Исключение из правил

Я проснулась от собственного крика. Покрутила головой, чтобы стряхнуть остатки кошмара, пришедшего ко мне во сне. Но он не ушел, наоборот, весь сон опять возник перед моими глазами, создавая ощущение жуткой реальности. Я снова работаю в больнице, в приемном покое, где бесконечна череда больных, страдающих, немощных людей, которые протягивают ко мне свои руки, прося о немедленной помощи 24 часа в сутки, а я, разрываясь на части, стараюсь, очень стараюсь везде успеть…, но не могу.
Со временем пытаюсь привыкнуть к чужой боли, к чужому страданию, но не получается, в отличие от некоторых моих коллег, для которых больные - это только возможность заработать побольше денег, не утруждая себя их проблемами, их болью… И снова, кричащие лица и руки, слившиеся в один клубок боли…
Хватит! С чего я начинаю день?! Что за фокусы?
Однако на всякий случай мысленно я снимаю ночной кошмар старым проверенным способом, известным мне уже много лет. Однажды, еще в "той" жизни, я зашла в только что появившуюся частную аптеку, в которой работала приветливая пожилая продавщица, чтобы купить лекарство. Следом за мной вошла немолодая женщина, лет 50-ти, и попросила какую-нибудь мазь или таблетки от аллергии.
- Сначала я должна знать, что у вас случилось, и вообще, вы должны обратиться к врачу, потому что сейчас очень много средств от аллергии.
- Мы уже обращались ко многим врачам в городе, испробовали многие средства, но все бесполезно.
Женщина горестно всплеснула руками. Столько неподдельного отчаяния было в этом жесте, что от всей души захотелось помочь. Видимо, реакция аптекарши была адекватна моей, потому что она спросила:
- Расскажите подробней, покажите, наконец!
- Да, это все не со мной. У меня есть взрослый сын, красавец парень, отслужил в армии благополучно, приехал, отпраздновали возвращение, устроился на работу, есть невеста. Только вдруг он весь покрылся красными пятнами, зуд страшный, мучительный, не может спать, есть, высох весь. - Она, не выдержав, всхлипнула. - Не знаю, что и делать!
- Вот, что, - заговорщески подмигнув мне, сказала аптекарша, - давайте сюда своего парня, чашку новую и сырое яйцо. Только быстро, а то у меня скоро перерыв.
- Я… сейчас… Я быстро… Мы тут рядом живем. Чашку…Яйцо… Я мигом…- повторяя слова, бедная женщина пулей вылетела из аптеки.
- Вообще-то я этим не занимаюсь, только для своих, но мне так ее жалко, да и ты посмотри, вещь полезная, в жизни очень пригодится.
Не прошло и 10 минут, как дверь аптеки снова открылась, и на пороге появилась наша гостья с сыном. Несмотря на уродливые язвы, покрывавшие руки, лицо, шею и, видимо, все тело, видно было, что парень очень красив. Прекрасное телосложение, огромные голубые глаза, длинные чувственные ресницы выдавали в нем ту редкую часть местного населения, которая по преданию произошла от французов. Да, я тоже была удивлена, когда услышала об этом. Но если перед тобой неоспоримое доказательство - с этим трудно спорить. Видимо, в легендах все-таки есть доля правды.
Аптекарша усадила парня на стул, посередине небольшого помещения, налила полчашки воды, разбила над ней яйцо - очень аккуратно, чтобы не смешать белок с желтком, и стала медленно по часовой стрелке водить над головой парня, что-то приговаривая на одном ей понятном языке.
Мы замерли, с интересом наблюдая за ней. Парень закрыл глаза. Все это длилось несколько минут. Затем она заглянула в чашку, поцокала языком и подозвала нас. Можете не верить, но когда мы туда заглянули, то увидели черный дым, все черно внутри.
- Что это?! - с ужасом и интересом спросили мы одновременно.
- Знаете ли вы девушку по имени…? (имя я не запомнила) - ответила аптекарша вопросом на вопрос, обращаясь к матери и сыну.
