Самоцветка. часть 1. эффект внезапности

Над моим рабочим столом висит удивительно красивая фотография, воспевающая достоинства женского тела. Даже мой пуританин-босс, увидев ее, только крякнул себе что-то под нос, но замечания не сделал. А мог бы.
На фотографии изображена полностью обнаженная девушка, если не считать, конечно, военного берета, сбитого на затылок. Девушка стоит в крайне любопытной позе, развернувшись к камере так, что виден чуть ли не каждый мускул ее нагого тела. По смуглой коже стекают капли не то воды, не то пота. Чувственный рот распахнут в каком-то крике, глаза чуть прищурены, руки вытянуты вперед, упругая грудь напряжена и острые соски смотрят вперед как два прицела. Мужики у меня на работе могут на эту фотку пялиться часами. Сказать им, что ли, какие слова вырываются из ее рта в этот момент… Наверное, не стоит. Все равно не поверят, что такая красотка может произнести на десяти языках фразу «Не подходите, суки, печень вырву!». Я ее щелкнула несколько лет назад, когда к нам на нудистском пляже прицепилась подвыпившая компания мужланов. Двух из них через полторы минуты утащили со множеством переломов. А у меня рука сама потянулась к фотоаппарату, чтобы запечатлеть эту тигрицу в гневе.
Из всех женщин, встречавшихся на моем пути, Жулька выделяется особо. И не только в силу своих внешних данных – о них чуть ниже. Просто редко когда встретишь бабу, обладающую столькими достоинствами сразу – от обалденной внешности до серьезного интеллекта. Прибавьте к этому знание навыков карате (а заодно и Кама-Сутры), и вы получите приблизительное представление об этой даме.
…Иногда я думаю о том, что если бы не столкнулась с ней в институте, моя жизнь сложилась бы иначе. Совсем иначе…

Иностранцев, учившихся в нашем многомудром высшем учебном заведении, мы ласково называли «самоцветами». Уж не знаю, по какой причине – не то горячий южный климат оказывал свое расслабляющее действие, не то просто из-за внешности девчонок вуза, – но сексуальные похождения иностранных граждан начинались сразу с первого курса. И кстати, зачастую являлись главной причиной расставания с институтом.
С первого по третий курс у нас проучились негр Амаль, афганец Фарад, сириец Дахан, индиец Раджив, китаец Син, а также человек восемь арабов, как мне казалось, на одно лицо, и с одинаковым именем Мохаммед. 
Амаль был двухметровым белозубым детиной, отличившемся уже в первые дни обучения, когда пытался отпустить комплимент преподавательнице основ российского права. Звали ее Мстислава Станиславовна. Это была сорокалетняя  секс-бомба с такими объемами, что при ее появлении у несчастного Сина глаза становились просто круглыми.
Комплимент Амаля заключался в том, что он попытался перевести негритянский фразеологизм, который обычно говорится даме прекрасной во всех отношениях. Дословно он звучит так: «Я готов ради вас драться с первым встречным». По-русски Амаль говорил неважно, и разницы между глаголами «драться», и, простите, «дрочить» не понимал. В его исполнении русский вариант иностранного изречения звучал приблизительно как «глядя на вас, готов онанировать на первого попавшегося».
Аудитория пришла в тихий восторг, Мстислава покрылась красными пятнами и на безукоризненном французском пожелала Амалю удачи на предстоящих экзаменах. Перед тем как вылететь из института, наш чернокожий ловелас успел, тем не менее, лишить невинности как минимум трех представительниц прекрасного пола, которые потом в курилке драматическим  шепотом рассказывали, какого размера у него ЭТО.
Васька Горничев, горячий сибирский парень, оскорбился за русское национальное достоинство, и однажды решил показать неопытным студенткам, что у наших ЭТО тоже не хуже. Момент для демонстрации он выбрал, скажем, не совсем удачным, и расстегнув джинсы прямо в курилке, всем корпусом развернулся… в сторону проходящего мимо проректора по учебной работе. На счастье Василия, в институте на эту должность вот уже четвертое десятилетие назначали только женщин. Дама отозвала Горничева в сторону и предложила ему не покидать безвременно учебное заведение взамен на необременительные услуги сексуального характера.
Так на наших глазах завязался бурный роман студента  и преподавательницы, закончившийся только через два года, когда про него узнал ревнивый проректорский супруг. Васька отделался легким испугом и фингалом под глазом, а любвеобильная дама поспешила расстаться с преподавательской деятельностью.
Одним словом, аморалка у нас на курсе процветала. Хуже всех приходилось Сину, который был воспитан в суровых китайских традициях, и не понимал, как можно устраивать такие оргии. Однажды наши девочки по пьяни решили показать скромному китайскому хлопцу, что мировоззрение его нуждается в корректировке, и заманили к себе в общежитскую конуру, откуда выпустили дня через полтора, ублажая его втроем всеми известными способами. Син выполз из общежития немного потрепанный, но довольный. Девочкам, судя по всему, тоже понравилась, и – внимание, господа, сейчас в середине рассказа прозвучит скромный хэппи энд – одна из них в итоге вышла за него замуж. Сейчас Син – один из владельцев районного вещевого рынка и на русском матерном разговаривает так, что грузчики только восхищенно цокают языками.
Фарад, Дахан и Раджив тоже успели попробовать российской сексуальной экзотики, но как-то довольно вяло. Все трое не доучились и до третьего курса.
Самыми стойкими оказались арабы Мохаммеды. Из пятерых жертвой разврата пал только один. Правда, он потом упорно предлагал своим соотечественникам втянутся в это сладкое дело разврата, но получил только суровую отповедь и вернулся на путь праведный. Чего не скажешь о его ближайших друзьях – не арабах.
Джули появилась на нашем горизонте в середине третьего курса. Как в том анекдоте, «приехал поручик Ржевский, вот тут-то все и началось».
Полное ее имя выговорить было тяжело. Джули-Мария-Хота-Ани и что-то там еще многосложное. Мы ее называли на русский лад либо Жулькой, либо Самоцветкой. Была она мулаткой. Самым потрясающим местом в ее фигуре являлась задняя часть. Кругленькая, аккуратненькая и вся из себя неимоверно аппетитная. Когда кто-то из парней впервые увидел Джули в брюках, то восхищенно выдохнул: «Вот это жопа!». Девушка, вероятно, не первый день слышала такое высказывание в свой адрес. Обернувшись в сторону говорившего, она окинула его оценивающим взглядом, а потом, прямо в холле здания чуть приспустила брючки – не полностью конечно, но так, чтобы была видна часть полоски, делящей попку пополам, – и кокетливо повиляла задиком.
