Пересеченная местность. продолжение

Чей-то голос навязчиво вырывал меня из цепких объятий сна. В трактире уже никого не осталось и старый, слегка прихрамывающий трактирщик гасил висевшие по стенам лампы. Это он  будил меня минуту назад. Я допил свой эль, взял в руку тяжелый посох, запахнул теплый дорожный плащ и неспешно двинулся к выходу.
Дверь распахнулась передо мной, словно от порыва ветра, и я вышел на палубу навстречу соленому ветру, брызнувшему мне в лицо холодную морскую воду.

Вражеский корабль уже подошел к нам вплотную, и абордажные крюки  вонзались в борт «Элеоноры». Никто в него не стрелял - иначе мощные пушки с «Коршуна» разнесли бы палубы в пыль и прах. Наш капитан струсил и приказал своим матросам безоговорочно подчиниться и опустить оружие, а капитан пиратов обещал сохранить всем жизни. Им якобы нужны только деньги и груз. Заполучив добычу, они обещали всех отпустить.
Честно говоря, я совершенно не верил их успокаивающим обещаниям. Что-то внутри меня предупреждало о смертельной опасности. Я вернулся в каюту, вытащил из деревянного рундука свою шпагу и повесил ее на пояс. Старый слуга, который заботился обо мне еще с тех пор, когда я был мальчишкой, суетливо замахал на меня руками.
– Господин, вам лучше лечь. Длительная болезнь сильно подточила ваши силы. Волнение и активное движение сейчас не пойдут на пользу. Да и жар еще не полностью спал. Пираты ведь обещали отпустить корабль и пассажиров.
– Но я все равно им не верю. Ты же знаешь, Фредрик, что интуиция еще ни разу меня не подводила. Быть беде, попомни мое слово. Если пираты изменят своему обещанию, держись поближе ко мне. Или лучше спрячься в каюте и не высовывай носа, пока все не успокоится.
Пираты тем временем перебрались на наш корабль, и часть их скрылась в трюме. Оставшиеся рассыпались в разные стороны, и вскоре стали выводить на палубу матросов и пассажиров.
Двое разбойников с «Коршуна» вломились к нам в каюту и вполне миролюбиво предложили выйти с ними. Никого из пассажиров даже не пытались разоружать, потому что никому и в голову не пришло оказывать сопротивление. «Элеонора» - испанский торговый корабль, матросы доверяли слову капитана, а большинство пассажиров относилось к гражданскому населению, не привыкшему держать в руках оружие.
Когда мы все выстроились на корме, пираты перекинули широкий мостик с  «Коршуна» на «Элеонору», и на нашу палубу спустился их капитан. Судя по  фигуре, он был молод. Лицо его почему-то закрывала золотая маска, изображающая утонченные черты прекрасного юноши. Она немного напоминала погребальные египетские маски, но не была ею. Недавно мне пришлось немного попутешествовать и познакомиться с интересными находками в Египте и Месопотамии. Эта маска обликом была похожа на соединение европейца и майя. Необычная, но очень красивая смесь. Меня заинтересовало, какие мастера создали такой шедевр.
Сошедшего с мостика человека пираты называли Золотой Капитан. Даже его светлые волосы отливали  золотом. К нему подбежал один из его команды -  мрачный парень с растрепанными рыжими волосами и хитрыми лисьими глазками. Капитан что-то прошептал ему на ухо и, не взглянув на нас, направился в каюту  капитана «Элеоноры». Этот парень подошел к нам и сказал:
 – В целях нашей и вашей безопасности, сдайте нам свое оружие.
Несколько матросов и благообразный пожилой джентльмен положили на палубу пистолеты. Видя это, пираты окружили нас и достали из ножен шпаги и сабли. Некоторые из пассажиров уже заподозрили неладное.
– Остальное, пожалуйста!  – Вежливо произнес рыжий.
Мне было жаль расставаться со своей шпагой, но тут несколько пассажиров выхватили свои клинки, и один из них закричал:
 – Они собираются поубивать нас всех!
 – Вы совершенно правы, – произнес рыжий в ответ.
И в этот же момент пираты набросились на нас. Их было больше раза в три, и нам пришлось очень тяжело. Я закрыл собой Фреда и сцепился сразу с двумя отчаянными парнями. Одного мне удалось проткнуть сразу, но второй хорошо меня потрепал. К тому же на меня переключились еще несколько пиратов, и я еле успевал парировать их удары своей шпагой и длинным стилетом.
Они уже задели меня несколько раз своими клинками, к тому же болезнь действительно не совсем покинула меня, и с моего лба уже стекали крупные капли пота. Слава Богу, что в свое время учитель фехтования сделал из меня отличного бойца, и жизнь давала мне возможность закреплять умение на практике.
Но вот уже я потерял в схватке стилет, а правая рука повисла плетью, проткнутая насквозь шпагой. Я выронил свою, но и мой противник не смог сразу вытащить собственную шпагу, и я его уложил ударом кулака в живот. Увернувшись от летевшего в лицо острия сабли, я поднял шпагу левой рукой. Рядом со мной упал пожилой джентльмен, отбивавшийся отобранным у пирата абордажным топором. У моих ног лежали еще несколько мертвых пассажиров.
Вдруг я услышал вскрик и, повернувшись, увидел, что Фредрик сползает спиной по огромному ящику, закрепленному на палубе. Из его рассеченного горла била фонтаном кровь. Видно, он пытался уйти в безопасное место, но чья-то безжалостная сабля нашла его. Я горестно вскрикнул и еще яростней стал сражаться с убийцами. Рядом со мной еще бились три человека, но нам осталось уже немного. Один за другим упали матрос и помощник капитана. Еще через несколько секунд я остался совершенно один, и в меня вонзились сразу несколько шпаг.
Страха смерти не было. Лежа на горячей от солнца палубе, пахшей душистой смолой, я уже почти не чувствовал боли, лишь сильную усталость во всем теле и тяжесть на сердце. Из-под ресниц я наблюдал за тем, как пираты переворачивали мертвые тела и, обнаруживая среди них тяжело раненых, перерезали им горло, после чего выбрасывали мертвецов за борт.
Тут в поле моего зрения оказался Золотой Капитан. У него в руках был ворох карт, взятых у нашего капитана. Он стоял и смотрел, как его люди расчищают палубу «Элеоноры». Когда огромный пират подошел и пнул меня в бок сапогом, я не выдержал и застонал. Он наклонился и, схватив меня за волосы, запрокинул мою голову. Я открыл глаза, а пират, ухмыляясь, поднес к моему горлу лезвие широкого кинжала.
Пират уже готов был нарисовать мне вторую улыбку, как вдруг Золотой Капитан вскрикнул, выронил карты и, кинувшись к нему, в последний момент перехватил руку. Затем он присел рядом и стал внимательно меня изучать. После он подозвал к себе двух головорезов и приказал отнести меня в его каюту.
Не знаю, что дальше произошло с нашим кораблем, потому что когда они подняли меня на руки, я потерял сознание от боли.

Кровать подо мной плавно раскачивалась. Все тело дико болело. Я открыл глаза и осмотрелся. Каюта, в которой меня положили, была роскошно украшена золотом, драгоценными камнями и дорогими тканями. Я заметил, что на низком резном столике расстелена морская карта, и на ней лежит несколько мореходных приборов: секстант, маленький барометр и подзорная труба.
В узкое окошко лился серый утренний свет. Моя грудь и правая рука оказались плотно забинтованы. Рядом на сундуке лежала моя шпага в ножнах и серебряный медальон, подаренный матерью. Я попытался встать, но при любом движении возникала острая боль, и мне пришлось расслабиться и снова опуститься на мягкую перину.
Постепенно пришли жажда и голод. Я уже был готов снова пытаться встать, чтоб выяснить, где нахожусь, и могу ли получить хотя бы воду. Но тут дверь каюты открылась, и вошел Золотой Капитан. Он приблизился ко мне и сел на край кровати. За ним вошел рыжий парень с лисьими глазами и поставил на сундук блюдо с пищей. Капитан отпустил его взмахом руки и взял в руки мой медальон.