- Конечно, это дочка моей сестры. Чудесная девочка…Она с рождения влюблена в моего сына, но еще совсем маленькая, к тому же сын полюбил другую девушку, и они уже поженились, если бы не все это… - грустно закончила женщина.
- А не дарила ли она ему что-нибудь ценное совсем недавно?
- Конечно, - мать с сыном переглянулись.
- Вот, часы цейсовские она мне подарила, когда я вернулся из армии. Я ее очень люблю, как сестренку, поэтому снял все из-за зуда, кроме часов, хотя чешется под ними не меньше.
- Так вот, твоя сестра безумно влюблена в тебя. А когда ты надумал жениться, ты нанес ей оскорбление, ведь она всерьез воспринимала твои знаки внимания, считая, что ты тоже любишь ее. Это чувство у нее настолько сильно, что вызвало у тебя вот это. Поэтому-то лекарства и не помогали. Сейчас, выйдя отсюда, выброси часы в мусорку и не вздумай жалеть об этом. Потом советую поговорить с сестренкой, искренне попытаться ей все объяснить, может быть, это поможет. Но на всякий случай, постарайтесь держать ее подальше от своей семейной жизни. К сожалению, она обладает сильным энергетическим полем, и может доставить еще много неприятностей. А сейчас у меня перерыв, я убегаю.
Она выплеснула содержимое чашки за порог, продолжая что-то бормотать, выбросив чашку в мусорник, выпроводила нас из аптеки и убежала.
Прошло несколько недель, и мне снова понадобилось лекарство. Когда я вошла в аптеку, женщина за прилавком улыбнулась мне как старой знакомой:
- Проходи, родная, угощайся.
На прилавке стоял мой любимый ореховый торт, а рядом - начатая бутылка шампанского. Только тогда я, присмотревшись к посетителям, удивленно воскликнула:
- Это вы?
Обоих было трудно узнать: мама выглядела помолодевшей и похорошевшей, а парень…! Просто картинка! Такому бы сниматься в модном мужском журнале.
Уже потом я выспросила у аптекарши все подробно, с тех пор пользуюсь этим способом каждый день. Сначала в ход шли самые настоящие куриные яйца, но потом я научилась делать это мысленно, концентрируя свою энергию, снимая чужой сглаз, защищая свое биополе от нежеланного внешнего вторжения. Можно верить в это, можно смеяться над этим, но, если тебе это помогает, то грех этим не воспользоваться.
Ну вот, теперь все в порядке. Ночной кошмар не сбудется, можно вставать.
Потратив целый час на сборы, так как хорошо усвоила истину: мой имидж - это лицо моей компании. Потратив целый час на сборы, я выскочила за дверь, так как уже опаздывала на работу. Правда, начальство не опаздывает, а задерживается, но я не очень пользовалась этой извечной истиной, хотя была приятна сама возможность, что ты - начальство, и тебе все можно.
Когда самолет со мной приземлился в аэропорту Бен-Гуриона за плечами в той жизни остался мединститут, специализация - гинекология. Почему гинекология? Потому что, попав первый раз на практику в роддом, увидев чудо появления на свет ребенка, поняла, что это для меня самое важное в жизни. Хотя судьба наказала меня за эту огромную любовь. Вышла замуж, казалось бы, по страстной любви, забеременела, затем выкидыш, еще, и еще… Дальше все очень банально: охлаждение со стороны мужа, его виноватый взгляд, когда он уходил к студентке, беременной от него. После этого в жизни осталась только пустота, мимолетные романы, кончавшиеся неудачно, так как это была только попытка забыться, и вот пришло твердое решение: работа + культурная жизнь. И никаких мужчин, пока не влюблюсь так, чтобы потерять голову и рассудок. А до тех пор - полная свобода: от ссор, переживаний, проблем. Поскольку этого до сих пор не произошло, я по-прежнему свободна.