По рядам стоявших в отдалении парней пронеслось настолько громкое глотание слюны, что слышно было, наверное, этаже на третьем.
Джули у нас не училась. По крайней мере, на экзамены не ходила. Зато исправно посещала занятия по психологии, юриспруденции и еще ряду специфических предметов. Преподавателям льстило, что иностранка проявляет такой интерес к их дисциплинам, и из аудитории ее не выгоняли. А мы настолько привыкли к ее появлениям, что считали своей однокурсницей.
В апреле пробил ее звездный час. Тем более, что весна выдалась ранняя, жаркая и девушки поспешили сменить тяжелые куртки на легкомысленные костюмчики. Джули была в первых рядах переодевшихся. Мужчинам стало непросто ходить по городским улицам в узких брюках, а на дорогах резко увеличилось количество аварий.
Спеша в родной институт, краем глаза я заприметила одно такое ДТП. Милиционер и два водилы  вместо обычного в таких случаях пререкания стояли и обалдело смотрели вт одну сторону. Проследив направление из взглядов, я увидела знакомую смуглую фигуру.
– Жулька!
Сама не знаю, зачем я ее окликнула. Секс-символ нашего института резко обернулась.
Дзынь!!! Бам!!!
Гаишнику на перекрестке добавилось работы. «Жигуленок» прочно впечатался в бок «Мерса».
Джули была в просвечивающем насквозь платье. Лифчик она не надевала принципиально, что давало возможность совершенно беспрепятственно рассматривать ее чуть ли не в обнаженном виде прямо на городских улицах.
– Хай! – Она радостно замахала рукой.
Подойдя к ней, я довольно неприветливо заметила, что в таком виде по нашему далеко не спокойному городу ходить не рекомендуется. Джули лукаво улыбнулась и легким жестом дотронулась до моих губ.
– Я иметь большой опыт сопротивляться вашим... кобелям.
Я заржала. В ее устах русское словечко звучало оригинально. Впоследствии, однако, выяснилось, что с нашей красоткой было не все так просто.
Где-то месяц спустя после этой встречи на одной пьянке она приняла на грудь чуть больше, чем обычно, и уединилась вместе со мной в полутемной комнате. С какой стати ее прорвало – не знаю... Но рассказ Самоцветки я могу до сих пор воспроизвести наизусть слово в слово.

Джули выросла в суровых условиях. Родилась она в Западной Африке от какого-то развратного европейца и страстной аборигенки. Мама ее, судя по всему тоже была не чистой негритянкой, а метиской, потому как кожа Джули была даже не коричневого оттенка а какого-то кофейно-молочного.
Ее биография представляла собой весьма причудливую комбинацию жизненных взбрыков. Пошвыряло ее по всему земному шарику. Она успела принять участие в латиноамериканской революции, была знакома с весьма специфическими силовыми структурами, а начала свою «трудовую биографию» вообще в Румынии, куда она сдернула, оставшись без родителей в нежном одиннадцатилетнем возрасте.
Как я поняла, на Жульку имели виды местные мачо, которых она ненавидела лютой ненавистью, и при первой возможности связалась с мускулистым белокожим туристом, ошалевшему от внезапно свалившегося на него счастья в виде юной девственницы, которая готова была устроить ему полную Кама-Сутру, но только после отчаливания в дальние страны поближе к европейской цивилизации. Турист оказался румыном, инструктором по джиу-джитсу, работавшим на базе подготовки спецназовцев. Уж каким образом Джули уломала его устроить экскурсию по этому хорошо охраняемому объекту, я не знаю, но по ее словам, она умудрилась оставаться девственницей до четырнадцати лет.
Попав на базу, она прикинулась неопытным дитем с широко распахнутыми глазами и очаровала весь суровый мужской коллектив в течение трех-четырех часов. Потом последовала душещипательная история о нелегкой африканской сиротской судьбе, и комендант базы изъявил желание сделать ее «дочерью полка».
Военные базы в Румынии наверняка имеют свою хорошо налаженную сеть внутренней охраны, которая вне всякого сомнения проверила Жулькину биографию и дала добро на проживание. За девичью честь готовы были биться насмерть человек пятнадцать здоровенных инструкторов, не считая обучавшихся новобранцев. Привезший Джули румын, рассчитывавший на бурные ночи, остался с носом... Точнее, без носа, который ему сломали сразу же после того, как Самоцветка пустила слух, будто ее хотели принудить к сожительству.
Джули баловали как могли, но она проявила себя человеком целеустремленным, и начала упорно штурмовать сложные науки, в том числе и высшую математику. В тринадцать лет ей разрешили приступить к облегченному курсу молодого бойца, включавшего в себя ряд незамысловатых приемов самообороны, каждым из которых можно было убить человека, или в крайнем случае покалечить.
Жулька оказалась девчонкой усидчивой, и готова была тратить на обучение хоть все двадцать четыре часа в сутки. Утро у нее начиналось с тренировок, потом она занималась с поваром математикой и физикой, инструктор по взрывчатым веществам оказался в бывшем преподавателем химии, а уж языкам научится в той разношерстной толпе, которая прошла через тренировочный лагерь, оказалось вообще плевым делом.
В четырнадцать лет ее судьба резко изменилась. Кому-то из высшего руководства пришло в голову, что пора бы вывести ребенка в свет. Цели, кстати, преследовались при этом своеобразные – Жулька успела доказать всему коллективу, что обладает цепкой памятью и умеет держать язык за зубами, поэтому приехавший на базу полковник с типично русской фамилией Мартофф (естественно псевдоним, сказали бы ей его настоящее имя!) недолго колебался, когда ему предложили кандидатуру Джули на роль «засланного казачка».
Задача была простая – ошиваться весь вечер поблизости от одного сержанта и внимательно следить, с кем и как он общается.
На званый вечер Жульку привезли в шикарном лимузине. До того ей устроили экскурсию по магазину готового платья. Как любая женщина, она была готова скупить чуть ли не все, что там продавалось. Но приставленная к ней матрона сурово отрезала что-то насчет практичности одежды и выбрала строгий деловой костюм. Единственным его достоинством, на Жулькин взгляд, было только множество потайных кармашков, куда при желании можно спрятать что угодно: от любовной записки до миниатюрного женского пистолета.
