Россия в ХХ веке Февральщина

Россия в ХХ веке: Февральская революция

Явились ли - Февральская и Октябрьские революции 1917 года результатом какой-то дикой случайности, или же они были исторически неизбежны? И если революция в России 1917 года была неизбежной, то какая же сила делала эту революцию неотвратимой?
Для того чтобы ответить на этот вопрос необходимо вспомнить, что в России в начале 20 столетия наблюдался экономический бум. Бурными темпами росло население империи. Да и в ходе Первой мировой войны к началу 1917 года уже наступил перелом. России нужно было только продержаться еще год, максимум полтора. Ведь победа союзников над Германией и ее союзниками была уже делом предрешенным. На ее итоги  не повлиял даже сепаратный выход России из войны.
В этой связи возникает резонный вопрос: а была ли возможна революция,  если бы Российская империя дожила бы до долгожданной победы, получила Царьград, проливы и многомиллиардные репарации, направив их на развитие национальной промышленности? Разумеется, рассмотрение исторических событий в сослагательном наклонении весьма рискованное дело, но в данном случае у нас есть эксперт весьма компетентный в вопросах революционной ситуации в России – Ленин, который 22 января 1917 года  утверждал в Цюрихе на собрании молодых швейцарских социал-демократов: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции».
Впрочем, Ленин в этом вопросе был далеко не одинок. Вот что писал о февральских событиях принципиальный противник большевиков известный монархист Солоневич: «Лично я был профессиональным свидетелем событий всего 1916 и 1917 гг. - политическим репортером крупнейшей газеты России - суворинского «Нового времени». Даже и для нас, репортеров, так сказать, профессиональных всезнаек, революция была как гром среди совершенно ясного неба. Для левых она была манной, но тоже с совершенно ясного неба».
Революцию в России в начале 1917 году действительно никто не ожидал, поскольку планировали и готовили ее во мраке масонских лож в глубочайшей тайне даже от будущих активных действующих лиц этой революции. Одновременно, можно сказать нарочито публично, масонами готовится операция прикрытия - очередной дворцовый переворот, коих на Руси было множество. Французский посол М. Палеолог в своих воспоминаниях  описывает, как он присутствовал на приемах, где представители и финансовой и земельной знати и даже Великие Князья совершенно открыто говорили о свержении Государя и о том, как они уже ведут пропаганду в частях гвардии - в первую очередь в Павловском полку, который и в самом деле первым поддержал февральские беспорядки в Петрограде.
  Если бы такой дворцовый переворот произошел в более или менее спокойных исторических условиях, скажем после окончания войны, то, скорее всего, он не мог иметь столь губительных последствий. Но в том то и дело, что страна в 1917 году находилась в буквально наэлектризованном состоянии. Это обстоятельство и использовали масоны, сделав дворцовый переворот своеобразным спусковым механизмом, открывающим путь к осуществлению их стратегических планов. А в планы масонов входили как минимум свержение самодержавия и создание буржуазно-демократической республики, а, как максимум, расчленение России на несколько десятков мелких, постоянно враждующих между собой государств.
 
Причины, породившие дворцовый заговор в 1917 году, которые масоны умело использовали для достижения своих целей, крылись в экономических трудностях высших слоев русского общества. Русская знать стояла накануне полной экономической катастрофы. В предвоенные годы   дворянское землевладение теряло до трех миллионов десятин в год. Почти две трети дворянских земель не могли быть обработаны из-за дороговизны или отсутствия рабочих рук. Эти земли дворяне сдавали в  аренду крестьянам, которые во многих местах почти ничего не платили за нее. Только в Петрограде проживало несколько тысяч дворян, не имеющих ни средств к существованию, ни подходящих занятий. Задолженность дворянского землевладения государству достигла чудовищной суммы в три миллиарда рублей.
Летом 1916 года по сравнению с довоенным периодом цены на продовольствие в больших  городах выросли в два раза, а в Петрограде еще выше. К осени 1916 года наступили перебои в снабжении городов продовольствием. Дороговизна и отсутствие продуктов заставили значительную часть городского населения урезать свой бюджет, ухудшить питание, а то и просто влачить полуголодное существование.
Особенно сильно от дороговизны пострадала самая значительная и влиятельная часть петроградского общества – чиновничество. К 1916 году большая часть чиновничества если и не голодала, то, по крайней мере, хронически не доедала. При первой возможности чиновники уходили с государственной службы на заводы, в банкирские конторы, занимались торговлей.