Нет, вниманием мужчин я не была обделена. Наоборот, все подружки боялись знакомить со мной своих парней, так как те тут же в меня влюблялись. Девчонки утверждали, что я кокетничаю с их друзьями, но я этого за собой не замечала. Прошло немало лет, но до сих пор мужчин тянуло ко мне по непонятной причине. Как шутила моя подруга Наталья: " Ты просто секс бомба". И горестно добавляла: " Такой товар пропадает, вот они и летят, как мухи на мед".
Сама Наташа была моей полной противоположностью, как внешне, так и внутренне: крупная, дородная, яркая, своеобразная во всем, даже в отношении к мужчинам. Она любила приговаривать:
- Мужчина, что трамвай. Не успеешь на этот, придет следующий.
Именно так и происходило в ее жизни. Увидев "его", она тут же искренне и страстно влюблялась, может быть, именно это и пугало их, так как представители сильного пола очень быстро исчезали из Наташиной жизни. Ее это огорчало, но ненадолго, так как она находилась в постоянном поиске своего избранника. Особенно она гордилась размером своей груди, эту часть своей фигуры она носила с особой гордостью, и мужчины, увидев этот неотразимый аргумент, часто падали замертво.
Но, несмотря на нашу разность, нас объединяло то, что мы обе были, в сущности, одиноки, трудоголики, прекрасные специалисты, просто фанаты своего дела.
В Израиле, чтобы работать врачом, надо сдать сложнейший экзамен. Некоторые ухитряются сдавать его много раз, но безрезультатно. Многие, отчаявшись, сдаются. Тем более что между экзаменами каждый раз необходимо проходить курсы, которые стоят немало денег. Не обошла эта судьба и меня. Я сдалась.
Здесь, если ты не устроился по специальности, то приходится заниматься самым "интеллектуальным" трудом - никайоном. Я намеренно употребляю это слово в ивритском произношении, так как оно совсем не равноценно русскому слову "уборка". Никайон - это еще жесткое моральное испытание, унижение, доводящее тебя до того, что деньги, которые ты зарабатываешь, тебе уже не нужны. Ведь, если одна женщина платит другой деньги, то становится моральным тираном, даже иногда не понимая этого. А ты?! Ты подвергаешься самым настоящим издевательствам. Об этом не пишут, не говорят. Только тот, кто прошел через эту изощренную пытку, может понять меня. Правда, справедливости ради, надо сказать, что многие работы мало, чем отличаются от никайона, во многих местах ты перестаешь чувствовать себя человеком.
Сначала я сама решила, что это выход. Хорошо платят, ведь не каждый мужчина получает столько. Даже подруге в Россию написала, сколько буду получать за уборку квартир, она была поражена, ведь мы всю жизнь делали это бесплатно, а теперь платят такие деньги. Но постепенно до меня стала доходить высокая цена этого интеллектуального труда.
Убирая на одной вилле, я очень старалась, но угодить этой холеной избалованной женщине было практически невозможно. Каждый раз, идя к ней, я думала, чем она будет недовольна на этот раз, но угадать никогда не могла. Наконец однажды, когда, видимо, фантазия у нее иссякла, она просто возмущенно сказала:
- После твоей уборки остается отвратительный запах хомера!
- Конечно, ведь это вы его покупаете, - уже не сдерживаясь, с бешенством, ответила я.
Это был наш последний разговор, правда, она оказалась человеком и заплатила за уборку, тогда как одна из хозяек до сих пор мне должна. Как только я сказала, что ухожу, она объявила, что наличных денег в доме нет, поэтому я должна приехать в другой раз, но в другой день денег тоже не было. Так продолжалось несколько раз, потом я посчитала, что время и деньги на проезд скоро превысят эту сумму, поэтому простила ей свой долг. Может быть, она за мой счет разбогатеет.
Но больше всего я благодарна одной бабуле, которая довела меня " до белого каления". Однажды, заканчивая уборку, я собиралась вылить грязную воду, как вдруг ко мне подошла хозяйка и стала истошно вопить: "Вода! Вода!
- Где? - наивно и изумленно спросила я.
- Как где? Вот! - она вся тряслась, возмущенно указывая на тряпку, которой я только что вытерла последний кусочек пола.
И тут я не выдержала, сунула ей в руки тряпку, приговаривая:
- Где вода? Где вода?