Вечер оказался мероприятием на редкость скучным. Сержант, за которым она должна была следить, пять часов кряду просидел на одном месте, сосредоточенно уничтожая запасы спиртного и в итоге уснул лицом в салат. Бесчувственное тело погрузили в такси и увезли в гостиницу.
Джули собралась было тоже незаметно потеряться, когда нос к носу с ней столкнулся субъект в шикарном смокинге. Он явно не принадлежал к военной братии, но с иронией называл себя «Генералом». Если бы Жулька не так устала, она бы обратила внимание на то, что появился он как-то совершенно неожиданно, и никто из присутствующих не показал, что знаком с ним. Впрочем, после таких банкетов некоторые даже дороги домой вспомнить не могут – не то что какое-то лицо.
Генерал показался ей душкой. Он явно положил на нее глаз. Жулька знала, что через месяц-другой ее все равно собирались отправить с базы на обучение в колледж, и поскольку такая перспектива ее не прельщала, она решила пуститься на авантюру, подумав, что своего нового знакомого уж как-нибудь она обхитрит.
Базу она покинула на следующий день после того, как инструктор по карате торжественно надел на нее черный пояс.
Честно говоря, я подозреваю, что Джули здесь мне чего-то не договаривает. Слишком уж  легко ее и приняли, и отпустили с этого охраняемого объекта. Впрочем, чужие тайны есть чужие тайны...
Генерал оказался не так прост, как могло показаться с первого взгляда. В ресторане, куда они зашли после того, как самолет приземлился во Франции, он подсыпал девушке какой-то дряни в шампанское, она отключилась через полчаса у себя в номере и пришла в себя только через сутки. Все тело болело неимоверно. Во рту как будто переночевало стадо диких мустангов. К горлу подкатывала тошнота. Ринувшись в туалет, Джули вырвала коричневой жижей.
Генерала в комнате не было. Воспользовавшись навыками, приобретенными на базе, она открыла его «дипломат» шпилькой для волос и обнаружила там компактную видеокамеру. Нехорошее предчувствие снова сжало желудок болезненным спазмом.
Генерал оказался редким извращенцем. Камера подробно зафиксировала все подробности произошедшей оргии. Кто снимал это кино, Джули было неизвестно, но судя по хриплому дыханию за кадром, это был мужчина, и она догадывалась, что оператор тоже с ней поразвлекся.
На пленке Джули себя сначала даже не узнала. Эта полуголая девица с блуждающим взором была на нее абсолютно не похожа. Она не знала, чем ее накачали, но вела себя она совершенно вульгарно, подхихикивая всем сальностям.
– Давай, детка, покажи мне свою киску, – плотоядно улыбался Генерал. – Скажи, ведь тебе нравится этот маленький стриптиз?
– Да, нравится, – немножко заторможенным голосом отвечает Джули на экране.
– Скажи, крошка, что ты сейчас сделаешь? – Не унимается он.
– Я тебе отдамся как последняя шлюха, – по лицу Джули расплывается идиотская улыбка. – Я дам тебе...
– Смелее, детка, не выбирай выражения. Тебе ведь известно от твоих солдафонов, как это называется?
– Ты меня трахнешь, отымеешь, сделаешь своей сукой.
– Еще, красотка, еще, раздевайся!
Джули начинает стягивать с себя чулки.
– Я буду отдаваться тебе как могу...
Элегантно помахав босой ножкой в воздухе, Самоцветка недвусмысленно облизывает губы.
Дальнейшие кадры Жулька смотрела со смесью ужаса и отвращения.
 «О Боже, я выполняла все желания этого козла», – Самоцветка бессильно поникла в кресле, сжимая в руке пульт дистанционного управления телевизором.
«Что они еще сделали со мной?»  - покачиваясь, она поднялась с пола, доковыляла до ванной и сунула голову под струю холодной воды. Перед глазами вертелся рой белых мух. Видимо, Генерал накануне не рассчитал с дозой наркотика, и просидев перед экраном, Самоцветка начала приходить в себя, хотя и ощущала слабость во всем теле.
Джули не сомневалась в том, что он скоро заявится со своим дружком-кинооператором. Она оглянулась по сторонам, пытаясь найти хоть что-нибудь тяжелое. Увы – все в номере, в том числе и мебель, было сделано из хрупких материалов, и даже стулом  можно было только поцарапать, но никак не оглушить.
«Мне придется рассчитывать только на свои руки», – она вытянула перед собой ладони и придирчиво осмотрела их. Ногти не сломаны. Это хорошо. Они  главное оружие женщины. Если с размаху попасть в глаза противнику, он ослепнет минут на пять, если не навсегда.
Джули сосредоточилась, вспоминая тренировки в лагере. «Тело расслаблено. Вес перенесен на правую ногу. Правая рука чуть сжата в локте. Взгляд – прямо в глаза противнику. Нет, чего-то не хватает».
Закусив губу, чтоб не заорать от боли, Джули резко провела ногтями по своей груди. Потом еще раз, еще – до тех пор, пока не выступила кровь.
«Мужчины боятся женских ран», – это из курса психологии в том же лагере. – «Их первая реакция – растерянность. Ты выигрываешь две-три секунды. За это время ты должна…».
Звук открываемого замка прервал ее мысли. Хорошо, что они так быстро появились. Кровь еще не успела высохнуть. Джули придала своему лицу расслабленно-идиотское выражение.
– Эй, какого… О, проклятье! Цапля, живо сюда! С этой шлюхой что-то не так!
«Цаплей» Генерал назвал оператора. В комнату вошел хрупкий очкастый юноша. В его руках была упаковка чистых видеокассет. Видно, он готовился к новому киносеансу.
«С этим проблем не будет», – Джули профессиональным взглядом окинула телосложение незадачливого Цапли. – «А вот Генерал покрепче».
И она внезапно с разворота врезала очкарика по челюсти ногой. Юноша всхлипнул и отлетел к стенке, гулко стукнувшись об нее головой. Начинать надо было бы, конечно, не с него, теперь эффект внезапности был потерян. Но парень был ближе всего.
