День рождения Марии

А года свои Мария собирала в хорошенькую коробочку, чтобы ни один не потерялся. Собственно, лет пока набралось немного, коробочка была почти пуста, и года шуршали и позвякивали, стоило только немного ее встряхнуть. И все же, Марию никто не называл ни Машей, ни Машенькой, ни Марусей, ни Маришкой, ни сотней других имен для малышей. Может быть, потому, что, пока рот открывался для первого слога «Ма..», взгляд наталкивался на ответный взгляд внимательных темных глаз, и в их сосредоточенности растворялись все другие окончания, кроме «..рия».


Любому, кто случайно решил бы заглянуть в коробочку, которая стояла в комнате Марии на почетном месте, между вислоухим псом и синеволосой куклой, показалось бы, что в ней лишь обычные детские безделушки - засохшая веточка, рассыпавшиеся бусы, птичье перо, ракушка, золотистый фантик, и прочие вещи, дороже которых нет на свете. Но среди всего этого, не заметные любому другому глазу, притаились прошедшие года. Один свернулся младенческим русым локоном, второй забрался в самую сердцевинку молочно-белого зуба, которому выпала участь покинуть рот Марии первым. Года прятались в шершавых морских камнях и притворялись бумажными самолетиками. Года не давались в руки никому, кроме своей хозяйки. Только она перед каждым новым днем рождения устраивала годам смотр: все ли на месте, всё ли как было, не перепуталось ли чего, не поменялся ли июнь одного года с февралем другого, играя в чехарду или прятки. Года горазды до игр. Чем их больше, тем больше они веселятся. Года меряются друг с другом количеством съеденного мороженого и просмотренных мультиков, количеством сорванных цветов и вылепленных снеговиков, увиденных радуг и прочитанных сказок.


Вот и в этот раз, как только мама погасила свет и вышла из комнаты, взглядом наметив место, куда удобнее всего будет положить подарки, Мария соскочила с кровати и достала коробочку. Года зашебуршали, заволновались.

«Шшшш», - сказала Мария и открыла коробочку. – «Ведите себя прилично».


Одного года не было. Она поняла это сразу, не считая. В конце концов, это же были ее года, она прекрасно помнила, на что похож каждый. Четвертого, любимого года, синего стеклышка, которое делало мир холодным и льдистым даже в самый солнечный день, не было.


Куда же он мог подеваться? Шкаф, тумбочка, стол, кровать, под шкафом, под тумбочкой, под столом, под кроватью, снова – тумбочка, кровать, шкаф, стол…. Нигде ни следа. Года как не бывало.

Может быть, она дала посмотреть в него на секундочку, только на секундочку, Аленке? Может быть, она спрятала под него, в земле возле старого тополя, особенно важный, самый секретный «секретик»? Или злой колдун Часоглаз похитил ее год, ее 12 радостных месяцев, ее 365 разноцветных дней? Как же она без него? Теперь она станет на год младше. И значит, не сможет пойти в школу 1 сентября. А ей обязательно, обязательно нужно пойти в школу. Ведь в столе, завернутые в хрустящую бумагу, уже лежат 20 цветных карандашей и 2 простых, заточенных остро-остро, так, что, если нажать одним из них на кончик пальца, в нем остается маленькая дырочка. И тетрадки, в клеточку и в линеечку, она уже начала рисовать в них поля – получается пока не очень ровно, линейка выскакивает из рук, но мама говорит, что это только дело практики.


Мысли путались и выскакивали из головы, как та линейка – из рук, и вскоре Мария уже спала, обхватив раскрытую коробку рукой. Перышки, камушки, веточки, пуговки рассыпались по одеялу.

Тихо вошла мама со свертком в руках. Посмотрела на заплаканное лицо дочери, легонько вздохнула, отложила подарок и начала складывать сокровища обратно в коробку. Тонкими пальцами прикасалась к ракушке, локону, самолетику, зубу. Пересчитала, снова вздохнула. Так и есть, один год потерялся. Ну что ты будешь с ними делать, с этими годами. Непослушны, своевольны. Сорванцы.

Встала, вышла и вернулась со шкатулкой, где хранила все самое ценное. Под браслетами, кольцами, брошами, цепочками, отыскала синее стеклышко. Повертела в руках, посмотрела, прищурив один глаз, сквозь него на восходящее солнце, последний раз согрела дыханием и осторожно опустила в коробочку дочери. У нее самой осталось еще много лет в запасе.