Она старательно изо всех сил выжимала тряпку, ожидая увидеть каплю воды, но безрезультатно. Вышколенная долгой тренировкой, бесконечными придирками, я знала свое дело до тонкостей. Тогда хозяйка, несмотря на все свои болячки, медленно и торжественно опустилась на колени и, шаря руками по полу, бессмысленно повторяла:
- Вода! Вода!
- Где?! - я тоже опустилась на колени и стала руками трогать плиты пола, изображая поиски воды.
Но женщина уже ничего не понимала, она твердо решила доказать, что пол не вытерт насухо, и ничто не могло ее остановить. Ведь она платила деньги, а значит, она права..
Так мы и ползали по полу, она - искренне придираясь, я - не зная, плакать мне, смеяться или завыть от безысходности. Ситуацию спас хозяин, который удивленно спросил, чем мы заняты. Учтите, что разговор происходил на иврите.
Я шла домой, сжимая в руках деньги, и твердо знала, что буду зубрить 24 часа в сутки, буду сдавать еще много раз, но больше никаких отступлений! Спасибо вам, никайоны мои, никайоны! Правда, я вам так благодарна за то, что вы вытолкнули меня из этого болота.
Видимо, мое отчаяние и упорство подействовали на высшие силы, и я экзамен сдала.
После этого устроилась на работу в больницу, в приемный покой, так как другой свободной вакансии не было.
Но надежды на лучшую жизнь не сбылись. Бесконечная работа, так как врачи и сестры, чтобы заработать, вынуждены день и ночь дежурить, домой залетать только для того, чтобы принять душ, поспать, и опять бежать. Поэтому, когда они, наконец-то, получают зарплату, у них нет ни сил, ни желания, ни времени наслаждаться этими деньгами, так как снова надо гнаться за следующей зарплатой. В итоге страдают все: врачи, которые уже не понимают, зачем они работают, и больные, когда на их крики о боли им услужливо сообщают:
- Подождите, ведь врач дежурит не только здесь, а еще в 3-х местах. И вы у него не один.
На что бедный больной резонно отвечает, что болит-то у него сейчас, ему все равно, во скольких местах работает врач.
Проработав в этом кошмаре два года, мы с Наташей, подружившись, решили основать свое дело, иначе просто сойдем с ума.
Мы сняли небольшой офис в центре страны, набрали специалистов, и приступили к делу. Конечно, сначала было трудно, так как не было особых денег на рекламу, но постепенно сработали два фактора, на которые мы делали ставку. Во-первых, опыт и врачебное мастерство, так как все у нас были врачами "от Б-га". Во-вторых, устная реклама "из уст в уста" или ОБС ("одна бабушка сказала"), самая надежная и самая быстрая реклама в мире. Ведь давно перестало быть секретом, что большинство людей, глядя на рекламу в телевизоре или журнале, ехидно улыбаются: "Как же, все бесплатно! Нашли идиотов!" Тогда как старый верный способ действовал безотказно. К нам даже стали обращаться люди из других стран. Самые сложные операции, неожиданные решения и многое другое выгодно отличало нас от местных больничных касс. Мы работали в лучших операционных, с лучшими специалистами своего дела.
Наши услуги стоили недешево, но сейчас от клиентов не было отбоя. Работали мы небольшим, но сплоченным коллективом. Правда, мы с Наташей были единственными женщинами в этом чисто мужском врачебном коллективе. На работе это совершенно не отражалось. Хотя все мы были относительно молоды, но неукоснительно соблюдали неписаные законы: не флиртовать с коллегами, поддерживать друг друга в любых ситуациях, быть больше, чем профессионалами - быть "человечными" врачами, так как именно это для больного очень важно.
У нас в школе была преподавательница русского языка и литературы Анна Аврамовна. Когда мы писали сочинение на тему: "Кем я хочу быть", она, читая о моей мечте стать врачом, сказала: "Не знаю, Катерина, будешь ли ты хорошим врачом, но больные будут любить тебя, так как своим умением сопереживать ты принесешь намного больше пользы, чем просто равнодушный врач. Они будут выздоравливать от одной твоей улыбки". Я тогда не очень поняла смысл ее слов, но запомнила на всю жизнь.