Растерявшийся Генерал даже не успел принять боевую стойку. Резкий удар рукой в переносицу, ногой в пах, потом еще один – по голове, в кадык, опять в пах…
«Восемь секунд», – отметила про себя Джули, увидев, как глаза мужчины стекленеют. – «В лагере парням на это давали всего четыре. Ну, так я ж не морпех».
Пять минут спустя она уже спускалась вниз по лестнице в джинсах и рубашке очкарика и с сумкой, куда были сложены видеокассеты и деньги. Своего паспорта она не нашла: видно, Генерал хорошо его спрятал, если вообще не выбросил. В номере остались лежать два остывающих трупа.
«Мне надо срочно найти кого-нибудь из инструкторов румынского лагеря», – думала она. – «На мне висит двойное убийство, и персоналу гостиницы не составит большого труда сложить два и два и связать мой побег с этими жмуриками. Ребята наверняка чем-нибудь помогут. Но только как их найти…» 
Выйдя на трассу, она приняла решение двинуть по старушке Европе автостопом. Как она будет это делать без паспорта, денег и с уголовщиной на шее, ей представлялось слабо. Но судьба ей благоволила.
– Эй, красотка, давай подвезу! – Из кабины здоровенного грузовика ей улыбался  молодой француз.
Времени на раздумья не оставалось, да и она привыкла принимать решения сразу, а уж потом разбираться с наваливающимися проблемами.
«Хуже, чем с Генералом, уже не будет», – мрачно подумала она, легко запрыгивая в высокую кабину.
– Да ты ловкая, – довольно ухмыльнулся водитель. – Гимнастка, что ли?
– Нее… – Протянула она. – Диверсант-подрывник.
Парень заржал.
– Хотел бы я с тобой совершить какую-нибудь диверсию. Кстати, меня зовут Поль.
– Джули.
– Будем знакомы, Джули. Куда едешь?
– Куда бы ни ехала, нам с тобой пока по пути.
Озадаченный таким ответом, Поль замолчал. Но не надолго. Был он человеком веселым, оптимистичным и словоохотливым. Жульку это устраивало. Ей трепаться не хотелось: больше всего ей было нужно обдумать сложившуюся ситуацию. Часа через полтора она пробормотала:
– Извини, все очень интересно, но меня в сон клонит. Разбудишь в случае чего. – И отключилась.
Проснулась Джули от резкого голоса:
– Эй, ты, вылезай, чего расселась!
Прямо под кабиной стоял невысокий толстый полицейский. В некотором отдалении от него она заметила еще двух субъектов в форме. Поля видно не было.
«Весело начинается новая жизнь», – уже выходя из машины, она представляла, чем закончится эта встреча.
Полицейский повел ее к своему автомобилю. Его напарники молча пожирали ее глазами.
– Вот это штучка! – Произнес один из них по-английски. – Ради такой можно и в контрабандисты пойти.
– Ты бы поменьше на нее пялился, – заметил второй. – Следи за этим типом.
Скосив глаза, Джули увидела ботинки лежащего на земле Поля. Ситуация начинала проясняться. Кажется, парень занимался контрабандой, и нарвался на патруль. Мозг девушки лихорадочно заработал:
«Сейчас они не найдут у меня документов и отвезут в участок для дальнейшего разбирательства. Потом передадут в центр мои приметы, там вспомнят, что некая мулатка подозревается в убийстве двух посетителей гостиницы, и жизнь резко осложнится. Думай, девочка, думай. Решение надо принимать сейчас».
Полицейские продолжали свой диалог на английском.
– Может нам ее того… уговорить? – Предложил один. Джули недовольно поежилась под его липким похотливым взглядом.
– Валяй, – отозвался другой. – Если об этом узнает Старик, он из тебя сделает чучело для тренировок по стрельбе.
– Старик тоже мужчина, хоть и полковник, – ухмыльнулся первый.
Джули не выдержала и на языке Фроста и Шекспира как бы про себя заметила:
– Говорят, старшие офицеры за такую провинность могут и задницу порвать.
Полицейские поперхнулись и ошарашено на нее уставились.
«У тебя есть пять секунд», – сказала себе Джули, будто случайно споткнувшись. Шедший позади нее фараон нагнулся, чтобы помочь ей подняться – и тихо осел от резкого удара в солнечное сплетение. Его пистолет уже был у Самоцветки в руках.
– Придурки, живо оружие на землю или я ему башку разнесу!  – В лагере она видела, как обучают брать заложников. Кто б мог подумать, что эти уроки ей пригодятся.
Увидев своего напарника с пистолетом у виска, полицейские побледнели.
– Мадемуазель, спокойнее, – начал было один.
Джули многозначительно взвела курок.
– Я считаю до трех. При слове «три» одним уродом на земле станет меньше.
Полицейские беспрекословно положили пистолеты на асфальт.
– Лицом вниз! Руки в стороны! Поль, ты живой?
– Вроде как, – ответил тот, выходя из-за грузовика.
– Тогда действуй, – коротко бросила она ему.
Поль наклонился и забрал у полицейских наручники.
– Извините, парни: на войне как на войне.

Грузовик несся по трассе.
– Куда мы едем, Поль?
– К Корсиканским братьям.
– Ты работаешь на них?
– Я работаю на себя.
– Послушай, тебе не кажется, что нам пора немного объяснится? Мне бы не хотелось закончить свою жизнь ни в тюрьме, ни в ближайшей канаве. О Корсиканских братьях я знаю мало, но мне как-то не улыбается встреча с ними в свете последних событий.
Поль угрюмо молчал, полностью сосредоточившись на дороге.
– Я не слышу ответа.
– Мы поговорим позже. Сейчас я хочу уехать подальше от того места, где мы оставили эту связанную троицу. Рано или поздно они дадут о себе знать. Мне нужно спрятать грузовик в надежном месте. Дальше будем действовать по обстоятельствам. 
Джули замолкла и тоже уставилась на дорогу. Поль уже давно свернул с трассы и теперь петлял по городу какими-то ему известными закоулками. 
– Где мы? – спросила Джули.
– А тебе обязательно надо это знать?
– Ох, Поль, нелегко с тобой будет, как мне кажется…
– Да и ты не сахар… диверсант-подрывник. Какие еще достижения числятся в твоем послужном списке?
«Пан или пропал», – вздохнула про себя Джули, а вслух сказала:
– Я думаю, что в местных газетах завтра про меня напишут много чего интересного. Прочтешь сам. Но сразу предупреждаю: связываться со мной опасно.
