творческая блевотина

Иногда ночью нападает странная бессонница. Она требовательна, как изысканная любовница и до тех пор, пока не окажется выплеснутой наружу в виде текста или стиха или картинки, не отпускает мое бренное тело на покой. Результаты этой бессонницы меня всегда стесняют. Как стесняет меня наличие того, что мне приходится исторгать, пренебрегая драгоценными часами сна, так наутро исторгнутое вызывает у меня чувство стыда. Стыд объясним - то, что выходит из-под моих рук, представляется мне слишком пафосным, слишком невымученным, слишком преисполненным гордыни. Демонстрация этого детища коллегам по существованию же - постыдным потаканием собственной гордыне. Если низменное желание, которое во многом сродни эксгибиционизму все-таки меня пересиливает, муки стыда за выделения моего организма, ставшие достоянием даже самой малочисленной публики, усиливаются стократно.

Куда проще и приятнее представляется мне пустое "светское" общение. Оно менее обязывает окружающих, чем невольная необходимость оценивать словесную блевотину моей бессонницы в случае, если я выставляю ее напоказ. Как уродливую болячку я прячу этих своих детей-уродов даже от самых близких людей, дабы минуты сопричастности со мной были для них приятными и необременительными. Моя болезнь напоминает мне мою подругу детства, которая, в силу неизвестных мне причин, предпочитая общение с выходцами из "низов" дружбе с людьми, близкими ей по интеллекту и по жизненным реалиям, вынуждена скрывать свои энциклопедические знания и невольно, в силу ее чрезвычайной восприимчивости к наукам, хорошее образование. Она смеется над глупыми анекдотами и шутками, не поднимающимися выше пояса и площадной ругани, когда находится в компании этих людей. И только давно знающие ее друзья и родные знают, что в те часы, которые она проводит вне этого окружения, ее речь становится иной, а карманные детективы сменяются толстыми книгами в твердых переплетах.

Что есть этот стыд? Неверие в себя? Сознание недостойности собственных творений и мыслей? Любовь ли к людям, вынуждающая ломать себя под стать им? Или, напротив, гордыня, столь сильная что даже крупицы производимого представляются драгоценностями, которых недостоин никто, кроме создателя?

Недавно в последнем романе Воннегута я обнаружила идею, которая, наверняка, не единожды посещала сознание любого человека, пытающегося что-то писать или мучающегося такими же приступами бессонницы как я. Мысль заключается в том, что все произведения искусства или науки создают люди, в мозгу (ну, точнее, у него говорилось о внутреннем ухе) которых вживлен передатчик, принимающий сигналы неизвестно откуда. Вот-вот на это и похоже. Так что, превозмогая стыд, рискну предположить, что причиной этого самого стыда якобы создателя за свое якобы творение является его неуверенность в авторстве и боязнь, обнародовав рожденное, невольно стать плагиатором. Правда, и при таком объяснении избежать обвинений в гордыне со стороны риторов не удастся - ведь наличие такой штуковины в организме можно принять за избранность, а словесную или цветовую блевотину за божественный дар, что явно не добавит создателю скромности в глазах оценивающей толпы, частью которого является и он сам.

Проще всего - молчать и мимикрировать, давая волю своим низменным инстинктам только по ночам, как большинство преступников - то есть, преступающих какие-то правила общества. Подозревая у себя проказу, прятать под одеждой подозрительные пятна на теле. Достоянием же общества, не вызывающим сомнений в избранности становятся лишь те, кто позволил болезни завладеть собой - либо потому, что болезнь у него была сильнее, чем у прочих, либо потому, что у него достало сил вырастить этот нарыв и отдать на потребу ему все свое существо. Так честь и хвала этим смельчакам! Радуюсь им, признавая превосходство их переживаний и идей и завидую, отдавая должное своей низменной природе.