Здесь, в Израиле, эта проблема была также актуальна. Доходило даже до абсурда. Как-то моя соседка с горечью рассказала мне, что у нее всю ночь огнем горел бок, утром она пошла к семейному врачу и стала рассказывать об этом.
- Почему вы не записались на прием вчера? Сегодня, я не могу вас принять!
- Так вчера же у меня не болело! - искренне удивилась соседка.
- Ну, и что? - равнодушно отвернулась врач
- И как такие только экзамен сдают и во врачи пролезают? А говорят, это трудно?! - бормотала она, поднимаясь по лестнице.
К сожалению, подобных примеров можно привести множество, и этот был не самый грустный.
Поэтому в нашей фирме мы строго придерживались своих неписаных законов, правда, именно это и приводило к неожиданным последствиям.
У нас была служба безопасности, так как в Израиле это не роскошь, а жизненная необходимость. Здесь всегда была и, к сожалению, есть опасность террактов, но раньше это происходило редко, и весь мир пытался сочувствовать нам. Теперь же, с началом так называемой антифады, опасность подстерегала повсюду. Сам воздух становился опасным, казалось, даже он может взорваться. Утро начиналось с новостей о террактах, жертвах, похоронах. Ты слышал о них по радио, в такси, маршрутке, просто на улице. В этот момент совершенно незнакомые друг другу люди, забыв, что говорят на разных языках, спрашивали друг у друга: "Где? Когда? Сколько?". Самое удивительное, что весь мир снова был против нашей крошечной страны, против нашей боли, потери наших детей и близких. Мы не можем спокойно смотреть "русские" выпуски новостей, потому что там информация настолько односторонняя, что просто стыдно за страну, которой мы так гордились, которую так любили. Стыдно и больно! Страшно, когда автоматом Калашникова убивают наших детей. Но израильтян трудно сломить. Правда, есть такие, что спешно покидают страну. Но большинство остаются и продолжают жить, так как нам некуда бежать - это наша земля.
Итак, руководил нашей службой безопасности Павел. Бывший афганец, кадровый военный, здесь оказался не у дел. Поэтому был очень рад нашему предложению поработать начальником охраны. Правда, под началом у него был всего один сотрудник - Михаил, но зато какой! Это был молодой человек, отслуживший израильскую армию, умевший моментально чувствовать опасность, добывавший информацию по только ему ведомым каналам, в общем, незаменимый сотрудник. Эти двое так великолепно дополняли друг друга, что за эту сторону нашей деятельности я была спокойна, по крайней мере, мне так казалось, что от бдительного ока Миши не скроется даже комар.
Я пробежала мимо него, поздоровавшись, бросив на ходу традиционное: "Как дела?". Что меня поразило в первые дни приезда в страну, так это разница в ответе на этот вопрос у олим и коренных израильтян. Израильтяне задают его, заранее зная, что услышат в ответ "все хорошо". Наши же начинают бесконечно жаловаться, рассказывать о своих проблемах и неприятностях. Даже не знаю, что лучше. Но для себя я выбрала первый вариант.
Кабинетик у меня был очень уютный. Я постаралась сделать все, чтобы посетители чувствовали себя комфортно. Утонув в любимом кожаном кресле, занялась просмотром бумаг. Перед началом приема посетителей мы собирались на "пятиминутку", на которой обсуждали все дела, проблемы, намечали планы работы.
Поэтому нужно было срочно подписать, прочитать необходимые документы, чтобы они были готовы к этому времени.
Вдруг мне показалось, что в кабинете, кроме меня, кто-то есть. Я огляделась, но увидела только себя в кресле. Однако ощущение чьего-то присутствия осталось. Даже почувствовала чье-то дыхание. Я заглянула под стол и встретилась с глазами, смотревшими на меня в упор. Глаза явно принадлежали живому существу, видимо, ребенку. Вы спросите, почему, видимо? Да потому, что существо только напоминало ребенка, а больше было похоже на узел со старыми тряпками, брошенными на пол.