– Со мной тоже. Мы друг друга стоим. – Он подмигнул и лихо ввел машину в какой-то ангар.
– Ого, Поль, да ты не один! Невеста? – К машине подошел усатый мужик в спецовке.
– Да, – коротко кивнул он, незаметно ткнув Джули в бок. – Она хорошо помогла мне на дороге. Кстати, в районе двадцать пятого квадрата лежат трое связанных фараонов. Предупреди наших… Я думаю, номер машины полицейские хорошо запомнили. Особенно с такой-то попутчицей.
– Не дрейфь, парень! Не в первый раз попадаем в такую передрягу. Выкрутимся. Двигай к боссу, он тебя ждет. А ты, крошка, иди вон в то бунгало, – он махнул рукой в сторону двери ангара. – Ключ под порогом. Будь как дома, не стесняйся.

Войдя в домик, Джули почувствовала, как на нее наваливается усталость. Слишком много приключений выпало сразу. Еще не известно, как поведут себя Корсиканские братья, когда прочтут свежие выпуски газет. А впрочем… телевизионщики наверняка уже пронюхали про убийство в гостинице.
Девушка стянула с себя рубашку и джинсы и пошла под душ. Холодная вода заструилась по ее телу. Простояв под упругой струей три минуты, она растерлась большим банным полотенцем и завернулась в него. Надевать грязную одежду ей не хотелось.
Внезапно дверь бунгало открылась и вошел Поль. Позади него стоял еще один тип с автоматом в руках.
– К боссу. Быстро. – Поль потянул ее за руку.
– Ты что, с ума сошел – в таком виде?
– Ничего, не замерзнешь. Шарль не любит ждать.
Они прошли мимо знакомого ангара и свернули по дорожке в сторону аккуратного зеленого одноэтажного домика. На пороге стоял крепкий загорелый мужчина лет сорока.
– Да, дружище, невесту ты себе нашел – прямо не знаю, завидовать тебе или сочувствовать. Босс, они здесь!
В светлой комнате за дубовым столом восседал седовласый красавец.
«Такие лица только на монетах чеканить», – подумала Джули, глядя в его ястребиные глаза.
Седовласый не отрываясь смотрел на нее. Джули никогда не думала, что сможет испугаться только из-за такого направленного, словно дуло пистолета, тяжелого взгляда. Но уже полминуты спустя ее начала бить мелкая дрожь.
– Так. – Мужчина обронил слово, как камень в воду. Сказал и замолк.
В комнате находилось по крайне  мере еще десять человек, но все они не осмеливались нарушить тишину. Чувствовалось, что дисциплину он здесь наводит железной рукой. Прошла еще одна томительная минута.
– Разденьте ее.
Джули вздохнула, сжала и разжала кулаки, разминая пальцы. Если эта компания намеревается заполучить ее просто так, то они глубоко ошибаются.
Сзади послышались осторожные шаги. Она резко развернулась – и вовремя перехватила руку чернявого паренька. Резкий рывок на себя, подсечка, удар… Мужское тело рухнуло на пол, но вместе с ним слетело и полотенце, в которое была завернута девушка.
«Да уж», - иронично подумала она. – «Не самый лучший костюм для занятий дзюдо». 
Инстинктивно она попыталась прикрыть руками свою наготу.
– Меня зовут Шарль. – Неожиданно представился седовласый. – Еще здесь меня называют боссом. Но я не главный. – Он усмехнулся. – Я только руковожу этой группой. Всего нас здесь сорок человек. Все мужчины.
Опять в комнате повисла пауза. Он давал ей возможность осознать ситуацию.
– Думаю, тебе не надо объяснять, что мы с тобой сделаем, если ты решишь нам врать. Дерешься ты хорошо, но против «Узи» приемов не существует. – Правую руку, в которой он сжимал автомат, Шарль положил на стол. – А теперь нам хотелось бы послушать, что ты за птица такая.
– Мне так и стоять перед вами в чем мать родила? – Злобно огрызнулась Джули.
– Парни, кто-нибудь против? – Вопросительно поднял бровь седовласый. – Вот видишь, крошка, большинством голосов решили оставить тебя пока голой. Чтоб не расслаблялась.
Джули поняла, что выхода у нее нет. «Пан или пропал» - снова повторила она для себя пословицу, и стараясь не думать о том, как сейчас выглядит, не торопясь рассказала Корсиканским братьям свою нехитрую биографию.
Шаль все это время не сводил с нее взгляда. Когда Джули замолчала, он посмотрел в потолок, побарабанил пальцами по столу и сказал куда-то в сторону:
– Дайте ей прикрыться.
Полотенце возникло будто из воздуха. Джули завернулась в него и с пылающими щеками подняла голову.
– Что-нибудь еще, или я все-таки пройду к себе переоденусь?
Шарль кивнул:
– Вечерняя газета вышла с любопытным заголовком. Я думаю, тебе стоит с ним ознакомится.
На первой полосе крупными буквами было набрано: «Кровавая драма в отеле!». Статья, в которой журналист дал волю своему воображению,  описывала подробности убийства, смакуя подробности. «Мы ищем симпатичную мулатку, зарегистрировавшуюся под именем Люси Мортьен», – такими словами представителя полиции заканчивался материал.
Шарль продолжал сверлить Джули взглядом.

– Однако… – Он поманил к себе Поля. – Вот что, мальчик. Ты нам ее привел, ты и уведешь. Тихо и без паники. Завтра рано утром вас здесь уже не будет. Получите одежду, сухой паек на два дня, оружие. Двигайте к Жану. Он сделает ей паспорт.
Шарль замолк и тяжело закрыл глаза внезапно Джули поняла, что на самом деле это пожилой человек, уставший от своей бандитской жизни. По всей вероятности, пенсия у «Корсиканских братьев» не была предусмотрена, и уходить отсюда можно только в одно место – в могилу.
Ночью ей не спалось. Жулька уговаривала себя, что надо забыться хотя бы на два-три часа, день завтра предстоял не из легких. Но сон не шел. Проворочавшись полчаса, она решила пойти прогуляться. «Нервы мои шалят», - грустно улыбнулась она. – «нехорошо это для такой молодой девушки».
Из бунгало ей выйти не удалось. На пороге серой тенью маячил Поль.
– Извини, ты сидишь здесь. Во избежание недоразумений.