Еще в более худшем положении оказались лица интеллигентных и свободных  профессий: артисты, музыканты,  писатели, репортеры. У рабочих материальное положение в начале войны даже несколько улучшилось, однако уже к началу 1916 года ухудшение условий затронуло и их, цены стали расти значительно быстрее их заработков. Волна разорения шла среди ремесленников. От тяжелого продовольственного положения в основном выигрывали крупное купечество и оптовики, тогда как мелкое купечество разорялось.
Заговор против монархии на фоне всеобщего недовольства, персонифицированного в лице Николая 11 и его супруги, созрел в слоях российских верхов, включая: земельной знать, при участии даже некоторых членов династии — тут главную роль сыграл Родзянко; промышленно-финансовую знать, важнейшую роль тут выполнял А. Гучков и военной знатью, представленной генералом М. Алексеев.
Однако общее руководство происходящими в России событиями и их антимонархическая направленность определялось западными и российскими масонскими ложами. Именно масонству удалось слить воедино совершенно различные по своим целям и задачам движения и партии, объединив их в единый кулак и с его помощью разрушить тысячелетнюю империю.
Заговорщики были вынуждены спешить поскольку уже в конце 1916 года стало очевидной победа союзников в Первой мировой войне. Для них эта победа означала крушение всех их планов захвата власти. Кроме того, заговорщики не могли быть спокойными за свою свободу и даже жизнь. Они прекрасно понимали, что рано или поздно их планы могут быть раскрыты. Перспектива быть повешенным за государственную измену не улыбалась никому из них.
Многим участникам заговора грозило также и уголовное преследование. Ожидались серьезные судебные разбирательства по делам о финансовых махинациях и взяточничестве в Земгоре и военно-промышленных комитетах, в которых были замешаны лично Г.Е. Львов, А.И. Гучков, А.И. Коновалов, В.А. Маклаков, П.П. Рябушинский и множество других крупных общественных деятелей. Судебная ответственность за клевету на императора могла ожидать и П.Н. Милюкова.
План дворцового переворота был весьма незатейлив. В момент отсутствия императора в столице необходимо было спровоцировать там беспорядки, а затем при содействии генералов-предателей блокировать императора в ставке, лишить его возможности получения объективной информации и оторвать от всех рычагов управления государством. Далее с помощью лжи о якобы катастрофическом положении в стране и вспыхнувшем восстании принудить Николая 11 к отречению.
14 февраля, Керенский в своей речи в стенах Думы заявил: «Исторической задачей русского народа в настоящий момент является задача уничтожения средневекового режима немедленно, во что бы то ни стало... Как можно законными средствами бороться с теми, кто сам закон превратил в оружие издевательства над народом? С нарушителями закона есть только один путь борьбы - физического их устранения». Председательствующий прервал выступление Керенского вопросом, что он имеет в виду. Ответ последовал незамедлительно: «Я имею в виду то, что совершил Брут во времена Древнего Рима». Так мог сказать только человек, который прекрасно был осведомлен обо всех планах заговорщиков. По большому счету это выступление Керенского можно считать своеобразным сигналом готовности для всех его союзников к скорому началу выступлений.
Отъезд императора из Петрограда в ставку состоялся 22 февраля. А уже 23 февраля в столице начались демонстрации скандирующие «Хлеба! Хлеба!». В городских складах с этот момент времени находился запас ржаной и пшеничной муки на 10-12 дней, кроме того, мука имелась еще и пекарнях. Поэтому можно уверенно говорить о том, что перебои со снабжением столицы хлебом были специально спланированы руководителями переворота именно к моменту отъезда императора в ставку.
Далее кто-то провоцирует рабочих выдвинуть явно нереальное требование о повышении зарплаты на 50%, которое было отвергнуто, что и вызвало 24 февраля начало забастовки, а на следующий день бастуют уже более 240 тысяч рабочих. Кто-то должен был выдавать бастующим рабочим деньги. Во время демонстраций провокаторы неоднократно стреляют в полицию.
