It*s my live

Матильда уперлась в меня своим лохматым боком. Интенсивно запахло мокрой псиной. Она закрутилась, тяжело, как безнадежно больной, вздохнула. Ей, как и мне, невыносимо душно. Что делать – июль.
-Матильда, уйди. Что ты возле меня улеглась? Шуруй на балкон, в ванну на холодный кафель. В конце концов на пол… И не вздыхай, мне тоже липко, противно и нечем дышать.
Кокерша подняла свою удлиненную морду. В глазах – «вся скорбь еврейского народа». Протяжно вздохнула и положила свою шерстяную лапу мне на плечо.
-На место!..
…Этот свин опять не позвонил и я «убиваюсь». Господи, было бы за кем!.. Женек. Даже не Евгений, не Женя, а – Женек. Он, словно примитивный комикс, будет всю жизнь Женьком. Единственно, что привлекает в нем – это потрясающее чувство юмора. Удивительно, как в таком дремучем мужике вырабатывается живая искорка шутки. Даже я не могу так вставить к месту острое словцо. В самое «яблочко».
Когда начались наши отношения? Собственно, и отношениями происходящее между нами назвать сложно. Конечно, мне льстит, что два года – столько времени прошло, как он устроился работать в нашу контору – Женек «сохнет» по мне. Этот особенный взгляд я заметила, когда он вошел в мой кабинет. Замер на пороге, посмотрел и…влюбился. «Наповал». Я лишь равнодушно передернула плечами. Но поняла – он мой. В любой момент, миг, секунду скажу - «да» и у него от счастья «снесет крышу»… Так и случилось спустя два года.
-Матильда, прекрати своими вздохами выматывать нервы. Первый час ночи. Завтра, между прочим, мне на работу. А ты еще не свет ни заря потребуешь прогулки…
Я – потенциальная свинья. Завела собаку, спасаясь от безумного, выворачивающего душу одиночества. До ломоты в подушечках пальцев хотелось, чтобы кто-то был рядом. Живой и теплый. Чтобы лежал, слегка соприкасаясь пальцами, и дышал. Так появилась Мотя. Вопреки наставлениям опытных собачников, медно-рыжему комку шерсти позволялось все: сдирать обои до бетона, обгрызать мебель, рвать в клочки книги. Одним словом, превращать и без того неуютную двухкомнатную «хрущобу» в настоящую берлогу. Конечно, за причиненный ущерб «девушке» влетало. Но у меня не было сил воспитывать ее последовательно. Начиная с 13 апреля у меня вообще не было сил не на кого, даже на собственного сына. Чем 12-летний Арсений беззастенчиво и пользовался. 13 апреля от меня ушла огромная, великая «навсюжизнь» любовь. Четыре года сплошного безумия: расставаний и бурных воссоединении, недоверия и отчаянной любви. И все-таки мы расстались. Впрочем, наши отношения, любовь, брак, пусть даже гражданский, были обречены в самом начале. Зародыше.
Как-то я сказала:
-Сигачев, твоя проблема в том, что ты любишь только себя. Трепетно относишься к чувству, которое испытываешь. Но любить женщину и чувство к ней – не одно и то же. Ты бы с удовольствием, трахнул самого себя. От безграничной любви. Но, увы, – это невозможно…
Сказанное привело «мужчинумоеймечты» в замешательство. Он еле выдавил:
-Чушь…
Но по «чертикам» в глазах поняла - попала в точку.
Четыре года. Для 20-летней девочки – это фрагмент. Для 35-летней женщины – приговор. Я хотела от этого человека ребенка! Но «близнец» – не знак зодиака, а диагноз.
Матильда еще раз многострадально вздохнула. Медленно, словно поднявшееся тесто, сползла на пол. Цокая коготками, обошла наше с ней совместное «лежбище», схватила зубами тапочек. Легко запрыгнула на диван и аккуратно водрузила обувку мне на лицо.
-Это уже хамство! Ты просто обнаглела: в два часа ночи ни за что не пойду на улицу. Там маньяки, наркоманы, убийцы и насильники. Приспичило? Делай свои дела на полу. Утром, так и быть, ругаться не буду…
Собака осталась недовольной. С шумом улеглась на живот и притворилась спящей. Обиделась. Я люблю с ней разговаривать. Больше не с кем. Сын в летнем лагере. Он почти взрослый. У него есть своя жизнь. На почве нерастраченной нежности я с силой прижимаюсь к собаке. Матильда даже не вздрагивает. Привыкла к бурным хозяйским излияниям. Особенно по ночам.
-Ты – Килиманджаро, - только и смог выдавить обалдевший Женек. Я боялся даже мечтать, что когда-нибудь мы будем вместе. Не предполагал, что с тобой может быть так легко и спокойно. На работе, ты словно «ежик» - неприступна. Дома – совсем другая. Как можно было оставить такую женщину?!.