– Интересный герб,  – сказал он, проведя пальцем по крышке.  – Как тебя зовут? И как ты оказался на борту испанского галеона?
- Зачем спрашивать имя своего пленника? Неужели тебе действительно это интересно?
Капитан положил медальон на место и ответил:
- Ты не пленник. Ты просто гость на моем корабле. Когда заживут твои раны, я высажу тебя на берег, и ты сможешь отправиться, куда пожелаешь.  Единственное что мне сейчас нужно от тебя – ответ на мой вопрос.
Услышав многообещающее обещание, я решил быть немного сговорчивей и объяснил, что пришлось воспользоваться этим кораблем, чтоб вернуться домой из дальнего путешествия. А затем назвал себя. Услышав мое имя, капитан нервно схватился одной рукой за край сундука. Тут он заметил, что меня слегка начало трясти, и поинтересовался о моем самочувствии. Я ответил, что скорей всего обострилась моя недавняя болезнь. Она не заразна, но весьма неприятна. Или, возможно, началась лихорадка из-за ранений. Капитан поднялся и отошел куда-то в сторону. Когда он вернулся, то держал в руках небольшой бокал с коричневатой жидкостью.
– Тебе нужно выпить это. Лекарь сказал, что настой поможет при начале лихорадки.
Затем он приподнял мне голову и буквально насильно влил целебную горечь. Убедившись, что выпито все до капли, он помог мне устроиться поудобней, и придвинул ближе миску с похлебкой. Заметив, что питаться с помощью левой руки у меня не особенно хорошо получается, он сел рядом, забрал ложку и собственноручно скормил мне похлебку. Когда трапеза  была завершена, и я сыто откинулся на высокие подушки, он сказал:
– Теперь отдыхай. Увидимся, когда тебе будет лучше.
И вышел, оставив меня в совершенном недоумении. Он сам покормил меня, да еще обещал отпустить на свободу. Что-то в этом было не так. Неужели он собирается получить за меня богатый выкуп?

Прошло несколько дней. Все это время я не видел Золотого Капитана. Еду мне приносил рыжий Фернандо. Раз в день приходил корабельный лекарь, чтоб сделать перевязку и проследить, чтоб я принимал выдаваемые им лекарства.
Примерно на пятый день Золотой Капитан пришел снова. И на этот раз он попросил меня рассказать о себе и моей семье.
– Зачем это тебе нужно? Твои люди убили на «Элеоноре» всех, а меня ты пощадил. Почему? Что ты от меня хочешь?
– Извини, но об этом я расскажу тебе позже. Может быть. А теперь, расскажи, пожалуйста, о себе. Желательно, начиная с самого детства.
Я был чрезвычайно удивлен его вопросам и вежливости, но решил подчиниться.
Узнав о том, что я благородного происхождения, единственный ребенок в семье, одержим морем и путешествиями, капитан задумчиво подпер рукой голову и произнес:
 – Знаешь, ты очень напомнил мне одного человека. Многое из твоей жизни напоминает мне его судьбу, но только вырос он в бедном районе, буквально на улице. Думаю, вы бы сдружились, если б знали друг друга. А, кстати, где сейчас твои родители?
 - Отец живет в своем поместье, болеет и никуда не выезжает.
- А мать?
– Она уже шесть лет, как умерла.
Сказав это, я заметил, как его рука судорожно сжала край моего покрывала, и побелели костяшки пальцев. Не произнеся ни слова, он порывисто встал и вышел прочь.
Ближе к вечеру мне неожиданно стало хуже. Вернулась болезнь, которую я подхватил во время путешествия в долину фараонов. Лекарь не отходил от меня ни на шаг, но ночью начался бред.
  ***
Я находился в огромном помещении, где по стенам располагались многочисленные яруса лестниц и площадок. Посредине висел гигантский шар с множеством дверей на его поверхности. Я поднимался по ярусам, пока, наконец, не приблизился вплотную к шару. Одна из дверей, которая оказалась как раз передо мной, открылась, и тихий голос позвал меня внутрь. Когда я зашел, дверь закрылась, а снаружи остались ждать мама, отец, мой слуга Фредрик, и почему-то Золотой Капитан.
Меня подхватила невесомость, растворила в пространстве шара, отняла мое тело, и шар начал медленное кружение, все убыстряющееся с каждым оборотом. На внутренней поверхности шара располагались ряды дверей-люков и окон, напоминавших круглые аквариумы. Иногда в окнах мелькали лица оставшихся снаружи. Но чаще всего я замечал прекрасную золотую маску. Боль раздирала мое бесплотное тело, и мозг отказывался воспринимать происходящее.
Шли дни, годы, века. Мне никогда не выбраться отсюда. Шар никогда не закончит полный цикл оборотов. Внезапно шар стал вытягиваться, превратился в широкую разноцветную воронку, заполненную космической пустотой, в которой были еле различимы гудки машин, звук работающего телевизора, чьи-то шелестящие, словно сухие листья, голоса. Постепенно воронка трансформировалась в узкий бесконечный коридор, выложенный небольшими чередующимися, красными и желтыми плитками. Я плавно плыл по коридору к самому концу мироздания, словно  заблудший путник в лодке Харона, направляющейся в царство Аида.
В стенах стали возникать лица, объемные, красно-желтые, будто скульптурные портреты, созданные из того же материла, что и сами стены. Но эти лица были живыми. Они что-то говорили мне железным, громыхающим в тишине шепотом. Их шепот отражался от пространства и тишины рокочущим эхом, и слова были совершенно не различимы, но я узнавал эти голоса. Снова моя мать, отец, Фред и Золотой капитан. Они звали меня, шептали какие-то наставления, а капитан постоянно повторял:
– Держись. Ты должен держаться.
Я всеми силами пытался вырваться из этого мерного потока, понимая, что все это происходит только в моем мозгу, чувствовал, что если не приду в себя, то останусь здесь навсегда. Мое тело умрет, а сам я буду блуждать тут во веки вечные неприкаянной душой.
В какие-то моменты я оказывался в своем прошлом, еще до того, как отправился в путешествие и заболел. Вокруг была знакомая домашняя обстановка и ни одной живой души. Чисто, даже стерильно,  и тихо. Я с огромным усилием вырывал себя из этого пространства, продирался к реальности, словно выплывал из черной океанской бездны. Скоро уже выход, скоро, нужно только еще немного напрячься и рвануться вверх, к свету...
***
Сквозь закрытые веки, внезапно ставшие полупрозрачными, я видел каюту. От стены к стене нервно ходил Золотой Капитан, то появляясь, то исчезая из поля моего зрения. Иногда он останавливался и злобно бил кулаком в  стену. Кто-то держал меня за запястье. Я пришел в себя, но совершенно не мог пошевелиться. Тело словно заморозилось, слова не могли вылететь из горла. Иногда мне казалось, что я что-то громко говорю, но внезапно понимал, что даже не приоткрыл рта. Эта абсолютная беспомощность раздражала и пугала.
Лекарь выпустил мою руку и сказал:
– Я почти не чувствую пульса. Боюсь, что скоро все будет кончено. Он уходит.
Он даже не подозревал, что я все слышал, даже видел выражение его лица и знал, что выживу, вопреки всему. Тут ко мне пришли воспоминания только что пережитого кошмара, в котором я видел и слышал совершенно непонятные вещи. Что такое машина? Или телевизор?
Внезапная вспышка осветила мое сознание, и я вспомнил все. О том, что мне нужно попасть в Анти-Город, как я сбежал из тюрьмы за пять минут до казни и о том, кто я был на самом деле. Я вспомнил, что к Анти-Городу можно прийти только через многочисленные прошлые жизни и реинкарнации. И сейчас я проживал свою собственную жизнь, оставшуюся в далеком прошлом. Тут мои мысли тихо угасли, и наступила тьма.