К вечеру были вызваны войска, которые в ответ на провокационные выстрелы в их сторону, стреляют в демонстрантов. Однако уже в первые дни смуты выясняется, что войска крайне ненадежны. Основная причина состоит в том, что большинство солдат, находившихся Петрограде, были просто необученной, недисциплинированной массой запасных гвардейских батальонов, многие из которых не были даже приведены к военной присяге Государю.
Незадолго до февральских событий Николай 11 приказал убрать из столицы   ненадежные части и заменить их гвардейскими частями с фронта. Но ни градоначальник генерал Балк, ни командующий войсками Петроградского округа генерал Хабалов повеления императора не выполнили, сославшись на то, что в казармах совершенно нет места, а запасные батальоны некуда вывести. В России для этого было мало места! Зато вместо разложившихся войсковых частей генералы Балк и Хабалов отправили на фронт несколько тысяч городовых и нижних чинов полиции. В результате на 2,5 миллиона жителей Петрограда осталось менее 10 тысяч полицейских.
Изумляет поведение самого императора. На его приказ один из генералов отвечает, что приказ выполнить он не может, объясняя свой отказ Хабалов буквально вешает ему лапшу на уши. А Николай 11 вместо того, чтобы тотчас же разжаловать генерала в рядовые, утирается и говорит: ну раз нельзя, так нельзя. Что уж тут поделаешь. По одному этому поступку последнего русского царя заговорщики могли безошибочно предсказать: если Николая 11 прижать к стенке, то он вне всяких сомнений отречется.
26 февраля взбунтовался Павловский полк, а на следующий день к нему примкнули Литовский, Преображенский и Волынский полки. В распоряжении Хабалова были 8 военных училищ, 2 кадетских корпуса, школа прапорщиков все они сами рвались в бой, но командующий категорически запретил им участвовать в подавлении уличных беспорядков, приказав продолжать обычные занятия. Солоневич пишет о Хабалове: «На петроградский гарнизон, и без того уродливый, бессмысленный, — откуда и зачем вытащили генерала Хабалова, полудремлющее бревно, бездарного, безвольного, глупого?». Нет, Хабалов был вовсе не глуп, просто он служил уже другим богам.
В ночь на 27 февраля премьер-министр Голицын без согласования с императором пустил в дело заготовленный на всякий случай (подписанный, но без даты) царский указ о роспуске Думы и тем самым явно подыграл заговорщикам, поскольку автоматически сделал Думу еще одним центром революции. Впрочем, в этот же день все правительство во главе со своим премьером подало в отставку и, не дожидаясь утверждения царем этой отставки и назначения нового правительственного кабинета, министры разбежались. Россия осталась без правительства! После чего командующий петроградским округом генерал Хабалов спрятался в здании Адмиралтейства и не подавал от туда никаких признаков жизни. Цирк, да и только.
В результате единственной законной властью в столице осталась Государственная Дума. Учуяв это к ней, под звуки военных оркестров, стали подходить для присяги на верность войска. Как бунтовавшие против Государя, так и подавлявшие эти беспорядки в предшествующие дни. Дело дошло до того, что моряков Гвардейского экипажа привел к Таврическому дворцу украшенный красным бантом великий князь Кирилл Владимирович. Будущий самопровозглашенный император Кирилл 1.
28 февраля в Таврическом дворце создается временный комитет Государственной Думы, присвоивший себе права правительства страны. Из 13 членов этого комитета 11 являлись масонами. И только двое – Шульгин и Родзянко - не принадлежали масонским ложам.
Практически одновременно эсеры и меньшевики создают временный исполнительный комитет Петроградского Совета, который 28 февраля проводит выборы в Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Руководство Совета избирается исключительно из членов масонских лож – Чхеидзе (председатель), Керенский и Скобелев (заместители), Соколов (секретарь) по совместительству являвшейся еще и секретарем Верховного Совета масонов.
В результате, якобы совершенно самопроизвольно в России возникают два центра власти, но оба эти центра возглавляют представители разных политических направлений, принадлежащих к одной и той же масонской организации. Надо ли после этого еще говорить, кто стоял за дворцовым переворотом в феврале 1917 года?
Большинство в Исполкоме Совета и в самом Петроградском Совете принадлежало меньшевикам и эсерам. Влияние большевиков на рабочие и солдатские массы в феврале 1917 года было весьма незначительным, что, естественно, отразилось на численном представительстве большевиков в Совете и его руководстве.
