоится, вскоре все послушно затихли и смотрели на него с светящимися от радости глазами. Он начал говорить, и голос его спокойный, успокаивающий разнесся над всеми, накрыл легкой паутиной слов, люди стояли открыв рты, особо чувственные дамы вытирали уголками платков потекшую туш и капельки слез. А он продолжал говорить, о бесконечном небе, которое он так любит, о вечной воде, о странных странах и чудных растениях, о чувствах переполняющих его, о своих мыслях которые стало так легко извлекать из головы, о нескрываемой любви к неизвестному, о человеческих душах и тех у кого этой души нету, он говорил около часа, не прерываясь ни на секунду, просто говорил, завораживая всех флюидами своего шарма.
Наконец он закончил и потом еще целый час отвечал за вопросы, которые сыпались на него со всех сторон, с неизменной улыбкой, с нескончаемой радостью к ним в глазах, за которой словно за ширмой скрывалась его грустная боль.
Когда вопросы все закончились и он предложил всем покупать свою книгу, возле кассы тут же образовалась очередь, девушки продавщицы застучали кнопками касс и зазвенели мелочью, затем люди подходили к нему, он улыбаясь выслушивал их речи попутно оставляя благодарственные надписи и автографы на свеже купленных книгах.
К 16:00 магазин был пуст, были проданы почти все книги, господин Ванцукерман светясь от переполняющей его радости подошел к девушкам продавщицам и пощупав каждую за молодую упругую попу хохотнул радостно вкушая их легкое повизгивание, вручил им конверты с премией и затем подошел к писателю. С некоторой опаской положил перед ним на столик конверт он отошел на один шаг и предложил выпить. «Если это возможно, я бы выпил коньяку», - писатель продолжал сидеть на стуле смотря на улицу сквозь витрину, не обращая никакого внимания на Ванцукермана, на конверт и на хихикающих продавщиц.
Улыбка постепенно сошла с его лица и затаенная до этой поры грусть радостно вышла из-за ширмы, села ему на плечо и поцеловала в висок. Он вздохнул, достал из кармана жилетки сигареты и закурив выпустил облако дыма. Ванцукерман не любил курящих людей, а уж тем более в своей лавке, на в этот раз странным образом промолчал, тихо подойдя он поставил перед писателем бокал. Он взял его немного встряхнул, рассматривая на свет как переливается жидкость в лучах вечернего солнца, затем вздохнул аромат и легкая улыбка на мгновение озарила его лицо, разгладив легкую сеточку морщинок, он посмотрел на Ванцукермана:
- Doit reconnaitre, comme le juge veritable votre cognac est incomparable. Buvons pour notre victoire.
Он поднял руку с бокалом и чуть взмахнул в его сторону:
- Ваше здоровье, господин Ванцукерман.
Тот довольно улыбнувшись приподнял в ответ свой бокал:
- Ваше здоровье господин Писатель.
Попивая коньяк и куря очередную сигарету писатель продолжал рассматривать пейзаж за окном, чудесный вид на летний парк раскинувшийся через дорогу немного успокаивал его, в то же время шум листьев на ветру, создающий томную, тягучую песню деревьев заставлял его сердце сжиматься вызывая неприятное ощущение в груди. Наконец он оторвал свой взгляд от витрины и посмотрел в дальний угол лавки, там сжавшись в книжную полку стоял маленький мальчик, пристально, не моргая рассматривая писателя. Тот вздрогнул встретившись с ним взглядом и внутри все зашевелилось, обрывки некогда знакомых воспоминаний легкими напоминаниями закружились в его голове, знакомое ему до боли беспокойное чувство заполнило его заставляя руки трястись. Он встал на ватных ногах подошел к мальчику и сев перед ним на корточки посмотрел на него, провел рукой по его волосам, взъерошивая их словно озорной ветер, затем погладил по щеке, чувствуя как под кожей пульсирует сила.
- Ты за мной?, - голос его тихий, наполненный грустью вырвался из пересохшего горла, но слова его словно по волшебству донеслись только до ушей мальчика, больше ни кто не услышал их.
- Нет.
- Тогда что ты здесь делаешь?
- Я пришел с последней просьбой.
- Говори, я сделаю для тебя все.
- Все-все?
- Все-все.
- Тогда, отдайте мне мои крылья…

Такое приятное, изнеженное чувство когда рука бессильно разжимает пальцы и запотевшая бутылка Carlsberg'a выскальзывает и падая на изможденный июльским солнцем асфальт разлетается на осколки холодные, пенясь остатками пива, оставляя после себя лишь груду зеленых стеклышек, мокрое пятно, плешью выделяющееся на сером полотне.
Я сижу на пыльных ступеньках устремив свой взгляд в снова бесконечное небо, так много раз мною описанное, любимое, родное и теплое как дом. Абсолютно голубое, без изъяна облачного, неестественный цвет солнечных преломлений в атмосфере, отражающееся в моих глазах бездонным колодцем, наполняя меня своей неподвластной энергией счастья, спокойствия и умиротворения.
Лишь птица одинокая горделиво реет надо мной где-то в вышине обетованной, вроде как мне ли так приветливо дарит каждый взмах своих крыльев. Я смотрю за ней как завороженный, в вечном поклоне зависти от того, что мне ни когда не испытать тех чувств которые сейчас захватывают ее.
Небо с птицей одинокой, странная эмблема идеального счастья, я смотрю и улыбка нежно тронула губы мои, заставляя корчится в гримасе радости, хотя в душе все не так совсем, по другому, впрочем как всегда.
Птица сделав несколько кругов начала снижаться, теперь я уже мог разглядеть ее получше, огромные крылья ее равномерными взмахами направляли ее полет, она скользила кругами застывая и подчиняясь ветру, постепенно снижаясь все ниже и ниже. Я закрыл глаза и сидел так до того момента пока хлопот ее крыльев навязчиво нарастая буквально таки не повис надо мной, мне казалось я чувствовал как порывы ветра от взмахов ее крыльев взъерошивают мои волосы. Я чуть напрягся ожидая ее тревожного вскрика, но вместо это я услышал смех, легкий, веселый как первое весеннее солнце.
Я открыл глаза и улыбка тут же захватила мое лицо, приятные морщинки собрались в уголках глаз, подняв руку я взмахнул в приветствии. Это была совсем не птица, и от это становилось еще теплее где-то в тайных уголках моего сердца ли.
Я смотрел в его светло-чайные глаза и смех мой звучащий в унисон с его смехом подхватывался и уносился ветром в далекие страны, где возможно мы никогда не будет, где возможно люди никогда ранее не слышали такого смеха…….
Он хлопнул в ладоши, несколько перьев сорвались с его крыльев и упали мне в ладони, он засмеялся и перевернулся в воздухе легко и беззаботно. Он медленно опустился рядом со мной и положил свои руки мне на плечи, заглянул в мои глаза и легкая щекотливая волна пробежала по моему позвоночнику, заставляя вздрогнуть. Он взмахнул своими крыльями, легкая прохлада охладила меня, в тоже время успокаивая. Он поцеловал меня два раза, затем прижавшись ко мне плотнее, накрыл нас крыльями, приблизив свои губы к моему уху он зашептал своим волшебным голосом, легкими приятными колокольчиками звеня в моей голове:
«Осторожно, не разлей, аккуратней неси в ладошках своих мое вчерашнее счастье, отдай его нуждающимся, вечно просящим…»