Из тьмы выплыл небольшой фрагмент. В каюту вошел Фернандо и поставил блюдо с жидким постным супом. Он кормил меня из небольшой ложки и задумчиво говорил:
– Интересно, что капитан в тебе нашел? Все время, пока ты был на краю смерти, он, вместо того, чтоб командовать кораблем, просидел рядом с тобой. Он отдал тебе свою каюту и переселился в небольшую каморку рядом с ней. Капитан никогда еще не вел себя так странно. Кто же ты такой, черт тебя дери?
Пока мой организм боролся с болезнью, я несколько раз слышал голос капитана, отдававший приказы другим кораблям подчиниться. В каюту пробивались крики и шум сражения. Однажды приказа не последовало, но разгорелся жаркий бой. Крики и проклятия смешивались с пушечными выстрелами и пальбой из мушкетов. Когда все стихло, Фернандо принес ужин. Парень был злой, как черт, сильно припадал на одну ногу, и у него не хватало двух пальцев на левой руке. Кровь из обрубков, просочившаяся сквозь повязки, слегка испачкала серебряное блюдо, богато украшенное чеканкой. Пока я ел, он стоял у приоткрытого окна и ругался в полголоса. В каюту заглянул матрос и сказал:
– Фернандо, Золотой Капитан созывает всех. Добыча оказалась небогатая, но он обещал оплатить все физические увечья. Без тебя мы не начнем.
Как я уже узнал, Фернандо был помощником капитана, и помогал ему в ведении учета захваченных товаров и денег.
Он чертыхнулся и угрюмо поплелся за матросом.
Всю ночь меня трясло от озноба, но я чувствовал, что болезнь отступает. Раны заживали и не причиняли такой боли, как раньше.
Но утром я умер.
Первое, что я увидел в утреннем свете, было мое собственное лицо. Я сидел на сундуке рядом с кроватью и держал в руках золотую маску. У меня на боку висела чужая шпага - с золотой гардой и ножнами, украшенными драгоценными камнями и затейливой резьбой. Я положил маску  рядом с собой, снял с руки серебряный перстень с гербом, точно таким же, как на медальоне, и надел его на руку лежащего на кровати тела.
Тут я ошарашено мотнул головой, и картинка перевернулась. Это я лежал на кровати, мой палец стискивало серебряное кольцо, а на сундуке сидело мое зеркальное отражение. Рядом с ним лежала золотая маска. Отражение улыбнулось и сказало:
Ну, ты и напугал меня, парень. Я уже потерял надежду на то, что ты выживешь.
Заметив мое недоумение, добавил:
- Не удивляйся, ты в своем уме и я не зеркало.
Он протянул руку и слегка погладил медальон.
– Вот уж не думал, что когда-нибудь встречусь со своим братом. Я даже не подозревал о твоем существовании, пока не увидел тебя на «Элеоноре», а потом уже обратил внимание на твой медальон.
Я не мог и слова вымолвить, так велико было мое удивление, а Золотой капитан просто сидел, смотрел на меня и улыбался.
Вдруг дверь резко распахнулась, и в нее шквалом влетел Фернандо.
 – Капитан, на горизонте торговое судно...
Тут он внезапно замолчал, и его лицо вытянулось.
 – Капитан? - Он перевел взгляд на меня, потом снова на капитана и, не придумав ничего лучшего, выдавил из себя:
– Не понял?
Мой брат-близнец поднялся, строго посмотрел на своего помощника и тихо сказал:
 – Теперь ты узнал мою тайну, и она должна умереть с тобой. Я тебе доверяю, и прошу относиться к моему брату так же, как  относишься ко мне. Мы ведь всегда с тобой были близкими товарищами. Но смотри, ты отвечаешь за его безопасность.
Фернандо молча кивнул. Капитан снова надел золотую маску, и они вышли.
На этот раз «Коршуну» досталась богатая добыча. Капитан дал небольшое послабление своей дисциплинированной команде, и сегодня все гуляли, естественно не теряя бдительности. Я слышал, как время от времени кто-то кричал:
– Море чистое.
Вскоре я смог уже выходить из каюты. Капитан разрешил мне прогуливаться по всей территории корабля, и как-то раз я наткнулся на того самого пирата, который намеревался убить меня на «Элеоноре». 
Воспоминания были достаточно яркими. Я отступил на шаг и автоматически схватился за рукоять шпаги, которую захватил с целью проверить на палубе свои силы. Пират тоже отступил и положил руку на саблю. Несколько секунд мы напряженно  жгли друг друга взглядами, но потом я отпустил шпагу, и сказал:
 – Ладно, забыто. Я понимаю, что ты делал свое дело, к тому же сейчас у меня нет ни сил, ни  желания выяснять с тобой отношения. Мои раны еще свежи, и правая рука плохо действует. Если хочешь, когда поправлюсь, мы можем устроить небольшое состязание, а сейчас оставь меня в покое.
Напряжение между нами спало и пират, немного поколебавшись, убрал руку от сабли.
– Ты неплохо сражался. И если ты не против, давай установим мир.
Он легко похлопал меня по плечу, и мы разошлись в разные стороны.
Когда я уже заканчивал упражняться со шпагой, на мостик вышел капитан. Увидев, чем я занимаюсь, он спустился вниз и возмущенно накинулся на меня с упреками. Высказав, все что думает по поводу моего неосторожного обращения с собственным здоровьем, он добавил:
 – Хотя, честное слово, я горжусь тобой, тем как ты держишься и восстанавливаешь свои силы. Но впредь будь осмотрительней. Мне кажется, тебе еще рано так активно двигаться.
 – Я понимаю, но мои чувства подсказывают, что скоро нам сильно припечет. Надвигается что-то очень опасное. С самого момента рождения я предчувствовал опасность и ни разу не ошибался. Может быть, и у тебя есть этот дар?
– К сожалению, я не всегда могу предупредить угрозу, и хоть мы  близнецы, -  не унаследовал такого дара. Но подарил тебе свой перстень, потому что вдруг понял, что нам не долго оставаться вместе. Не знаю, что именно произойдет, но пусть частица меня всегда будет с тобой. Кстати, он был найден в пеленках, когда меня подбросили в лачугу ткача. Это единственное, что осталось от моей настоящей семьи. Когда я вырос, то узнал, чей это герб на перстне, но не захотел узнавать больше или возвращаться. Море уже позвало меня в свои объятья. Потому я так и не узнал, что был еще ты, и какова причина такого поступка наших родителей. И вообще, они ли разлучили нас или я был украден из семьи. Ну да ладно. У меня еще есть дела, а ты береги себя.
С этими словами он покинул меня.
Прошла неделя. Абордажные крючья отдыхали, а команда томилась бездельем. И вот наступил день, когда впередсмотрящий разглядел следующий за нами корабль. Это был двухпалубный военный фрегат.
Он следовал за нами в отдалении вторые сутки, то удаляясь, то приближаясь, так, как будто направлялся по своим делам. И вот он явно пошел на опережение. Теперь стало возможно рассмотреть флаги  на его мачтах. Капитан позвал к себе помощника, офицеров и, что странно, меня.
 – Слушайте внимательно. Стало известно, что за нами следует «Конквистадор» под командованием адмирала Моргана. Это мощное военное судно, сооруженное специально для поимки «Коршуна». Это чуть ли не самое лучшее судно, плавающее на волнах всего мира. Боюсь, оно догонит нас в любом случае. Лучше принять бой и, если нам суждено погибнуть, то покрытыми славой, а не позором бегства. Если же мы захватим «Конквистадор», то у нас будет самое быстроходное и прекрасно оснащенное судно, на котором мы сможем побеждать любые военные и торговые суда.
В результате короткого совещания было решено подпустить военных поближе и принять бой.
Отпустив своих офицеров и помощника, Золотой капитан обратился ко мне:
– Пожалуйста, старайся держаться подальше от опасности. Лучше тебе вообще уйти с палубы на время сражения. Не хотелось бы снова тебя потерять.
– Хорошо. Но только если они пойдут на абордаж, я не смогу отсидеться вдали от ближней схватки. Неизвестно еще, чем она закончится, и я больше хочу погибнуть в бою, чем болтаться на рее.
 – Но ведь ты можешь сказать, что  просто пленник на моем судне.