В моей жизни это уже произносилось раз 17. Нет, 20. Какая разница? Знаю, что будет дальше: слова, чувства, действия. 12 лет тому назад я позволила мужчине разделить со мной постель. С тех пор и повелось - меня всего лишь «хотят». Это льстит женскому самолюбию. Душа же ждет – «люблю». Рано или поздно, мужчины произносят это слово. С придыханием, страстью, зачастую по телефону. Они вставляют его, к месту и нет. Но я то чувствую, что за признанием стоит всего лишь - «хочу». Это судьба...
Женек не позвонил. Что ж, пусть спит со своей несостоявшейся парикмахершей. Именно, «шей». Бедная овечка! Ей так хочется из «гражданских» перепрыгнуть в «официальные». Это не мой уровень. За Женька я бороться не буду. Хватит четырехлетней войны с Екатериной Сигачевой. Собственно, победой его возвращение к ней назвать трудно. Она не выиграла. Скорей, смирилась. Он возвращался к ней шесть раз. И тут же бросал. Вероломно, подло, с вызовом. Ради меня. Какое уж тут «счастье»? Сигачев никогда не определиться. Он всегда будет несчастным и, в сущности, одиноким. Одним словом, эгоист.
Стоп. Об этом я уже думала. Все. Спать. А то опять придется «садиться» на «Ново-пассит». И весь рабочий день порхать в загадочно-счастливом образе. Даже Биг-Босс заметил:
-Крылова, ты, что влюбилась? Вся сияешь…
-О, да, «искрюсь».
А про себя: «На ночь 0,5 дешевого коктейля «Нирвана», полпачки сигарет и не так «зафонтанируешь».
Так, представляю себе зеленый-зеленый луг, красные-красные цветы и голубое-голубое небо…Засыпаю…Заснула. Беспардонно зазвонил телефон.
-Солнце мое, это я! Я не могу без тебя! Сижу в такси и уже подъезжаю к твоему дому. Ты спишь?
-Женек, я ждала твоего звонка в восемь ноль-ноль. Ты не позвонил. Возвращайся домой…и спокойной ночи…
Пауза достойная Джулии Лэмберт.
-Спокойной ночи…
Засыпаю даже не рассердившись. На часах три часа. «Зашибись!»…
…Звонок. Еще один. Это уже будильник или звонят в дверь? Спросонья и легкого похмелья соображение абсолютно не работает. Постепенно возвращается чувство реальности. Телефон!
-Алло, - голос у меня как из преисподней, где на сковородке жарятся хронические курильщики, - алло, черт возьми, алло!!!…
По ту сторону лишь вздыхают. Я узнаю этот «ох»! Сигачев! Короткие гудки. На часах пять утра. Я проснулась. Та-а-а-а-а-к, «мы» снова пошли в атаку… …Крылова, стоп. Еще в запасе целых три часа. Не смей себя увлечь дурацким спором, в котором одно действующее лицо. Ты знаешь, чем закончится эта перепалка.
…Я так любила этого мужчину! Это был мой мужчина. Сколько помню себя, каждый Новый год загадывала одно- единственное желание  - найти большую любовь. Самую главную. Единственную. Даже когда рядом сидел отец моего Арсения.
…И что? Что она, твоя «большая любовь» тебе принесла? Разочарование. Отчаяние и… скрытую форму начинающегося алкоголизма? Ты же хотела покончить с собой! Это-то в 35 лет. Тогда тебя остановило только наличие сына и пожилой матери…
…Но мне так с ним было хорошо…Что ты в этом понимаешь?!.
 …Конечно! Он целыми неделями пропадал то на работе, то на рыбалке. А тошнотворный запах сохнущей рыбы…Даже когда Арсений сломал ногу, он не остался с ним посидеть, успокоить, взбодрить. И вообще, он относился к твоему сыну, как к старой, никчемной мебели, которую срочно нужно перевести к бабушке. А его страсть к казино и четыре года без отпуска? Бесконечные долги, «потерпи, малыш» и захудалая турбаза на два дня!..
…Господи!..
Слезы перехватили дыхание и хлынули «ниагарой». Отчаяние передалось собаке. Она проснулась и подняла голову. Попыталась лизнуть нос. Недоверчиво покосилась исподлобья. Потянулась. Широко зевнула. Нехотя сползла на пол. Процокала к тапочкам. Осторожно, словно хрупкий новогодний шарик, взяла один и аккуратно водрузила рядом с лицом.
-Хорошо. Пошли…
Одним махом я вытерла обжигающие слезы. На голое тело натянула короткую ветровку. Идем пугать дворников. Матильда счастлива. Пусть хотя бы ей будет хорошо!..
Fler