- Ты кто? И что здесь делаешь?
- Мне нужно с тобой поговорить, - совершенно серьезно послышалось из-под стола.
- Тогда вылезай. Не могу же я залезть под стол.
- Я боюсь. Когда ты меня увидишь, то можешь испугаться, а я этого не хочу.
Что это розыгрыш?
- Как ты попал сюда?! Вот тебе и Миша, вот тебе и комар не пролетит.
- Вылезай немедленно! А то я позову охрану!
- Не надо, не надо! Он очень сердитый. Я его боюсь. Только ты не кричи, а то все девчонки любят пугаться.
- Ладно, постараюсь.
Я с любопытством наблюдала, как это существо появилось из-под стола, присмотрелась, и крик сам вырвался у меня. Нет, не крик, а жуткий вопль ужаса. Я закрыла рот руками, чтобы приглушить крик, но было поздно. Дверь распахнулась, и Миша вихрем влетел в кабинет.
- Что? Где?
Я вздохнула с облегчением, увидев, что "оно" снова скрылось. Теперь надо было остановить Мишу.
- Извини, Михаил, это таракан, да такой огромный. Я их панически боюсь, вот и закричала. От моего крика он и улетел.
Миша вздохнул с облегчением.
- Ладно, извините. Если что, я рядом. И ушел.
Я опустилась в кресло и вздохнула:
- Слава Б-гу! Пронесло!
И обращаясь под стол, сказала:
-Вылезай, буду сидеть тихо!
Прошло несколько минут. Видимо, "оно" раздумывало. Затем показалось и село на противоположное кресло в тени.
- Ладно. Сначала рассмотри меня, потом мне надо с тобой поговорить очень серьезно. Сказано это было таким снисходительно уверенным тоном, что казалось, взрослый человек обращался к ребенку.
Я присмотрелась, пытаясь сосредоточиться, чтобы что-то понять. Передо мной сидел мальчик лет 10. Лицо его было покрыто какими-то ужасными язвами, на нем была странная одежда, скрывающая маленькое худенькое тельце, совсем не свойственное его возрасту. Все это выглядело ужасно. Даже глаза были какие-то странные, гноящиеся, только в их таился смелый разумный взгляд. К тому же от не него исходил отвратительный мерзкий запах. Я невольно зажала нос.
- Ты кто? Маленький карлик? Что за запах? Что за одежда? Что за болезнь? Что тебе нужно? Вопросы сыпались из меня как горох.
Вид его вызывал отвращение, какое-то чувство гадливости, хотелось немедленно бежать от него подальше.
- Вот видишь, а ведь ты обещала не пугаться, а я думал, что тебе можно верить, а ты…
Мне стало стыдно. Ну что я, действительно, взрослый человек, врач, испугалась больного ребенка.
- Прости. Больше не буду. Честно говоря, я даже не знала, что и сказать.
- Тогда слушай. Леня говорил о тебе всякие глупости, но Сергей сказал все наоборот, а я верю ему. Поэтому я и решил, что ты сможешь меня выслушать и понять.
- Стой! Стой! Какой Леня? Какой Сергей? О чем речь вообще?!
- Все девчонки нетерпеливы, но ты ведь уже не маленькая, - снова с укоризной сказал он.
- Так. - Я попыталась сосредоточиться. Послушай. У меня сейчас совещание. Если ты подождешь, - я ехидно улыбнулась, - то мы потом продолжим.
- Нет, это срочно. Очень срочно! Сергей сказал, что ты можешь понять, я знаю, способна! - столько отчаяния было в его голосе, - Я думал… Я шел…Знаешь, как трудно было пройти… Это последний шанс…. И вдруг этот взрослый малыш навзрыд заплакал:
- Ну, вот, ты знаешь, сколько я не плакал…А ты…! А ты!
- Да что же это такое?! Ну, хорошо. Перестань реветь и рассказывай. Но помни, что у тебя есть 5 минут. Только 5 минут