 – Если они убьют тебя и снимут маску, вряд ли тогда я смогу сойти за твоего пленника, брат.
Он только печально махнул рукой.

Ветер доносил в каюту скрип мачт и хлопанье парусов. На палубе слышались отрывистые команды Золотого Капитана, повторяемые его помощником. «Конквистадор» зловеще молчал. Два ряда его пушек грозно указывали на «Коршуна», как обвиняющие персты судей, солдаты занимали свои боевые посты, и на флагштоке развивался адмиральский вымпел. Государство выставило против нас свои лучшие силы. Я уже начал нервничать, когда мрачную тишину прорезал голос адмирала Моргана.
– Эй, на «Коршуне». Сопротивление бесполезно, мы сотрем вас в порошок. Я предлагаю вам капитуляцию. В первую очередь, если у вас на борту есть пленники, посадите их в лодку и передайте нам. Затем сложите на палубе все свое оружие и выстройтесь шеренгой у дальнего борта. Вам на раздумье пять минут. Если ответа не будет, мы открываем огонь.
Когда истекло пять минут, прозвучал наш ответ: пушечный выстрел. Сразу же за ним заговорили пушки с «Конквистадора». По звукам я пытался определись, что же происходит на море. Стрельба, крики раненых, приказы, грохот ломающихся мачт смешивались в устрашающую какофонию. Я чувствовал, как наш корабль разворачивался, пытаясь  уйти из зоны обстрела.
Не знаю, сколько времени продолжалась эта дуэль. Внезапно я почувствовал сильную боль в груди. Она не проходила, а становилась все сильней, и я отчетливо понял, что случилось что-то страшное. Нельзя терять времени, и, закрепив на поясе шпагу, я бросился на палубу. Сквозь невероятный шум я услышал крик Фернандо:
 – Золотой капитан убит! Нашего капитана убили!
Кораблю как раз удалось уйти из-под обстрела, встав перпендикулярно корпусу «Конквистадора», и я бежал на голоса, не рискуя попасть под ядро. Наконец мне удалось определить смятение в общей массе матросов, и я бросился туда. Растолкав собравшихся в круг,  я все увидел. Мой брат, Золотой Капитан,  лежал на палубе, а из его груди торчал обломок деревянной мачты. Рядом сидел Фернандо. Из его перебитой ноги выглядывала белая окровавленная кость. Увидев меня, он сказал:
 – Капитан пытался вытащить меня в безопасное место, но рядом с нами в мачту попало ядро. Он прикрыл меня собой. 
Отважные вояки растерянно роптали. «Коршун» немного оторвался от преследователя, но «Конквистадор» постепенно нас нагонял. Кто-то закричал:
 – Капитан убит. Без него нам конец! Сдаемся, пока не поздно!
Его призыв подхватили десятки матросских глоток. Вскоре на судне наступит полный хаос. Меня переполняла ярость и жажда мести. Мой голос взлетел над палубой.
 – Заткнитесь, трусливые псы!
Мое неожиданное вмешательство вызвало тишину. Я сам поразился собственной смелости, и больше не произнес ни слова.
Я опустился рядом с братом и осторожно снял с него золотую маску. Матросы в первых рядах недоуменно зашептались. Остальные почувствовали изменение атмосферы и стали протискиваться вперед, чтоб посмотреть, что его вызвало. И, увидев наконец-то лицо своего капитана, растерянно переводили взгляды на меня.
Проведя кончиками пальцев по щеке и губам брата, я ощутил слабое дыхание. Когда мои руки слегка приподняли его, серые глаза приоткрылись, и он прошептал:
– Конец всему, братишка. Я же говорил, что мы скоро расстанемся. Жаль. Мне так и не достанется самый лучший корабль...
– Нет, он будет твоим. Слышишь? Только не уходи. Если можешь, останься. Ты должен увидеть свой триумф.
Побелевшие губы слегка вздрогнули в полуулыбке, глаза посмотрели на небо, и его не стало. Я прикрыл ему глаза и опустил тело на палубные доски. Над толпой бойцов пронесся шепот:
– Золотой Капитан скончался.
Люди начали складывать оружие у ног мертвого командира. Я закричал:
– Что вы делаете?
Ответ был лаконичен:
 – Сдаемся.  Капитана больше нет.
Я чувствовал, как бледнею от гнева и, сжимая рукой маску, бросился на капитанский мостик.
– Трусы! Вы были рыцарями морских просторов, доблестными флибустьерами, и что теперь произошло с вами? Я обращаюсь к вам. Вы разбегаетесь, как крысы, с гибнущего корабля?
Они медленно стали подтягиваться к мостику. Отчаяние и безнадежность застыли на их лицах. Серебряный перстень на моей руке слегка потеплел, будто укреплял в принятом решении. В этот миг я благословил тот день, когда вопреки строгим запретам отца, принялся изучать навигацию.
Два офицера вынесли вперед тело капитана. Когда все собрались, я выступил чуть вперед и молча, торжественно закрыл свое лицо золотой маской. Золотистые волосы упали на лоб маски, серые глаза загорелись мрачным огнем из изящных прорезей, и уже голос Золотого Капитана прозвучал из-под нее.
 – Я жив!  И собственноручно вздерну на рее тех, кто струсит и начнет думать о сдаче! Всем по своим местам! Разворачиваемся! Мы принимаем этот бой. Офицеры - ко мне, пушкари - к пушкам. Остальным в укрытие. Если мы сдадимся, - они украсят нами реи нашего же корабля. Вы этого хотите?
Люди не расходились. На мостик поднялись несколько офицеров, и один из них протянул мне шпагу моего брата. Я отдал ему свою, и прикрепил дар на ее место. Меня приветствовал дружный вопль:
 – Да  здравствует Золотой Капитан!
Один из офицеров тихо прошептал остальным:
– Черт меня возьми, если это не сам капитан восстал из мертвых. Волосы, голос, фигура - все его.
Другой ответил:
– Он  никогда не упоминал, что у него есть брат.
 «Конквистадор» больше не стрелял. Похоже, там поняли, что у нас произошла какая-то перемена в их пользу. Наши приготовления со стороны были похожи на сдачу. Но на самом деле все было не так. Мы шли на военную хитрость. Благо, что  еще не рассеявшийся пороховой дым несколько скрыл наши действия. Мои бойцы заняли свои места, а я провел летучий военный совет с офицерами. Было решено брать фрегат хитро и нагло.
На флагштоке «Коршуна» взвился белый флаг. «Конквистадор» согласился вести переговоры и величественно приближался к нам. Его обшитые железом борта устрашающе блестели на солнце. Адмирал стоял на мостике, изучая наше судно в подзорную трубу. Возможно, они догадались о ловушке, а, может, адмирал просто предвкушал хороший трофей.
Пора начинать капитуляцию. Рядом со мной на специально принесенном для него ящике сидел Фернандо. Его рану уже обработали, и он не захотел оставлять меня одного. Я еще никогда не делал того, что мне сейчас предстояло. Подняв вверх руку с белым платком, я обратился к адмиралу, перекрикивая шум волн, сердито бьющих в наш борт:
 – Я, Золотой Капитан, передаю себя, свой корабль и команду в ваши руки. Мои офицеры закрыли всех матросов в трюме. Оружие заперто в крюйт-камере. Мы с офицерами готовы подняться на ваш борт.
И мы пошли на сближение. Как раз в тот момент, когда я заканчивал свою речь,  наши борта соприкоснулись. Мои отчаянные моряки, прятавшиеся за высокими бортами «Коршуна», накрытые мешковиной и старыми сетями, не дожидаясь команды, выскочили из своих укрытий. Абордажные крючья намертво пришпилили «Конквистадора» к «Коршуну», и пираты мощным потоком хлынули на его палубы. Я выхватил шпагу и бросился в гущу боя. Военные не успели быстро отреагировать на неожиданное нападение, и часть их уже валялась под ногами сражающихся. 