Его широкоплечая фигура почти полностью закрывала выход.
– Что, красавчик, будешь меня удерживать? Надеешься еще раз посмотреть, как с меня полотенце падает? Или твоему боссу девку на ночь захотелось?
Ее голос предательски дрогнул. Джули разрывали на части противоречивые чувства: с одной стороны, она понимала, что к «Корсиканским братьям» попала из-за Поля, и если бы не навыки, приобретенные в лагере, еще не известно, как могла сложится ситуация после того, как она изобразила невольный стриптиз перед Шарлем со товарищи.  С другой – Поль ей очень нравился. Он действительно был красавчиком, этот контрабандист, которого она вытащила из лап таможенников. Высокий, темноволосый, кудрявый, он чем-то напоминал микеланджеловского Давида. В свое время, найдя в лагере фотографию этой скульптуры, Джули сильно возбудилась от вида мужской обнаженной фигуры. И сейчас она боялась признаться себе в том, что Поль вызывает в ней далеко не платоническое чувство.
Улыбаясь, он нежно смотрел на нее.
– Ты очень красивая… Ты удивительная. Я должен сначала что-то рассказать тебе. Понимаешь, у Шарля была дочь. Он не просто любил ее, он на нее молился. Девчонка не знала отказа ни в чем, и когда заявила папе, что едет в Англию, оплатил ей  обучение, да и вообще сделал так, чтобы она ни в чем себе не отказывала. Но она пошла в мать, которая бросила ее в двухмесячном возрасте. Такая же авантюристка и безрассудная особа. В колледже она связалась с какой-то шайкой, потом попробовала наркотики, денег стало не хватать, и она пошла по рукам. Готова была переспать за один укол. Шарль всего этого не знал, она неожиданно потерялась, и когда он приехал в колледж, чтобы навестить блудную дочь, выяснилось, что она не учится там месяца три. Он, конечно, поднял весь город на уши и нашел ее в каком-то притоне в абсолютной отключке с очередным клиентом. Бедняга, он даже, наверное, не понял, что произошло: Шарль свернул ему шею голыми руками.
Поль вздохнул и надолго замолчал.
– А потом? – Не выдержала Джули.
– У нее обнаружили СПИД. – Нехотя ответил он. – Ее отправили в клинику, заплатив баснословные деньги за лечение, но через полгода она выкинулась из окна. Шарля после этого как подменили. Он был веселый и общительный мужик, хоть и босс. А теперь… Сама видела. В каждом незнакомом человеке видит провокатора. Работает жестко, и, поверь мне, здесь никто не глуп настолько, чтобы ему перечить. А теперь, будь умницей, иди и поспи.
– А ты будешь до самого утра меня сторожить здесь?
– Я привык не спать подолгу, – пожал плечами он.
Джули вернулась к себе в бунгало, легла на кровать и закрыла глаза. Но заснуть не получалось. Перед ее взором маячил Поль – суровый страж у порога, но такой красивый и желанный.
Через полчаса она снова выглянула на улицу.
– Поль! Иди сюда!
Он вырос как из-под земли.
– Что-нибудь случилось?
– Случилось. Ты. – Она провела ладонью по его волосам. – Какая тебе разница, где меня сторожить, за дверьми или в моей постели? Иди ко мне. Я хочу тебя.
Поль ласково отвел ее руку в сторону.
– Прости, малышка, но на моей памяти столько мужиков погибло из-за того, что не вовремя загляделись на женские ноги… Не хотелось бы, чтоб меня нашли завтра в твоей постели с ножом в спине.
Джули вздрогнула.
– Ты… ты не веришь мне?
Он промолчал. Жулька резко развернулась и отправилась обратно. «Проклятые самцы!», – выругалась она про себя, рухнула на подушку и неожиданно для себя разревелась. Проплакав минут десять, она все-таки отключилась и спала без сновидений.
Часа через два ее разбудило легкое касание к плечу. В изголовье кровати стоял Поль. Бессонная ночь оставила у него под глазами синие круги.
– Едем, – кротко бросил он.
Джули сладко потянулась и легко спрыгнула на землю. В лагере она научилась просыпаться так же быстро, как и засыпать.
– Доброе утро, морально устойчивый мужчина, – усмехнулась она. – Ты еще не передумал насчет меня?
Поль только плотно сжал губы и молчал всю дорогу, не отвечая на Жулькины шпильки в его адрес. Редкой выдержки мужик оказался. Первое слово он произнес, когда они уже въехали в какой-то город.
– Постарайся не ерничать, когда Жан будет с тобой работать. Это второй человек после Шарля и болтунов не любит. 
– Второй человек после Шарля живет в такой дыре? – Удивленно спросила она.
Поль промолчал. Когда они вошли в дом, она сначала обратила внимание на множество портретов, развешанных по всему дому. Лица, лица, лица… В большинстве своем – мужские.
– Жан по официальной версии владелец фотостудии, – тихо прошептал Поль, перехватив ее взгляд.
Скрипнули ступеньки. Джули подняла глаза. Навстречу к ним спускался мужчина крепкого телосложения с длинными волосами, собранными сзади в роскошный хвост. Одет он тоже был… ну, как вольный художник. Глядя на таких, Жулька почему-то вспоминала румынских бомжей. Они тоже любили все цветастое и совершенно неподходящее одно к другому. Кто б мог подумать, что этот попугай – второй человек после Шарля…
И только одно выдавало профессионализм Жана. Взгляд. Тяжелый, пронизывающий, жесткий. Не смотрят так фотографы на приходящих к ним девиц. Ему бы натянуть на лицо сальную улыбочку и маслянистые глазки… Но не получится. Выучка не та. И ноги он ставит при ходьбе как-то уж очень по-кошачьи. Такая походка вырабатывается у опытных бойцов, готовых в любой момент наброситься на противника.
Жан сухо кивнул им:
– Проходите. Поль, ты можешь подождать в кабинете. А ты, красавица, - это слово он произнес как выплюнул, – пойдешь со мной в студию. Загримировать тебя надо, а то с таким лицом хорошо на панели стоять, а не работать.
Поль незаметно пихнул ее ногой. Жулька кивнула. Она даже представить не могла, что подразумевает Жан под словом «загримировать». Когда он открыл перед ней свою «косметичку» размером с хороший чемодан, у девушки зарябило в глазах от обилия красок, туши и еще каких-то непонятных средств.