Здесь необходимо отметить, что Исполком Петроградского Совета образовался только 27 февраля, а беспорядки среди рабочих, вне всякого сомнения, в высокой степени организованные и координированные из единого центра управления, начались в Петрограде 23 февраля. В этой связи, возникает вполне закономерный вопрос: какая политическая сила руководила этими беспорядками и на чьи деньги они организовывались?
По мнению современного историка Олега Платонова такой силой  являлся «германо-большевистский альянс». Однако факты явно противоречат этой гипотезе. В феврале 1917 года большевики не имели сколь либо существенного влияния в рабочей среде, что, в частности, и выразилось в результатах выборов в Петроградский Совет. Поэтому организовать февральские забастовки и демонстрации практически могли лишь меньшевики и эсеры, чье руководство состояло в масонских ложах и было ими управляемо.

Фактически уже 28 февраля Николай 11 был отстранен от власти. Однако это было бы абсолютно не возможно, если бы масоны не контролировали деятельность ставки главного командования русской армии. В принципе в Могилев, где находился царь, можно было перенести не только военное, но и гражданское управление страной. Задавить революцию, победившую, да и то с очень большими оговорками только в одном городе – Петрограде, не представляло особого труда. Достаточно вспомнить, как во время революции 1905 года были подавлены гораздо более мощные вооруженные восстания в Петербурге и Москве. А в данном случае достаточно было просто перерезать железнодорожное снабжение столицы, и революция была бы задушена в зародыше. Но генерал Алексеев не только ничего не сделал для подавления мятежа. Напротив он использовал волнения в Петрограде для самого жесткого давления на царя с целью заставить его отречься от престола. Мало того он фальсифицировал фактическое положение дел в армии и заставил Николая 11 поверить, что вся армия встала на сторону мятежников.
Алексеев фактически отстраняет царя от управления армией и явно выходя за пределы своих полномочий рассылает циркулярный запрос командующим армиями с вопросом согласны ли они с отречением императора. В этом запросе Алексеев грубо фальсифицирует реально сложившуюся обстановку в стране утверждая, что войска деморализованы и войну можно продолжить только при условии отречения Николая 11. Кроме того Алексеев сообщает, что якобы беспорядки охватили большую часть России и, в частности, Москву. Это было заведомой ложью. Ибо Алексееву было прекрасно известно, что беспорядки происходили только в Петрограде, Кронштадте и Гельсингфорсе.
Немощность и фактическая неспособность Николая 11 управлять страной стала очевидным фактом даже для самых верных сторонников монархии. Поэтому при этих обстоятельствах неудивительно, что все командующие фронтами и флотами в ответ на запрос генерала Алексеева выразили свое согласие с отречением Государя императора. Исключением стал командующий черноморским флотом адмирал Колчак, вообще никак не ответивший на запрос Алексеева.
Тем временем Николай 11 выезжает из ставки в Петроград, но в Малой Вишере до него доходят слухи, что дальнейший путь перекрыт мятежными войсками и император поворачивает свой поезд на Псков. На станции Дно близ Пскова царь фактически становится пленником в руках изменника командующего северным фронтом генерала Рузского, который прямо заявляет ему, что сопротивление мятежникам бессмысленно и надо сдаться на милость победителя.
От имени Думы к императору с требованием об отречении приезжают Гучков и Шульгин. Последний всегда слыл убежденным монархистом и его присоединение к требованию об отречении Николая 11 от престола окончательно погасило в царе последнюю искру надежды. И в этой сложнейшей ситуации Николай 11 делает еще одну непоправимую ошибку. Он отрекается не только сам, но и отрекается от имени своего сына царевича Алексея, называя своим приемником родного брата Михаила. Тем самым он лишает сторонников царской власти их основной надежды – сделать регентом при несовершеннолетнем Алексее великого князя Николая Николаевича, наверно единственного в тех условиях человека, способного сохранить монархию в России и довести империю до победы в войне. Одновременно Николай назначает председателем нового правительства князя Львова, тем самым создает в общественном мнении еще и иллюзию законности Временного правительства.
Планы участвовавших в заговоре монархистов полностью сорваны и в этих условиях уже ничто не может помешать масонам реализовать их извечную мечту уничтожить монархию в России. Запугать еще более нерешительного, да и не способного управлять страной Михаила Александровича для них не представляло никакого труда.