Свалка получилась еще та. Солдат было больше, но пираты были разъяренней и намного опытней, закаленные в многочисленных сражениях. Я рвался на капитанский мостик. Там находился адмирал, защищаемый группой отборных солдат. Без устали действуя шпагой, я расчистил себе дорогу на мостик. С адмиралом уже дрался мой несостоявшийся убийца.
– Оставь  его в живых. Он нужен мне живым!
Но мой голос утонул в лязганьи  оружия. Когда я пробился к ним, адмирал был уже мертв. Мы лишились ценного заложника. Внизу сражение переросло в обыкновенную бойню. Солдат безжалостно закалывали и выкидывали на съедение акулам. К вечеру мощный военный фрегат был наш.
Синее небо простиралось над головой. Ветер плескался в парусах, а за моей спиной насвистывал Фернандо. Вот уже несколько дней прошло с тех пор, как мы похоронили моего брата в морской пучине. Мне стало пусто жить в этом мире. Оказалось, что мы были связаны с братом крепкими невидимыми нитями, которые и сейчас не отпускали нас друг от друга.
У меня в кармане, как память, лежит его флибустьерский патент. Я ношу его кольцо и иногда вижу его самого, одиноко стоящего ночью на капитанском мостике. Теперь уже никто и ничто не разлучит нас. Пока  помню и люблю его. Я исполнил обещание - мы захватили «Конквистадор». Именно на его палубе мы с Фернандо встречаем это прекрасное свежее утро.
Брат мой, посвящаю тебе свою победу. Дарю тебе корабль - лучший из лучших.
Утренний покой разорвал крик впередсмотрящего:
– Слева по курсу –  испанское торговое судно!
Фернандо вопросительно посмотрел на меня:
– Капитан?
Я кивнул ему, и радостно завопил:
– А ну, лентяи и обжоры, свистать всех наверх!
В ответ мне раздались восторженные крики:
  – Да   здравствует  Золотой капитан!
И солнечные лучи заиграли жарким светом на моей золотой маске.

И снова я оказался на перевалочном пункте, вне времени и какого-либо пространства. Моя сущность медленно путешествовала по узкому лабиринту и искала выход в следующую реальность. Наконец лазейка была найдена, и начался переход. Неожиданно что-то массивное и злобное бросилось мне на спину. Оно придавило меня к наклонной плоскости затвердевшего космоса и уже собиралось вцепиться  клыками в мое горло, но я успел подставить его пасти правую руку. Черт, я опаздывал на свой астральный поезд! Пространство завертелось, замелькало, и сильная волна концентрированной звездной пыли выбросила нас прочь.
Мы зависли между измерениями. Мерзкое детище Города царапало меня своими огромными лапами, и изо всех сил старалось перегрызть руку. Свободной рукой я пытался ослабить хватку хищной челюсти. Вокруг нас с огромной скоростью происходила смена пейзажей. Наконец мы очутились между моим реальным миром и следующим воплощением.
Катаясь то по полу моей квартиры, то по чахлой осенней траве, наш смертоносный клубок докатился до письменного стола.  Черный волк, увидев, что я теряю силы, решил добить меня одним ударом. Он выпустил мою  окровавленную руку и ринулся к горлу, не заметив, что я дотянулся до ящика стола и уже вытаскивал оттуда стрелу с голубым оперением.
В момент, когда его жесткие усы дотронулись до моего подбородка, а клыки готовились стиснуться, я откинулся назад, насколько смог и воткнул стрелу в его мохнатое брюхо. От удара она разломалась в месте наибольшей трещины, но железный наконечник глубоко вошел в его тело. Не знаю, какая магия содержалась в этой стреле, но шерсть оборотня вспыхнула голубым светом, из его пасти повалил зеленоватый дым, и он издал дикий вопль, отразившийся от земли и стен. Корчась в судорогах, оборотень  испустил дух.
Стены моей квартиры стали расплываться и я, наконец, попал в место назначения.   
 
Генерал Скейд совершил тактическую ошибку, начав наступление сейчас и в этом месте. Шансы были не равны. Армия генерала Норманна одолевала нас. На поле уже шла рукопашная схватка. Штыки и сабли уродовали человеческие тела, в разных местах слышались выстрелы. В моей винтовке закончились патроны, а затем я потерял ее в общей свалке. В ход пошла сабля.
Понемногу мы начали оттеснять противника назад. Военные кличи сливались с криками искалеченных солдат. Пороховой дым раздражал дыхание. На мне запеклась кровь - больше чужой, чем моей собственной. И вдруг противник, лениво отстреливаясь, побежал в сторону дальнего леса. У меня появилось какое то нехорошее предчувствие.
И тут мою ногу обожгла боль. Я споткнулся и упал. Меня, пытающегося подняться, обтекала  волна бегущих. Когда, наконец, мне удалось проползти несколько метров, зажимая простреленное колено, армия уже скрылась в ложбине.
Спустя некоторое время звуки битвы изменились. Теперь слышались боевые выкрики армии Норманна. Я поднял голову и раздосадовано заскрипел зубами, – из леса выходили стройные ряды в сине-зеленых мундирах и спускались в ложбину. Все-таки я оказался прав, а генерал Скейд не захотел принять к сведению мои предположения. Мол, наемнику платят за дело, а не за слова, хотя время от времени сам советовался со мной по поводу некоторых своих решений. Несмотря на то, что мне всего двадцать девять лет, у меня уже был богатый боевой опыт и хорошая интуиция.
Вскоре из ложбины появилась наша армия, спасающаяся бегством. Я знал, какой приказ отдал генерал Скейд, прежде чем начать наступление. До него доходили слухи о том, как обращаются с военнопленными солдаты Норманна, и никто из наших не должен был попасть в их руки. Волна бегущих уже обтекала меня в другом направлении. За ними показалась команда чистильщиков. Они находили на поле раненых, и если они не могли идти с ними,  добивали. Позади них уже развевались штандарты победителей.
Вот и до меня добрался чистильщик. Я очень хорошо знал этого парня. Однажды мы вместе с ним пробивались из окружения и разыскивали снявшуюся с места армию. Он бегло осмотрел мою рану и поднялся. Парень тщательно прятал от меня глаза.
 – Извини, кость сильно раздроблена, ты не сможешь уйти с нами.
  Он наставил на меня винтовку.
  – Генри, пожалуйста, отвернись.
Я продолжал смотреть на него. Он выматерился и, не целясь, выстрелил мне в грудь. Повесив винтовку на плечо,  крикнул остальным:
  – Скорей, отходим.
В моих открытых глазах застыло небо. Он не убил меня, как предполагал, просто не смог хладнокровно разнести другу голову. Но, по-моему, лучше б он смог. Когда чистильщики ушли, я закрыл глаза и, сквозь шум в голове, вслушался в звуки. Вокруг меня слышался топот многочисленных сапог, кличи и выстрелы. Противник преследовал спасавшуюся бегством  армию.
Вдали снова закипел бой. Несколько раз я будто окунался в пропасть и снова выныривал. Когда в очередной раз сознание вернулось ко мне, невдалеке звучали голоса. По коротким обрывкам фраз я понял, что санитары победившей армии собирали своих раненых.
Кто-то прошел рядом. Я слышал, как на землю опустили носилки. Два человека тихо переговаривались, переворачивая тела. Мое собственное тело  болело  от ран и долгого лежания на каменистой почве, и я неосознанно слегка пошевелился.
Приблизились шаги.
  – Еще один.
Чьи-то руки затормошили меня, ощупали, и я застонал.
Второй голос возразил:
  – Но это не наш.
  – Забираем. Там разберемся.
Черт возьми! Второй раз перемещение сыграло со мной такую злую шутку. Неужели по пути в Анти-Город я должен пройти через множество смертей и сражений? Далеко в вышине маленькая луна ласково произнесла:
  – Ты с самого начала мироздания был воином, путешественником и искателем приключений. Это все – твои жизни. Ты участвовал в крестовом походе и охранял караваны на Великом Шелковом пути. Сидел за круглым столом вместе с королем Артуром и разъезжал по диким прериям, защищая свою жизнь от индейцев и ковбоев, охотящихся за славой. Участвовал во французской революции и даже грабил гробницу Тутанхамона почти сразу после того, как ее запечатали жрецы. Тогда тебе не повезло – ты и все, кто были с тобой, умерли вскоре после этого от ядовитых испарений.