Жан усадил ее в глубокое кресло и терпеливо приступил к своей работе…
Фотографировал он ее четырежды. И на всех четырех карточках получились совершенно разные лица.
«Профессионал», – с уважением подумала Джули, держа вечером в руках три паспорта на имена Сунгиты Джаман, гражданки Нигерии, американки Саманты Флейм и бельгийки Жаннет Морье.
Еще один паспорт – французский – лежал в кармане Поля вместе с его новым документом. В тихий гостиничный двухэтажный домик они въехали как мсье и мадам Летьен. Кроме них и хозяев во всем здании была только пожилая пара и в дупель пьяный белобрысый немец, который сидел в холле, периодически поднимая голову и бормоча: «Das ist aber eine Hure! Warum geht sie nicht?». Видно, несостоявшееся рандеву с местной красоткой испортило ему жизнь настолько, что он надрался до поросячьего состояния.
Когда они зашли в номер, Жулька злорадно усмехнулась. Посмотрев в их паспорт, портье предложил им «совершенно шикарную комнату за смешную цену». Из действительно шикарных вещей в номере была только огромная двуспальная кровать.
– Тебе не повезло, дорогой, – лукаво проворковала она, чуть прижимаясь к своему спутнику. – Спать нам придется вместе. Или ты опять предпочтешь ночные бдения? Ах да, ведь меня надо сторожить…
Поль повернулся к ней спиной и легко забросил их чемодан на шкаф. Потом подошел к телефону и заказал в номер ужин: суп, мясо с гарниром и один кофе. Последнее позабавило Жульку.
«Он, кажется, действительно спать не собирается», – усмехнулась девушка. Когда Поль исчез за дверьми ванной, она тоже подошла к телефону.
– Madame? – Портье на том конце провода, казалось, был готов ради нее достать что угодно – хоть звезду с неба.
– La bouteille du champagne, s'il vous plaоt, – она постаралась, чтобы в ее голосе прозвучали воркующие нотки.
– Comme direz, – портье наверняка сально усмехнулся, представив, что эта парочка будет делать после того, как выпьет свое шампанское…
Когда Поль вышел из ванной, она достала бутылку из ведерка со льдом и протянула ему.
– Поухаживайте за дамой, мсье Летьен! И себе не забудьте.
Он нервно провел ладонью по мокрым волосам.
– Послушай, милая. Все это, конечно, замечательно, но… У тебя серьезные неприятности, а ты  ведешь себя как малое дите. Ты в опасности, да и я вместе с тобой.
– А я и есть малое дите, – грустно улыбнулась она. – Мне пятнадцать-то исполнится только в этом году. Твое счастье, что я выгляжу постарше, иначе мотать бы тебе срок за совращение несовершеннолетних, муженек ты мой ненаглядный. Поль, мне страшно. Мне действительно страшно: в конце концов, я только недавно покинула… своих покровителей. И за это время меня уже изнасиловали, я попала к контрабандистам, а теперь еще и еду неизвестно куда под чужим именем. Я боюсь, Поль! Прости, я иногда действительно поступаю как последняя дуреха. Но мне, в конце концов, нужен нормальный мужик, который может меня защитить! Мне надоело быть сильной. Надоело!
Слезы брызнули из ее глаз
«Веду себя, как последняя истеричка», – подумала она, уткнувшись в плечо Поля. Он гладил ее волосы.
– Джули, успокойся… Ну, успокойся же.
Она подняла заплаканное лицо, обхватила его шею и начала страстно целовать в губы.
– Поль, я хочу тебя. Хочу! Хочу!
… Через мгновение он не выдержал. Сильные пальцы уверенно пробежались по пуговицам рубашки, одолженной кем-то из Корсиканских братьев, нежно сжали упругую грудь…
– Поль, мальчик мой, я уже не могу! Давай же, давай, я вся мокрая…
Он не торопился. Исследуя губами каждый миллиметр ее нагого тела, он интуитивно угадывал самые потаенные места, доставляя удовольствие каждым движением, каждым поцелуем, каждым взглядом.
Откинув голову назад, она  первый раз в жизни позволяла мужчине все, что он хотел, испытывая ни с чем несравнимое блаженство.
Она тихо стонала, когда он покрывал нежными долгими  поцелуями ее шею, грудь, плечи.
Она сдерживала крик, когда его ласки стали жестче, сильнее, увереннее, когда мускулистые руки сжимали тело в объятьях, переворачивая, сминая, разрушая все чувства, кроме одного: безбрежного, бесконечного  наслаждения.
… И она уже не отдавала отчета в том, как громко кричит, когда его язык начал опускаться ниже и ниже, доводя ее до исступления, до края пропасти, до бездны, в которой клубились облака цвета его глаз.
– Поль, еще, еще, еще! О небо, это… это… Я не могу уже, Поль, любимый!
… Мир вспыхнул мириадами звезд, унося ее прочь куда-то ввысь, откуда она могла видеть свое распростертое нагое тело, ее раздвинутые ноги и сильного красивого мужчину, занимавшегося с ней любовью.
Потом он вошел в нее. Сначала ее влагалище, еще не привыкшее к мужскому органу, отозвалось слабой болью. Джули невольно поморщилась.
– Мне прекратить? – Тихо спросил Поль.
– Неужели ты на это способен? – Вопросом на вопрос ответила Джули, обхватывая его стройными ногами. – Ни за что не поверю. Ведь тебе нравится брать меня. Нравится, да?
В его взгляде читалась безумная, еле сдерживаемая страсть.
– Малышка, ты просто чудо. Ты удивительная девочка…
– Поль, я хочу, чтобы удовольствие получил ты. Ты, понимаешь, только ты…
Он запечатывает ей рот горячим страстным поцелуем. Она закрывает глаза и снова проваливается в водоворот наслаждения. Кровать жалобно скрипит под их ритмичными движениями. Джули отдается своему новому любовнику так, как будто это происходит в последний раз в жизни. Впрочем, кто знает: может, действительно завтра все прекратится и симпатичная мулатка Жулька будет валяться где-то в канаве.
Нет, она не хочет сейчас об этом думать. «Умереть успеешь», - вспомнилась ей фраза тренера по карате. Может, ей действительно осталось жить не более суток, но сейчас мир был так прекрасен и так сладостен в объятиях Поля, что все остальное, даже смерть, не имело никакого значения.