Да что там Михаила… Достаточно почесть то, как эту ситуацию много лет спустя в своих воспоминаниях описывает «правоверный» монархист Шульгин: «Я услышал голос, который я с трудом узнал, до такой степени он был хриплый и надорванный…
- Да, это я, Милюков… не объявляйте манифеста… Произошли серьезные изменения…
- Но как же?.. Я уже объявил…
- Кому?
- Да, всем, кто здесь есть… какому-то полку, народу… Я провозгласил императором Михаила…
- Этого не надо было делать… Настроение сильно ухудшилось с того времени, как вы уехали… Нам передали текст… Этот текст совершенно не удовлетворяет (Только вдумайтесь! Милюкова не удовлетворяет текст отречения  Государя императора! – Ю.Ж.)… совершенно необходимо (Кому? Масонам?! – Ю.Ж.) упоминание об Учредительном собрании (Вот так Милюков незатейливо переходит от программы-минимум – дворцового переворота к следующей ее ступени -  революции и свержению самодержавия. При этом ему уже мало самого отречения. Милюкову необходимо чтобы император вопреки всем законам империи самолично зафиксировал законность незнамо кем придуманного Учредительного собрания! – Ю.Ж.)… Не делайте никаких шагов, могут быть большие несчастья…» (На самом деле остались буквально последние часы, когда еще можно было бы предотвратить надвигающуюся национальную катастрофу. Но Шульгин абсолютно деморализован и уже не способен адекватно оценивать ситуацию. – Ю.Ж).
- Единственное, что я могу сделать, - это отыскать Гучкова (Это называется монархист! Ему только что предложили принять активное участие в уничтожении самодержавие, а он в ответ: сейчас я отыщу Гучкова. Нашел, кого искать в такой момент! - Ю.Ж.)
А вот описание Шульгина шабаша, на котором нечистая сила окончательно лишила разума последнего представителя династии Романовых: «Посредине между нами в большом кресле сидел офицер – моложавый, с длинным худым лицом… Это был великий князь Михаил Александрович, которого я никогда раньше не видел. Вправо и влево от него на диванах и креслах – полукругом, как два крыла только что провозглашенного мною монарха, были все, кто должны были быть в его окружении…
Говорил Керенский: … я обращаюсь к вашему высочеству… как русский к русскому. Умоляю вас во время России принести эту жертву!.. Если это жертва… Потому что с другой стороны… я не в праве скрыться здесь, каким опасностям вы лично подвергаетесь в случае решения принять престол… Во всяком случае… я не ручаюсь за жизнь вашего величества».
Казалось бы, все ясно, император Михаил подвергся шантажу и явным угрозам со стороны тех, «кто должны были быть в его окружении». Что же в этой ситуации делает «истинный» монархист Шульгин: «Я сказал: Обращаю внимание вашего высочества на то, что те, кто должны быть вашей опорой в случае принятия престола, то есть почти все члены нового правительства, этой опоры вам не оказали… (Спрашивается, а нужно ли было Михаилу правительство, которое изначально отказывается служить опорой новому императору? – Ю.Ж.) Можно ли опереться на других? (Нет, чтобы сказать: Ваше величество, здесь собрались явные предатели России, прикажите их арестовать и можете полностью рассчитывать на меня! Но «монархист» на такой поступок неспособен. Вместо этого он мямлит – Ю.Ж.) Если нет, то у меня не хватит мужества при этих условиях советовать вашему высочеству принять престол».
В этой ситуации Керенский ведет себя как абсолютный хозяин положения, за которым стоит реальная сила. Он не только громогласно угрожает Михаилу расправой в случае принятия им престола, но когда Милюков начинает о чем-то говорить с Шульгиным грубо прерывает их беседу: «Вдруг Керенский с трагическим жестом схватил меня за руку. Я не позволю… мы условились… Никаких сепаратных разговоров».
Чтобы Михаил не сотворил какого-либо фокуса, текст акта его отречения был написан и тщательно отредактирован двумя высокопоставленными масонами – Н. В. Некрасовым и В. Д. Набоковым. Этот документ, подписанный Михаилом Романовым, и поставил окончательную точку на пятисотлетней судьбе российской монархии. Февральская революция вовсе не была такой мирной и бескровной, какой ее иногда пытаются изобразить. Только в Петрограде погибло около полутора тысяч людей.

Юрий Житорчук