  – Этого еще не хватало. Но зачем я прохожу через них? Почему этот путь причиняет мне столько страданий?
  – Он готовит тебя к предстоящей битве.
  – С кем?
Луна засмеялась.
  – Какой ты непонятливый! С тем, ради кого ты снова возродился. Город ждет тебя. И он снова хочет твоей смерти. Выжив в своих реинкарнациях, ты обретешь еще большую силу, чем раньше.
Сказав эти слова, луна превратилась в маленькую чайку, и, пронзительно крича, исчезла в розе ветров.
Так я стал военнопленным.
Когда меня принесли в полевой госпиталь, и санитар расстегнул мне мундир, чтоб осмотреть в первую очередь наиболее опасную, по его мнению, рану, с моей груди соскочил серебряный медальон с гербом. Пуля оставила на нем глубокую царапину, срикошетила и ушла в район плеча. Если б не он, – то  мое тело уже клевали вороны.
После перевязки меня разместили в бараке с остальными ранеными, но приставили ко мне охранника, хотя я даже при желании не мог сбежать в таком состоянии.
Шли дни. Рану в плече я уже почти не ощущал, но колено заживало с огромным трудом. Помню, в первый день полковой хирург даже собирался ампутировать ногу, но я, чуть ли не с боем, не позволил этого сделать. И в последующие же дни  убедился в том, что правильно поступил. Уж слишком часто он применял к раненым такие радикальные меры.
Не знаю, быть может, у него была такая мания, а, быть может, он просто опасался, что в этих условиях велик риск возникновения гангрены. Черт его знает. Я сочетал в себе личности и опыт двух разных людей – современного человека и человека этого мира. Поэтому для меня было жутко видеть низкий уровень теперешней медицины. Даже можно сказать, дикий уровень. Хоть армия Норманна и побеждала, но плохо обеспечивалась медикаментами, и все операции проходили без наркоза. Часто я слышал страшные крики, доносившиеся из операционной, и содрогался. 
Однажды генерал Норманн сам решил навестить раненых, подбодрить и выразить благодарность за отличную службу. Я в это время сидел у стены барака, уютно опираясь об нее спиной, и мечтал о пухленькой, сочной пицце, стаканчике прохладной ром-колы и хорошем фильме по телевизору. Генерал подходил к солдатам, называл некоторых по имени и говорил патриотические слова. Наконец, он заметил незнакомца у стены, и направился ко мне.
Немного поизучав меня, как подопытную мышку, он спросил у моего охранника – кто я такой.
Тот объяснил, что я военнопленный, подобранный на поле боя,  и что армия Скейда убивала своих раненых, а я чудом остался жив. Генерал обратился к своему адъютанту с легкой насмешкой:
  – Скейд отбирает у матерей их сыновей для того, чтобы затем подло застрелить, драпая от наших доблестных армий. Посмотри на этого наивного юношу. Он пришел в армию с верой в чистые идеалы. Что происходит с цветом нации?!
Он говорил так, будто меня тут не было, и я решился вставить свои пять копеек:
  – Генерал, я – наемник, и не окрылен чистыми идеалами. Моя судьба – сражаться под флагами того, кто меня нанял и платит за мою веру в его идеалы.
Генерал усмехнулся.
  – Я смотрю, ты настоящий мужчина.
  – Да уж, не женщина.
Он не поддержал мой юмор, только зло посмотрел на меня и процедил сквозь зубы:
  – А ты в этом уверен? Я слышал, в вашей армии все слабаки и трусы. Даже ты не смог встать с земли для того, чтобы тебя не застрелили, как собаку. А я думал, что в наемники подаются мужественные люди. Мои же солдаты, даже умирая,   могут подняться, чтоб посмотреть в глаза своему врагу.
Презрительно сплюнув на землю, генерал  жестко ударил сапогом по моему раненому колену. На короткий миг боль затмила мое сознание, и я почувствовал, как побелело лицо, а глаза засветились злобным огнем. Я скрипнул зубами, и, медленно, преодолевая терзающие колено раскаленные стальные клыки, стал сгибать ногу, и вот, полусогнувшись от этой боли, уже стою перед генералом. Я поднял голову, резким движением отбросил падающую на глаза прядь светлых волос и выровнялся в полный рост. Белые бинты покраснели, а крепко стиснутые зубы сжимали готовый вырваться стон.
  – Вы ведете себя недостойно столь высокого чина, генерал Норманн. И только ваш чин не позволяет мне в полной мере  удовлетворить свое оскорбленное достоинство. И чтоб не ронять ваше достоинство перед подчиненными, я не скажу тех слов, которых вы заслуживаете.
В глазах генерала мелькнуло легкое удивление. По-моему, он не ожидал от меня такой наглости, ну а я не собирался молча сносить издевательства.
  – Да, я простой солдат. Наемник. Но готов защищать свою честь с оружием в руках.
Похоже, я начинал нравиться Норманну. На его губах заиграла легкая улыбка.
  – Ну-ну. Поправляйся, солдат. Может быть, ты еще сможешь доказать, что не зря выжил в бойне. И, думаю,  захочешь отплатить за зло, причиненное тебе генералом Скейдом.
Я  ничего не ответил. Да и поймет ли он, почему я не держу зла на отданный приказ? Не знаю, даже не хочу пытаться понять. Мое нахождение здесь временное, в его лагере, и в этой жизни. Зачем все осложнять? Мне неизвестен момент, когда космическая магия, (или что там еще этим заведует?), перебросит меня в следующее испытание, но, надеюсь, это произойдет как можно скорей.
Генерал окинул меня на последок одобрительным взглядом и обратился к адъютанту:
– Пусть ему обеспечат равный  уход, как и за моими воинами. Но глаз с него не спускать!
И ушел.
Совершенно обессиленный, под взглядами нескольких десятков враждебных глаз, я упал на свою подстилку. Кости в коленной чашечке только начали срастаться, и мои движения могли стронуть все с места. Но возникло чувство, что тот, второй я, живший в этом времени, наверняка сделал так же. Он был очень гордым.
Наплевать на физическое тело, ведь не оно главное в существовании. Мы с ним теперь знали Истину, ту, которая проходит с каждым из нас из воплощения в воплощение, из тела в тело, и которая не зависела от бренной материи.
И тут мне в голову пришла другая мысль, исходящая из первой, но более приземленного плана. Через одного человека от меня лежал молоденький солдатик, почти мальчишка, с ампутированной по плечо рукой.
У него оказались раздробленны локоть  и кисть, – он был в обозе, который накрыли наши пушки. Хирург не дал ему такого шанса на заживление, как мне. Парнишка уже вторые сутки бредил,  рана воспалилась и угрожала загноением. Я же, не смотря на сильное увечье, не чувствовал никаких признаков воспаления или начала лихорадки, хотя, будучи Золотым капитаном, прошел через все прелести выздоровления после балансирования на грани смерти.
Пытаясь разгадать свой феномен, я глубоко ушел в   мысли. Возможно, мое нынешнее тело было гораздо выносливей предыдущего. Или вдруг все пройденные   пространства и измерения, сжатые до размеров молекул, стали своеобразной сывороткой, защищающей меня во время этих необычных странствий?
Крошечная луна, пристроившись на рукаве моего мундира, прошептала   на ухо:
  – Ты становишься мудрей, Приходящий ночью. Познавай себя. Благодаря этому ты станешь равным противником Городу.
Луна приобрела сероватый цвет, потеряла свои очертания, и я узнал в ней лицо старой женщины из Города, указавшей мне Путь.  Довольно хихикнув, она взлетела с моей руки и слилась с воздухом. После нее остался лишь тающий запах лесной земляники и затихающий шелест осенней рощи.
