История, рассказанная мне моей новой знакомой. Рассказ

История, рассказанная мне моей новой знакомой.


      Ближе к центру острова, а остров этот Мадейра, практически в сердцевине города находится маленькое старое кладбище. Очень темное. Здесь много детских могил. Местные и приезжие ведьмы, колдуны и маги приходят на эти могилы вечерами и уходят, позавтракав здесь. Мы тоже перекусили с ними ранним утром, и солнце было видно нам только как ручей света, скрытый стволами деревьев. Сквозь листья на всегда жирную землю падал свет, это в деревьях растут зеркальца и отражают солнечные зайчики. Глаза моей новой знакомой  трехцветные, зеленые с голубыми крапинками и серым ободком по краю, они узкие, длинные, как у прищурившейся кошки с генами монголов. На коже у нее родинки, довольно-таки большие. Она полная, прохладная, выше меня на голову. Мне хочется предложить ей жить вместе. Мы познакомились с ней здесь, в начале ушедшей ночи, как-то сразу заметили друг друга. Я курю трубку, шалфей, она с интересом ворует мой дым. Правильно курить трубку меня научил мой воистину старый приятель, Милорад его зовут. Она припоминает его, говорит, что читала, но ей понравились только его рассказы. Я пожимаю плечами. Что я могу сказать – он мой друг. Мне эти кладбища нравятся больше, чем русские. Теперь она пожимает плечами, говорит, что не была в России. Она спрашивает, почему. Не знаю, почему. И правда, не знаю. Но ведь я и не так много русских кладбищ помню. Помню одно, в Климовске. За кладбищем – огороженный лес, белый, густой. Мне хотелось в лес. И духи с кладбища уходили туда. Не по-умному там все устроено. Ей нечего на это ответить, она смеется. Потом замолкает. Do you have a lover, спрашивает она. Пришлось честно признаться. Она улыбается, не глядя на меня, и улыбка ее тоже... смолкает... как бабочка засыпает... У моего любимого была кошка, говорит она мне. Очень чудной расцветки: половина ее тела была ровного рыже-розового закатного цвета, а другая половина – полосатая. Это была большая кошка, которую звали Тамара. Я жила с ним два года, а кошка была уже в возрасте. Она забеременела, и врач сказал, что, скорее всего, это последний раз, и возможны всякие осложнения. Глаза Тамары сделались бездонными и сильными, как река. Она вообще была очень... красивой. Теперь, когда она носила возможно последних своих котят, она стала похожа на лес. А мой любимый носил расты, он рассказывал, что в детстве она забиралась по его одежде ему на плечи, а потом на голову и драла ему его расты. Теперь же Тамар посматривала на него, на его голову, и явно улыбалась тем забавным воспоминаниям. Она вообще постоянно улыбалась, все разными улыбками. Как будто небо стало ей другом, как будто ее народ выжил, и небо, и песни ее народа все время были рядом с ней. Я познакомилась с Тамар за два года до того, как она забеременела этой удивительной улыбкой. Когда мой любимый в первый раз привел меня в свой дом, я даже не обратила внимания на то, что у него есть кошка. Она вообще умела быть незаметной. Наши отношения установились ровными. Мой любимый подходил к окну покурить, когда Тамар сидела на окне, смотрела на улицу. Одну руку он клал ей на шею, второй курил. Не знаю, наверное, они что-то такое понимали, чего не понимаю я. Они оба смотрели в окно. Тамар часто уходила надолго из дома. Тогда мой любимый выходил за дверь по нескольку раз за день и ночью, он молча стоял там. Ему очень хотелось, чтобы она вернулась. Мне этого, конечно, тоже хотелось. Он каким-то особым безмолвным и невидимым образом общался с ней в такие дни и ночи, когда она бродила неизвестно где. Котенок, он был один, родился мертвым. Крохотный темненький котенок. Тамар ждала, когда он подползет наесться молока. Мой любимый поднес его к ее животу. Она его грела. Ее боль была осязаемой, почти видимой. Врач попытался вколоть ей обезболивающее. Но мой любимый и Тамар так на него посмотрели, что он передумал. Она вылизала котенка дочиста. Я еще не плакала. Я не поняла, что все кончено. Потому, что не могла себе такого представить. Бывает, конечно, рождаются мертвые дети. Конечно, и люди умирают. Мой любимый погиб на следующий день вечером. Его убил какой-то извращенец. Он пошел в музыкальный магазин, это во втором от нас переулке. Он хотел купить Моби, а я от себя попросила Морчибу. Тамар вышла вместе с ним. Как далеко они ушли вдвоем?.. Как далеко она его провожала?.. Она вернулась через час, а через пять минут после нее приехала полиция. Его тело я видела в морге. Расты... Все остальное я не узнала. Когда Тамар вернулась, она села прямо у двери. Это больше не был ее дом. Это больше не был наш дом. Мертвого котенка не успел похоронить мой любимый. Он лежал в ее корзинке на подстилке. Я положила его тельце на ладонь, и мы с Тамар вышли из дома, который больше никому не принадлежал. Тамар была достаточно сильной, чтобы вести меня. А я, глядя на нее сзади и с высоты моего роста, не плакала – мои слезы впитывались в ее старый мех еще до того, как становились влагой. Я сильно-сильно почувствовала, какая я беспомощная. Сильная Тамар!.. Великая Тамар!.. Не оставляй меня... Приведи меня... уведи меня от него, которого я не встречу никогда больше, любимого моего... Какой-то извращенец не его изнасиловал, отрезал все, что можно было отрезать, задушил, убил – меня. И теперь я, мертвая, изувеченная, изуродованная, не вижу его, моего любимого. Не увидеть мертвого живому. И он не видит меня. Тамар, помоги, помоги, твердила я, взвалив на ее жилистые плечи всю свою надежду. Я давилась воспоминаниями о моем любимом как дети давятся в рыданиях обидой. Высокая превысокая трава, горячая, солнцем пахнущая и ночью. Ночь насыщает землю влагой. Мы остановились на перекрестке, вдалеке от города. Над полем летали вороны. Я положила котенка на землю. Тамар взяла его зубами за шкирку и понесла в траву, улеглась рядом с ним, она отошла метров на двадцать от меня. Она смотрела то в небо, такое светлое ночью лета, то в сторону города. Она дышала. Потом посмотрела на меня. И я поняла, что ее любовь к нему была намного сильнее моей. Волосы зашевелились по всему моему телу, я увидела толпы... Шары какие-то... Осьминогов, летящих по перекрестку в разных направлениях. Ветер пронесся над травой, и я потеряла Тамар. А потом потерялась сама. Но теперь я немножко стала понимать... У меня к тебе просьба. Моя новая знакомая глянула на меня, сразу стало понятно, что переспать нам с ней не придется. К сожалению. К большому сожалению, и моему, и ее. Какая, спрашиваю я. Мы пошли прочь с кладбища. Найди мне хозяина, сказала она. Она жмурилась от солнца.  У меня есть брат, говорю я ей. Я отнесу тебя к нему. Только его охраняют шакалы. Я нормально отношусь к псовым, сказа она. Мы шли по проспекту, она качалась в такт моим шагам, сидя у меня на руках. Она была легенькая, не больше двух килограммов.