История двух городов

Никто не помнил, как появился этот город. Такое бывало и с городами познатнее да побогаче. Потому как никогда не узнаешь наперед, что суждено вот этой вот первой церквушке, да этому первому домишке. Добро бы еще поближе к столице стоял, у важного князя во владениях числился. Тогда послюнил бы монашек перо, развернул свиток поудобнее, и начертал бы, высунув язык от старания: «В лъто оное бысть…». Но нет, далеко от бояр знатных и людей торговых вырос городок, у самого «дикого поля». Приграничье всегда неспокойно, оттого, может, его даже и не назвали никак – авось сам разрушится, не устоит набегов. Но городок стоял, расширялся понемногу, сманивал к деревянным стенам на семи холмах крестьян из ближайших деревень, да кочевников посмирней. Меря, да мордва, да чудь  - все шли, все потихоньку дружились, да любились, да женились, да детишек рожали. А уж потом и князя прислали.
 
Ладный был князь, из самой столицы, с верной дружиной, не раз в схватках с братьями-князьями проверенной. И привез он на землю окраинную, немую, милые имена, речки родные, да города любимые. И городок имя чужое получил, проверенное.  Князь, правда, не в нем жить стал, в другом, побогаче да подревнее, со своим названьем, потерявшимся в веках. А только ни древность, ни богатство не уберегли столицу.  Шесть дней и  ночей бился город со степным войском. До последнего жителя бился, до бабы последней, до последнего дитяти. А потом умер. Умирал мучительно, над пепелищем возводили новые стены, но снова приходили кочевники, снова рубили, и жгли, и в полон уводили. Говаривали, проклятым место стало.

А городок пограничный, чуть выше по течению большой реки, уцелел. Как уцелел, каким чудом –  непонятно. И первый раз невредим остался, и второй, а потом еще и еще раз обходили его беды стороной. Столица лежала в руинах, испускала последний вздох, а городок строился и хорошел. Вот уже и князь новый сюда жить приехал. У слиянья двух речушек с чужими нежными именами вырыли ров, выстроили стену, поставили в ней двенадцать башен высоких, построили церквей, соборов, колоколен, монастырей позаводили. Попытались было в городок басурманы сунуться, но их с башни пушками турнули да иконой чудотворной отпугнули.

А потом в город приплыл святой. Приплыл он из другого города, что вниз по течению,  обидевшись на небрежение тамошних бояр. Прихватил икону, да два колокола, да мантию свою. Расстелил мантию по воде, стал на нее и поплыл. А в городке сторож в соборе уж за неделю готов был, пол подмел, водицей побрызгал. «Что ты?» - спрашивают. «Святой человек идет»,- говорит.   А как приплыл святой, да начали колокола с мантии снимать, так один в воду-то и упал. Второй на колокольню повесили. С тех пор, когда один на небе звонил, другой ему с-под воды отзывался.

Над нижним колоколом водица быстрая бежала, над верхним облака летели, а посредине время проходило. Уж и святой умер, и князья повывелись, а городок стоял. Только названье сменил. Дали ему древнего города прозвище, мертвой столицы имя. Давно оно ветром по земле носилось, неприютное, место себе искало. И как будто поймало кого за ухо, да и влетело, и давай жужжать, да звенеть, да соловьями разливаться: «Нареки мною, нареки, нареки!». 

Новому имени – новый собор. Старый-то поизносился, обветшал – на древнем озере построен был, вниз его вело, небось, колокол нижний братца к себе звал, на сажень в землю утянул. Вызвали мастеров,  именитых, из столицы, и стали они строить,  восемь  лет строили, а как к окончанию работы, собор возьми ночью, да и обвались. Пришлось нового мастера искать – на старых надежды не было больше. Только никто из именитых больше не брался собор на этом месте возводить. Чего маяться-то, если все равно не стоять ему? Пригорюнились горожане, но на их счастье нашелся безвестный мастер, который не только собор согласился построить, да еще побожился такой сделать, какого и не было раньше нигде, всех соборов выше, да шире, да красивее. И ведь сделал! На белый постамент его поднял, словно барыню под руки взвел, окна резьбой изукрасил, купола синие звездами золотыми покрыл.  На месте башни деревянной, откуда басурман гнали, колокольню построить решили.  Чтоб было у нее четыре яруса, да все белым по желтому, да чтоб в небо она глядела, наглядеться не могла. Бодро за строительство взялись, фундамент сделали, первый ярус возвели, а тут средства и закончились.  Ускакали монеты в ров, по реке уплыли. Восемь лет колокольня заброшена стояла.

Было тогда в городе два купца знатных. Всё они богатством друг с другом мерялись, да кто быстрее в дворяне выйдет, да кто больше детям и внукам оставит. Но не только богатством, а и щедростью соперничали: кто больше денег на дела богоугодные пожертвует. Вот и пожертвовали оба на колокольню. Но условие поставили – по их чертежу строить. А что делать прикажете? Стали второй ярус по новому рисунку возводить.  Пока  строился он, умерли оба благодетеля, и снова  шестнадцать лет колокольня занемевшим телом рядом с собором торчала. Хорошо, государь мимо проезжал, с женой и наследником-царевичем.

Очень государь порядок любил, во все проекты входил, все чертежи лично рассматривал. Увидел колокольню: «Как так? Откуда? Почему я чертежа не видел, резолюцию не писал?» А ему и докладывают: «Так и так, царь-батюшка, не извольте гневаться, колокольню-то еще при бабке вашей возводить начали, да не закончат никак».  Хоть и любил царь порядок, и сильно возгневался, еще больше он пение церковное любил, сам с детства певал. Вот и выделил денег, да приказал архитекторам своим новый проект приготовить. Третий ярус построить успели, а на четвертый снова не хватило. Тогда выступил сын одного из тех купцов, что и в смерти своей спор продолжали. На его деньги поставили последний ярус – со шпилем золоченым  чуть не в четверть вышины. На втором ярусе 23 колокола подвесили, часы укрепили. «Часы эти боевые, да только идти они могут лишь весною и летом, да и то при особом за ними уходе».  А на третьем ярусе четырех белых ангелов поставили с золотыми трубами. И то ли сразу, то ли потом, но появилось в городе предание: «Придет день, и дрогнут руки у ангелов, и поднесут они золотые трубы к ожившим губам, и раздастся звук, и в тот же миг ни города не станет, ни земли этой, ни мира».



_________
Несмотря на некоторую вольность в обращении с хронологией, все, о чем поведано выше, действительно имело место (или могло бы).