Медленно тянулись дни. Я уже кое-как передвигался по бараку и небольшой позволенной территории вокруг него. Бои шли с переменным успехом. К генералу Норманну поступило подкрепление, а Скейд получил обоз с обмундированием и боеприпасами, и, в скором времени, ожидалось прибытие кавалерии. Дни сменялись ночами, а перемещение все не происходило, и луна больше не появлялась. Начинал рождаться страх, что этот мир навсегда станет моим новым домом.
Но вскоре в ситуации наступило изменение. Военные действия временно приостановились, и генералы пошли на переговоры, а я получил относительную свободу и мог спокойно передвигаться по лагерю.
Скоро уже придет зима. С каждым днем утро становится все холодней. Сегодня я отчетливо почувствовал приближение первых заморозков. Солнце уже окрасило розовым и желтым  верхушки деревьев и  подбиралось к земле. Я сидел на камне недалеко от барака и, виртуозно орудуя ножом, выпрошенным у одного солдата, вырезал из куска дерева нэцке. 
Маленький Мудрец хитро щурил узкие глазки и держал в руке жезл судьбы. Фигурка была почти готова. Немного вытянув руку, я изучал его со стороны, и, поддавшись какому-то импульсу, поднял глаза над ней. В этот самый момент в лагерь прискакал гонец от генерала Скейда. Убрав фигурку и нож, я поковылял в сторону штабной палатки.
Прошло около получаса. Я обосновался возле полевой кухни и развлекал грузного повара различными прикольными историями, за что он выдал мне порцию горячей каши. Рядом со мной пристроились еще два слушателя. Я травил байки из двадцатого века, перестраивая их на актуальное для этого времени звучание. Вскоре из штабной палатки вышел гонец. Пройдя пару метров, он повернулся, привлеченный дружным смехом моих слушателей и заметил меня.  Не ожидал он такого потрясения! Удивляюсь, как у него глаза на лоб не полезли. Сначала он вроде не поверил увиденному, но, придя в себя, подошел ближе.
  – Ты? Но как это случилось?
  – Счастливая случайность – чистильщик промазал. Теперь я здесь военнопленный, живой трофей. А что у вас нового?
 – Генерал Скейд хочет объявить временное перемирие. Нам нужно стянуть все резервы и обдумать сложившуюся ситуацию.  Послушай, генерал очень сожалел о твоей смерти. Думаю, он обрадуется, узнав, что ты жив. Потерпи еще немного, и мы постараемся что-нибудь придумать.
  – Вы уж постарайтесь.
Попрощавшись, он вскочил на свою лошадь и скрылся в поднятом облаке пыли.
Через несколько дней меня вызвали к генералу Норманну. В его палатке присутствовал генерал Скейд, встретившийся мне ранее гонец и солдат в окровавленном сине-зеленом мундире. Отдав честь генералам, я стал ожидать объяснений. Но генерал Скейд только попрощался с Норманном и направился к выходу. Гонец подтолкнул меня:
  – Пошли. Теперь ты свободен. Мы обменялись  военнопленными.
Уже за пределами палатки он спросил:
 – Сможешь удержаться на лошади? Мы захватили ее для тебя.
Я только смерил его оскорбленным взглядом, и, на собственное  удивление,  смог более-менее нормально взобраться на нее и крепко держаться в седле. Оказавшись в нашем лагере, я тяжко слез с лошади и направился к палатке, где заметил своего старого приятеля. Генерал меня остановил:
  – Ты куда собрался? Пошли ко мне, я отдам твое жалование, которое ты еще не успел получить.
  – Генерал, оставьте его себе и наймите кого-нибудь другого. А я попрощаюсь с товарищем и ухожу.
Похоже, генерал был слегка ошарашен моим вольным обращением к нему, но не подал виду, лишь сурово сдвинул густые брови.
  – Но уйти в такой ответственный момент – просто дезертирство!
  – Генерал, вы забываете, что я наемник и имею право сам выбирать, с кем и когда воевать. Для меня битвы закончились, теперь это не моя война. Чем я могу помочь? Советами? Но мои советы ничего не значат для вас, а сражаться с изувеченным коленом мне не представляется возможным.
Так и заканчивался мой срок пребывания здесь.
Я сжимал в руке небольшой кошелек со своим жалованием, который мне все же всунул генерал Скейд, и уходил прочь, припадая на покалеченную ногу.
Я возвращался домой.

Впереди показался сельский дом. Отряхнув с себя снег, я вошел в низкую дверь. Маленькая девочка бросилась ко мне на встречу:
  – Как идет заготовка дров, дядя?
Заблестев довольной улыбкой, я поднял вверх ладонь с растопыренными пальцами. Девочка засмеялась.
  – Не ври. Ты бы не успел за это время найти и спилить пять деревьев. Они замерзшие и твердые.
  – Лисонька, снег выпал только сегодня утром. До этого морозов не было, и сухие деревья не успели промерзнуть. Еще по теплу я разыскал их в лесу и пометил.  А теперь они будут обогревать наш дом.
Сняв теплую верхнюю одежду, я прошел в комнаты. На столе уже стоял ужин, а за столом сидели незнакомый пожилой человек и сестра.
  – Хорошо, что ты уже вернулся. На этот раз зима пришла так неожиданно. Скоро, похоже, будет сильная вьюга. А у нас сегодня гость.
И сестра познакомила меня с путником, забредшим в наше жилище. Ему нужно было где-то остановиться на несколько дней, прежде чем продолжать  свое странствие. В наших краях стоит всего несколько домов, и он попал именно к нам.
  – Проходи и садись. Сейчас мы будем ужинать.
Лисичка, моя  пятилетняя племянница, уже вскарабкалась на руки матери и тянулась через весь стол к своей тарелке.
Я засмеялся.
 – Малышка, сколько раз мама тебе говорила, чтоб ты сначала придвинула тарелку туда, где будешь сидеть, а потом садилась за стол.
  – А ты привяжи мне веревочку к тарелке. Тогда я не буду лезть через стол, а просто подтяну ее к себе.
– Ладно. Я как-нибудь подумаю об этом.
По быстрому поев, я объяснил, что очень устал, пока рубил деревья и хочу сейчас пойти отдохнуть. После этого, бросив последний настороженный взгляд на незнакомца, вышел из столовой.
Закрыв дверь своей комнаты, я поставил свечу на стол и сел к окну. За стеклом, вместо снега и вечера, мне виделось лето и солнечный день. Цветы и трава танцевали. На лесной лужайке пели и веселились крошечные жизнерадостные феи.  Я играл на маленьком музыкальном инструменте, давно забытом много поколений назад, и от этой музыки просыпались ручьи, и по стволам деревьев быстрей струился сок.
Но тут мои видения прервал тоненький голосок:
 – А я уже ложусь спать! Дядя, расскажи мне сказку.
  – Ну, во-первых, ты так тихо прокралась, что я слегка испугался. А во вторых, пошли в твою комнату, и я уложу тебя баиньки.
  – А сказку расскажешь?
  – Обязательно, маленькая.
Когда я поправил подушку под золотистой головкой племянницы и подоткнул одеяло, она снова попросила:
– А теперь расскажи мне что-нибудь интересное. Ты знаешь какие-нибудь истории про гномов и троллей?
  – Не слишком ли рано тебе слушать такие страшилки?
  – А ты расскажи так, чтоб не было страшно.
  – И что именно ты хочешь услышать?
  – А, правда, что когда-то кроме людей жили волшебные создания? И что они и сейчас где-то существуют?
  – Правда, моя хорошая. Но теперь в них уже никто не верит, и они потеряли свою силу.
– Расскажи мне о них. Ну, пожалуйста.
