Дождешься

-Дождесси этих мужиков, - нарочито сварливым и хамским голосом заявила она, крепко поцеловав меня в губы. – Ну вот скажи, хоть кто-нибудь догадался подарить тебе такие розы?!
Да уж, никто. Да, по ходу, такой букет только Ритка моя и могла найти. Мы с ней обе были Ритки, обе невысокие и чуть полноватые, обе были с характером, и обе могли надыбать эксклюзивные вещицы, порой такие, что неизвестно как попадали в этот город. Вот-с, парочка. И не сказать, что любовь у нас была, или еще какие чувства. Слова, блин, нашла же, такие заюзанные и откровенно уже пошлые: любовь, чувства. Ладно, короче, ничего такого: просто мы были слишком похожи, настолько, что надо было или со скандалом разбегаться, а не отношения затевать, или, все с тем же скандалом (но не между собой, а с остальными), жить. Выбрали второе, потому как никто больше с нами жить не рисковал: бабы мы глупые и вздорные. А мужики пошли хиленькие, им такое терпеть не под силу – так мы и не заставляем! Не нравится – все вон, товарищи!
Было у нас, как в той поговорке: так они и жили, поросенок со свистком; сначала у них ничего не было, потом все покрали. А не было у нас продолжительных отношений с кем-либо. Сошлись – столько вариантов образовалось! «Риточка, то да се, в момент организуем! Только лесбиянку из себя прекрати корчить!» - последнее произносилось брезгливенько так, отвратно. В ответ на такое откровенное свинство приходилось демонстративно набирать ее номер, и нежненько говорить, мол, солнышко, щас приеду, а то дяденьки большие пристают с нехорошими предложениями.
Уже в первый месяц такие предложения стали надоедать, ибо сыпались, как из рога изобилия. Очень кстати пришелся мой день рожденья, по случаю которого, так, для разнообразия, мы решили устроить романтический вечер. И вот, короче, эти розы, вечерняя прогулка под сентябрьским дождем, глинтвейн и прочие развлечения. И в какой-то довольно острый момент «прочего» дверь просто взяла и открылась, и, наверное, очень шумно – как бы мы иначе услышали?
-Ритка! Ну, дура, когда ты дверь будешь закрывать по-человецки?! А-а-а… блин, да неужто соседка? – хрипло протянула она.
-Черт с ней! Зайдет ведь. Искорежим ее понятие о мире. Поиздеваемся над врожденной гомофобией жильцо-о-ов… Как жаль, вы нам все испортили, Мария Ашотовна…
А явилась вовсе даже не Мария Ашотовна. Явился Сереженька, мой самый нетипичный, но от того не менее неудачный любовный опыт. Он был очень пьяный и очень грустный.
-Та-ак, - с вялой иронией вырвалось у Ритки. – А парень-то без гитаррррры. Ты пригласила, али сам додумался? Экспериментов захотелось, юноша бледный?
Молчал, только смотрел, как побитая собака. Ни намека на укор. «А за че укорять-то? – опомнилась я, - не иначе как должна че-то? Мда… а ведь и правда без гитаррры».
Подошел он ко мне все так же молча и как-то неуклюже, а потом резко дернулся, и, видимо, ударил. Отсутствие «гитаррры», как выяснилось, успешно заменял ножик.