Семен о коте-герое

  А вот еще история о коте-инвалиде, коте-попрошайке, коте-герое.
При гарнизонном магазине жил кот, не знаю, имел ли он какие то заслуги перед магазином в смысле отловленных мышей, но жил он так, что выражение "кот в масле"
при взгляде на Семена(так его звали) обретало реальный жизненный эквивалент.
Сметана в чашке, стоявшей в углу, была постоянно свежей, мясо, судя по размерам его морды, он ел гораздо чаще чем многие покупатели, а основным его занятием был сон
на подоконнике магазина. Но однажды осенью военные уехали, зимой магазин купила какая то частная фирма, и прежде чем открыть его заново, около полугода делала ремонт.
Кот куда то исчез, да мы, в суматохе, честно говоря и не вспоминали о нем.
Пришла очередная осень, первого сентября дети пошли в школу, и вернувшись рассказали интересную историю.
На подходе к школе, которая находилась на другом конце военного городка, из кустов выскочил Семен. Узнать его можно было только по окраске, похудевший, жалкий, и самое главное, без одной передней лапы, истошно вопя, он уселся на
асфальтовой дорожке, опершись на одну лапу. Поза эта вызвала такой порыв жалости у бежавших в школу ребятишек, что бутерброды из сумок посыпались горой.
Спокойно выбрав из этой горы кусочки повкуснее, Семен, не торопясь, утащил их в кусты.
Как он пережил этот год, где потерял лапу, осталось загадкой, но одно то, что закормленный
лентяй выжил, делало честь его умственным способностям.
Прошел год, два раза в день Семен исправно поджидал детей у входа в школу.
Бока его слегка округлились, о былом весе конечно не могло быть и речи, но выглядел он вполне упитанно.
Профессию попрошайки он освоил блестяще, ни одной лишней минуты, дети идут - выходим, нет детей - спим под кустом.
Но однажды Каунасское самоуправление решило, что содержать, ради десятка русских детей, школу в бывшем военном городке нерентабельно.
Школу закрыли, наши дети стали ездить учиться в Каунас,
где еще осталась одна школа, которую спонсировало российское посольство.
Каунас от нас был на расстоянии около двадцати километров, но не это было главной проблемой.
До автобусной остановки надо было идти еще полтора километра. Дорога шла по липовой аллее, половина
пути проходила по узкой дамбе между двумя прудами. Зимой, тут свирепствовал ветер,
и обходить сугробы, которые естественно никто не расчищал, надо было по льду замерзших прудов.
Чтобы успеть в школу к восьми, детям нужно было вставать в пол-шестого, а самое печальное, что сесть
в переполненный утренний автобус удавалось не всегда.
Семен быстро сообразил, что на старом месте ему вряд ли кто подаст, через пару недель он уже сидел на дамбе, в знакомой позе страдающего инвалида.
Поразительная смекалка этого кота вызывала уважение не
только детей. Взрослые, спешившие утром на работу, тоже старались прихватить с собой кусочек чего-нибудь вкусного. Чтобы не отходить далеко от "рабочего места", Семен из соломы соорудил себе гнездо, и жил в чистом поле, как какой-нибудь суслик. Иногда зимой, мы ехали по делам в Каунас вместе с детьми, и было забавно наблюдать, как заслышав людские голоса, кот выныривал из сугроба, в котором провел ночь, и ковыляя по заснеженному полю к дороге, заранее принимался орать обиженным басом.
Однажды весной, когда мы шли к автобусной остановке, жена остановилась, и глядя в кусты сказала:
"Да-а, иногда уважаю вас, мужиков, живет в чистом поле, лапы нет, а туда же". Я проследил за ее взглядом,
под кустом Семен клепал себе котят, ловко управляясь при помощи трех лап и зубов с симпатичной серенькой кошечкой.
Военный городок, постепенно заселялся литовцами. Квартиры давали "остронуждающимся", половина из них
была, мягко говоря, неблагополучными. По вечерам слышался шум пьяных "разборок", идя по улице, надо
было уворачиваться от подростков, гоняющих на старых, латаных-перелатаных машинах.
Однажды дети прибежали домой испуганными и мокрыми. Возвращаясь из школы они шли по дамбе и чуть не попали
под колеса старого "Фольксвагена", за рулем которого сидели два отморозка лет восемнадцати.
Подростки устроили настоящую охоту за мальчишками, одинадцати и тринадцати лет.
Показывая свою удаль, они со свистом тормозили в полуметре от детей, больше всего их развеселило,
когда те, испугавшись летящей на них машины, прыгнули в пруд.
Единственное, что мы могли сделать в этом положении - попытаться снять квартиру в Каунасе, что мы, в конце
концов, и сделали.
Приехав однажды из Каунаса, навестить знакомую, жившую в соседнем доме, мы услышали печальную историю.
Привыкший к всеобщей человеческой любви Семен, кончил свою геройскую жизнь под колесами того самого "Фольксвагена".
Причем случилось все это на глазах у дочек нашей знакомой, когда они возвращались из школы. Из рассказа
девочек было ясно, кота задавили нарочно, для развлечения. Заплаканные сестры пошли домой, притащили лопатку,
и устроили герою подобающее погребение, поставив даже крестик из двух веточек с разноцветными ленточками.
Соседка, сама глубоко тронутая смертью всеобщего любимца, ругалась по-литовски и проклинала двух недоумков,
призывая на их головы страшные беды. Мы, в душе, были с ней полностью согласны.
Через год, летом, мы вновь приехали в городок. Идя по дороге от остановки, мы постояли возле холмика с маленьким
крестиком из веточек, а пройдя еще сотню метров, увидели возле старой липы венок и горящую свечу в стаканчике.
Войдя в поселок, мы встретили знакомого литовца, на вопрос, что случилось возле той липы, он сплюнул и ответил,
мол, два придурка влепились на полной скорости на "Фольксвагене". Липа выдержала, а они - на месте.
Глупость? Справедливость? Кто знает...

Александр Арген
2003.03.15
http://www.proza.ru:8004/author.html?aleksat