– Ладно, слушай. Действительно, в старину, еще до людей, на земле жили  различные волшебные создания. Саламандры – дети огня, тролли – дети  земли, эльфы, дриады – духи деревьев, феи, сифириады и многие другие. Они жили в мире и согласии. Когда на земле появились люди, эти создания подружились с ними, но люди принесли им мало пользы. Эльфы и феи помогали людям, а люди принесли в мир древних созданий жадность, зависть и много других пороков. Но разве можно обижаться на них за это, ведь они не хотели причинить зло. Время шло. Все на земле смешалось. Но однажды пришла беда. Страшная катастрофа произошла на земле. Солнце заволоклось черными  тучами, и на землю пришла тьма. Долго, очень долго царила страшная ночь. Некоторые нации слились, а некоторые поменяли свое место обитания. Часть волшебных созданий перемешалась с людьми, часть ушла далеко-далеко в поисках потерянного света, и лишь тролли и гномы, обитатели мрачных глубоких подземелий чувствовали себя отлично. Эта ночь посеяла вражду между волшебными созданиями. Но ничего не бывает навсегда. Однажды свет вернулся. И люди не нашли никого из волшебных обитателей земли, и после долгой тьмы решили, что на самом деле их никогда и не существовало. И лишь живущие среди людей феи, эльфы, саламандры и другие, знали правду. И теперь среди людей живут их потомки.
– А сами они где-то  еще существуют?
  – Да. Но людям не суждено больше встретиться с ними. Может быть, когда-нибудь...
  – Интересно, а теперь можно встретить их следы среди нас?
  – Не знаю. Но часто можно почувствовать влияние волшебной крови. Почему некоторых людей охватывает панический страх перед глубокими отверстиями в земле, в которых журчит вода? Особенно, если они натыкаются на яму, которая была когда-то подвалом дома, и в ней образовалось глубокое стоячее озеро? Наверняка, в их жилах течет кровь эльфов или фей, детей воздуха. Они еще помнят  страшные логова троллей и изредка чувствуют их присутствие в подобных местах, где скапливается зло.
  – А это зло может повредить людям?
  – Конечно. Особенно если оно скопилось в развалинах старого дома.
– Но почему, дядя?
  – Если его жители живы и переехали в другое место, энергетика их старого жилища следует за ними и помогает им. Но если на месте их прежнего места обитания образовалось зловонное озеро, не будет счастья и здоровья в их семье. Никогда нельзя оставлять не засыпанные подвалы, иначе ими завладеют тролли.
И тут я осекся. Просто я  настолько вернулся в самого себя, что забыл, что передо мной совсем маленькая девочка, и она ничего не поймет, и даже может испугаться подобного рассказа. Но она внимательно смотрела на меня и ждала продолжения.
  – Почему ты замолчал? Это так интересно.
  – Извини, по-моему, я слишком заговорился.
  – Ты думаешь, что я еще маленькая и глупая, да? Мне уже весной будет пять лет.
  – Нет, что ты. Просто уже поздно и тебе пора спать. Смотри, – за окном началась метель. Слышишь, как снежинки бьются в окно и просят пустить их погреться?
  – Но они же растают.
  – И превратятся в капельки дождинок на твоих пальчиках. А потом испарятся, будут кружиться под потолком и тихонечко напевать колыбельную. А теперь спи. Сладких медовых тебе снов!
Я задул свечу и тихонько пошел к двери.
  – Подожди.
  – Что ты еще хочешь от сонного дяди?
  – Понимаешь, я знаю, что это не хорошо, но я игралась совсем рядом, и подслушала, как мама рассказывала о тебе тому дядьке. Скажи, ты действительно не совсем мой дядя?
От неожиданности я растерялся. Мы никогда не говорили об этом, и она не знала моей истории. Теперь же она сама требовала от меня объяснений. Что же мне объяснить этому ребенку?
  – Даже не знаю, как тебе все это сказать.
Она хитро прищурилась:
  – Расскажи, как есть.
  – Ты ведь знаешь, что произошло с твоим папой?
  Девочка грустно засопела носиком.
– Да.
  – Все случилось за год до твоего рождения. Твой отец ходил в лес поохотиться, и нашел меня, лежащего на старой тропе, измученного и без сознания. Он принес меня домой и выходил. Через несколько месяцев он погиб в том же лесу. Твоя мать, ожидавшая твоего появления, осталась совсем одна, без мужчины в доме, и я остался рядом с ней. Она стала моей сестрой, а ты – любимой племянницей.
Мы немного помолчали, и затем она сказала:
  – Если так – то ты все равно мой дядя. Мама рассказывала, что игрушки и колыбель для меня ты сделал сам, заботился о ней и обо мне. Я люблю тебя!
И после легкого вздоха последовал следующий вопрос:
  – Скажи, а почему все соседи называют тебя сумасшедшим?
После этих слов мне стало немного не по себе. Я знал, как ко мне относятся эти люди, но не мог и предположить, что об этом узнает ребенок.
  – А  что ты сама думаешь?
  – Мама в гостиной говорила о том, что ты никогда не общаешься с соседями и всегда избегаешь их. И что ты часто уходишь в лес и долго скрываешься там. А еще – никогда не рассказываешь ничего о себе. Еще мама говорила, – люди видели тебя разговаривающим с деревьями и поющего для лесных зверей. 
  – Понимаешь, малышка, люди причинили мне много зла. Они преследовали меня, и именно от них я спасался шесть  лет назад, когда судьба привела меня в лес, где, на счастье, оказался твой отец.
– Знаешь, ты все-таки не похож на сумасшедшего. Когда мы ездили с мамой в поселок, то видели там сумасшедшего Франека. Он бегал по улицам с бумажными зверюшками и громко вопил песни. Ты не такой. Ты больше похож на эльфа. И не смейся, я же серьезно. Посмотри на себя – у тебя такие длинные зеленые глаза – почти до висков. Ну, может,  чуть меньше. И такое лицо...
Тут девочка замолчала, не находя слов. Снаружи бушевала метель, и в темной комнате было слегка неуютно. Что-то хотелось сделать для маленькой. Она взяла мою руку и положила ее себе под щеку. Уютно примостившись на ладони, она посмотрела на меня грустными-грустными глазами. Даже ночная темень не могла скрыть эту тоску в ее глазах.
 – Не грусти, лисонька, я и есть эльф.
На подоконнике сама по себе вспыхнула свеча. Мои пальцы на правой руке слегка засветились сиреневым светом, и в ней оказался букетик живых фиалок.
  – Держи, хорошая моя.
Она с недоверием переводила взгляд с букета на меня и обратно.
  – Скажи, поэтому за тобой и охотились, что ты эльф?
  – К сожалению, это так. Но ты только никому не говори об этом, иначе мне снова придется скрываться.
  – Обещаю, дядя.
  – А теперь спи, сладко-пресладко.
Свеча стала гореть бледнее. Я отошел от кровати на полшага,  и на меня посыпались желтые осенние листья. На мое плечо присела маленькая лесная птичка и тихонько запела колыбельную. В моих волосах зашевелили лепестками желтые и голубые цветы, и несколько пушистых белок улеглись в моих ногах.
  Малышка смотрела на меня во все глаза. Я достал свой старый музыкальный инструмент и тихо заиграл давным-давно забытые мелодии, а маленькая птичка щебетала мне на ухо, что скоро моя названная сестра найдет себе мужа и мне можно будет вернуться к своему народу. И я знал, что уйду отсюда, но навсегда останусь жить среди людей, потому что стал слишком человеком, чтобы жить среди эльфов. И еще я знал, что рано или поздно погибну среди людей, но снова вернусь, чтоб продолжить вечный круговорот жизни. 
Когда я понял это, то одновременно почувствовал, что наступил момент моего возвращения. Или очередного перехода. Это уже как будет угодно тому, к кому я иду по этой извилистой дороге.
Очертания комнаты начали расплываться. Я чувствовал, как меня затягивало в неизвестное пространство, в мир между мирами. Будет ли он последним на моем пути? Я очень на это надеюсь.


Рецензии
Игорь, увлекательно написано. Люблю читать о приключениях. Понравилось. С уважением и добрыми пожеланиями, Лариса

Лариса Вахрушева   13.09.2008 12:42     Заявить о нарушении
Спасибо, мне очень приятно Ваше внимание и мнение! Надеюсь в скором времени порадовать Вас выкладыванием еще одной книги. Тоже фэнтези со множеством приключений и магией.
С уважением и искренним теплом.

Игорь Паршин   13.09.2008 12:58   Заявить о нарушении