Потом, лежа на его плече, она дремала. И весь мир казался тихим и уютным.
– Поль…
– Что, Джули?
– Я только жалею о том, что не ты стал моим первым.
– А ты никогда ни о чем не жалей, – он приподнялся на локте и внимательно вгляделся в ее лицо. – Никогда. Получай удовольствие от  каждого мгновения жизни. И все будет хорошо. Ведь главное не быть первым…
– А что?
– Главное – быть любимым…
– Я люблю тебя, Поль.
– Я люблю тебя, Джули.
Она улыбнулась и потянула его к себе. Во второй раз он вошел в нее намного легче. Больно не было. Страсти и безумия тоже не было. Они просто любили друг друга. Как первые и единственные люди на земле, растягивая каждый миг в вечность, заворачивая ее в ритм движений, древних, как сама жизнь.
Жулька запрокинула руки за голову, расслабила все тело – и только постанывала, когда волны наслаждения захлестывали ее с головой, унося куда-то далеко-далеко, откуда не хочется возвращаться еще долгое время после того, как утихнет дрожь оргазма.
За окнами уже забрезжил рассвет, когда мужчина и женщина, крепко обнявшись, уснули на широкой кровати. Сквозь полудрему Джули ощущала, как Поль нежно гладит ее волосы.
«Это самое восхитительное утро в моей жизни», - улыбнулась Самоцветка, открыв глаза. Поль еще спал.  Джули коснулась пальцами его щеки. Ей хотелось, чтобы ее возлюбленный проснулся с хорошим настроением. Опустив руку под одеяло и убедившись, что мужчина находится в полной «боевой готовности», она, прикрыв глаза, начала ласкать языком его член. Поль застонал.
– Девочка моя… Да, еще, еще…
Ей было хорошо. Воспитанная в суровой мужской компании, она тем не менее была избавлена от многих предрассудков, связанных с сексом. Ласкать любимого человека было для нее естественно. Она опиралась не на мораль, а на инстинкт – самого лучшего и самого искушенного учителя. Ей нравилось чувствовать себя полностью обнаженной рядом с Полем. Ей нравилось, как он кладет ей руки на голову, направляя ее движения. Ей нравилось отправлять его, красивого и волевого мужчину, в долгий полет. Ей нравился его оргазм – мощный, дикий, сильный.
– Ты изумительна, - Поль поцеловал ее в щеку и легко вскочил с постели. – Но нам пора.
Джули  потянулась и тоже поднялась. В зеркале, висевшем напротив кровати, она поймала их отражение и улыбнулась. Два молодых здоровых обнаженных тела эффектно смотрелись на фоне бледно-голубого интерьера номера.
– Мне всегда нравились мужчины, способные быстро переключаться на рабочее настроение, – усмехнулась она.
– Всю ночь переключался, – Поль прижал ее к себе и крепко поцеловал. – Собирайся быстрее. Едем.
Во дворе уже стоял маленький «Фольксваген». Джули его раньше не видела.
«Хорошо работает организация», - уважительно подумала она  о «Корсиканских братьях». – «Пока мы тут развлекались, о нас уже позаботились».
Поль пошарил под сиденьем и достал ключи. Потом похлопал себя по карманам.
– Тьфу! – Сплюнул он в сердцах. – Кажется, я забыл права на подзеркальнике! Можешь быстро сбегать за ними, пока я здесь разворачиваться буду?
Жулька улыбнулась и потрепала его по кудрявым волосам.
– Совсем тебе память за ночь отшибло, красавец!
Зайдя в номер, она замерла. После них здесь явно кто-то был. Уж стулья точно были не там, где она их поставила перед выходом. Прав на подзеркальнике, естественно, не оказалось. Краем глаза она уловила какое-то движение в дверях ванной комнаты. В два прыжка она оказалась рядом и врезала крепким кулаком в переносицу типа с пистолетом в руке. Кость отчетливо хрустнула и мужик тихо опустился на землю. Сразу вслед за этим раздался взрыв.
Дом основательно тряхнуло. Рефлексы Жульки сработали безукоризненно. Выбив плечом стекло, она вылетела со второго этажа, по кошачьи приземлилась на ноги и приняла боевую стойку. И в этот момент…
– Поль! – Из ее груди вырвался крик, полный муки и отчаяния. На земле колесами вверх лежал искореженный «Фольксваген». Взрыв превратил его в груду металлолома. Не отдавая себе отчета, Жулька рванулась к нему, хотя прекрасно понимала, что в грамотно заминированном автомобиле выжить невозможно.
– Halt! – Раздался позади окрик. К ней бежал вчерашний белобрысый пьяный немец и два таких же блондинистых крепыша.
Схватив первую попавшуюся по дороге железяку, Жулька за несколько секунд отправила всех троих  в нокаут. «Это ненадолго», - подумала она.
Времени на раздумья не оставалось. Джули вспомнила, что вчера у ворот видела мотоцикл. Ей повезло: железный конь стоял на месте, а сидевший на нем мужчина отключился после первого удара.
Мотоцикл с треском вылетел из ворот, сбив с ног очередного типа скандинавской внешности, попытавшегося перехватить ее.
Джули неслась по трассе, лихорадочно соображая, в какую ситуацию она в очередной раз влипла.
«Бандиты или полиция?» - вертелась в ее голове мысль. Сзади послышался звук сирены. Посмотрев в зеркало, Жулька заприметила за рулем белобрысого немца.
«Значит, полиция», - мрачно констатировала она, сворачивая с трассы в лес, где у мотоцикла было гораздо больше преимуществ перед автомобилем. 
Погоня продолжалась. Над ее головой застрекотал вертолет. Джули выругалась и вывела мотоцикл на более-менее ровную дорогу. Сбоку метрах в ста пятидесяти от нее шла полицейская машина.
Жулька лавировала между деревьев, заставляя мотор надсадно реветь. Лес редел и стражи порядка заметно приблизились.
«Интересно все-таки, что делают немцы во Франции?» - Подумала Джули, вылетая к обрыву. Затормозить она уже не успевала. Словно в замедленной съемке она видела, как колеса мотоцикла зависают над пустотой и она летит вниз. 
«Здесь уже никакой эффект внезапности не поможет», – мелькнуло у нее в голове. А потом страшный удар вышиб у нее дыхание. И наступила темнота.

Продолжение следует
____________________________
* Публикуется с сокращениями