творческая блевотина
Куда проще и приятнее представляется мне пустое "светское" общение. Оно менее обязывает окружающих, чем невольная необходимость оценивать словесную блевотину моей бессонницы в случае, если я выставляю ее напоказ. Как уродливую болячку я прячу этих своих детей-уродов даже от самых близких людей, дабы минуты сопричастности со мной были для них приятными и необременительными. Моя болезнь напоминает мне мою подругу детства, которая, в силу неизвестных мне причин, предпочитая общение с выходцами из "низов" дружбе с людьми, близкими ей по интеллекту и по жизненным реалиям, вынуждена скрывать свои энциклопедические знания и невольно, в силу ее чрезвычайной восприимчивости к наукам, хорошее образование. Она смеется над глупыми анекдотами и шутками, не поднимающимися выше пояса и площадной ругани, когда находится в компании этих людей. И только давно знающие ее друзья и родные знают, что в те часы, которые она проводит вне этого окружения, ее речь становится иной, а карманные детективы сменяются толстыми книгами в твердых переплетах.
Что есть этот стыд? Неверие в себя? Сознание недостойности собственных творений и мыслей? Любовь ли к людям, вынуждающая ломать себя под стать им? Или, напротив, гордыня, столь сильная что даже крупицы производимого представляются драгоценностями, которых недостоин никто, кроме создателя?
Недавно в последнем романе Воннегута я обнаружила идею, которая, наверняка, не единожды посещала сознание любого человека, пытающегося что-то писать или мучающегося такими же приступами бессонницы как я. Мысль заключается в том, что все произведения искусства или науки создают люди, в мозгу (ну, точнее, у него говорилось о внутреннем ухе) которых вживлен передатчик, принимающий сигналы неизвестно откуда. Вот-вот на это и похоже. Так что, превозмогая стыд, рискну предположить, что причиной этого самого стыда якобы создателя за свое якобы творение является его неуверенность в авторстве и боязнь, обнародовав рожденное, невольно стать плагиатором. Правда, и при таком объяснении избежать обвинений в гордыне со стороны риторов не удастся - ведь наличие такой штуковины в организме можно принять за избранность, а словесную или цветовую блевотину за божественный дар, что явно не добавит создателю скромности в глазах оценивающей толпы, частью которого является и он сам.
Проще всего - молчать и мимикрировать, давая волю своим низменным инстинктам только по ночам, как большинство преступников - то есть, преступающих какие-то правила общества. Подозревая у себя проказу, прятать под одеждой подозрительные пятна на теле. Достоянием же общества, не вызывающим сомнений в избранности становятся лишь те, кто позволил болезни завладеть собой - либо потому, что болезнь у него была сильнее, чем у прочих, либо потому, что у него достало сил вырастить этот нарыв и отдать на потребу ему все свое существо. Так честь и хвала этим смельчакам! Радуюсь им, признавая превосходство их переживаний и идей и завидую, отдавая должное своей низменной природе.
Свидетельство о публикации №203080400085