Слишком далеко

Ева открыла глаза, и, вскочив, села в постели. "Опять кошмар приснился", - подумала девушка. - "Что-то слишком их много в последнее время... Черт... Все равно сделать ничего не могу..." - с этими кошмарами она давно смирилась и с этой мыслью вяло побрела в ванную.

Выйдя из ванной, она прошла на кухню, поставила на плиту чайник, и вернулась в комнату. Включила телевизор, снова села на кровать. По ящику шла утренняя передача для тех, кто рано встает. Еве она показалась скучной, и она выключила телевизор. Встала, подошла к музыкальному центру, взяла диск Nightwish "Over the Hills and Far Away", поставила песню Away, увеличила громкость и ушла на кухню завтракать. Из динамиков раздавался высокий голос Тарьи Турунен, создавая в маленькой квартире атмосферу открытого пространства. Завтракая под Nighwish, Ева думала о появившемся недавно желании вновь вызвать Властелина Тьмы. Однажды, несколько лет назад, она уже делала это. Теперь, с появлением кошмаров, которые мучили ее уже второй месяц, у нее возникло желание повторить забытый уже обряд.

Прошло уже три года с того дня, когда она покинула сатанистов навсегда, и отказалась от их обрядов. Переломным моментом в ее жизни была та самая встреча летней ночью, когда на небе висела полная луна. С тех самых пор, зная кое-что из реальности, Ева не могла оставаться среди тех, кто считал, что знает все. Она не знала ничего, но все же знала больше их. Однако покинуть сатанистов оказалось не так легко, как она думала. И даже переезд в другой город не помог - иногда они продолжали звонить, угрожая расправой. Она сменила номер, но они узнали его, и стали звонить чаще. Потом она отключила домашний телефон, обменяла квартиру и купила мобильник. Каким-то непостижимым образом ее старые "друзья" добыли и этот номер. По-видимому, скрыться от них было невозможно.

А потом начались кошмары. Она видела, как из темноты появляются ужасные, чудовищно раскрашенные лица ее бывших единомышленников, которые нападают на нее, и всегда разными способами. Иногда они просто ударяют ее по голове чем-то тяжелым, иногда - режут ножами, иногда - кромсают на куски, рубят топором, прокалывают шомполами, режут стеклом, бритвой и т.д. каждую ночь, в течение последних двух месяцев, Ева постоянно просыпалась в холодном поту и подолгу сидела в постели, пытаясь прийти в себя. Иногда это ей удавалось, чаще - нет, но желание спать дальше уже пропадало.

Единственное, что хоть как-то помогало ей прийти в себя утром, была музыка Nigthwish. Но она прекрасно понимала, что так не может продолжаться вечно, а как все это остановить - она не знала. Вот потому-то ее и стали посещать в последнее время мысли о Мефистофеле.

Песня закончилась и началась другая, а Ева все сидела за столом, глядя в никуда. Потоки мыслей несли ее назад на три года, к той самой памятной встрече. "Я пришел потому, что ты меня звала" - сказал Он тогда. Потому, что звала… Эта мысль не давала Еве покоя. Ведь это может означать, что, позови она его еще раз, он придет. А кто, как не он, может оградить ее от той силы, которая именует себя его слугами?..

"Поцелуй меня..." - попросил он перед уходом... Уже три года она пыталась понять, способен ли еще Мефистофель на человеческие чувства? И если способен, испытывал ли он что-то к ней? Или же этот поцелуй был ему просто напоминанием о чем-то? Ответов она не находила. А тут еще эти угрозы и кошмары…

Три года. Казалось бы - не такой уж большой срок, а как много изменилось с тех пор. И это навязчивое желание вновь вызвать его. Ева понимала, что угрозы сатанистов - всего лишь повод. Но что тогда причина? Уж не влюбилась ли она в него? Но она отмела эту мысль, посчитав ее абсурдной.

И все-таки - три года!

Отправив посуду в раковину и убрав со стола все остальное, она отправилась в комнату одеваться. Долго стояла перед открытым шкафом. Выбирала. Потом взяла короткое платье из черного шелка, черные же белье, выбрала сумочку, закинула в нее все необходимое, и присела к туалетному столику. Из всего многообразия косметики выбрала темную... Использовала темно-синие тени, накрасила ресницы черной тушью, а губы - фиолетовой помадой. Потом встала, подошла к кровати, на которой была раскидана выбранная одежда, и стала облачаться. Скинула халат, оставшись стоять обнаженной перед зеркалом.

Ее смуглое упругое тело теперь прикрывали лишь черные волнистые волосы, аккуратно подстриженные на уровне поясницы. Она была похожа на Маргариту и понимала это. Немного полюбовавшись своей грудью, с аккуратными твердыми сосками, она скинула прядь волос с плеча, и ее взгляду открылся изгиб талии. Бедра приводили в восторг даже саму обладательницу. "Поцелуй меня" - вспомнила она последние слова своего гостя, которые она слышала три года назад. В этот миг по телу пробежали мурашки, а губы вспомнили вкус его губ. Три года они не прикасались к мужчине. Еще некоторое время Ева всматривалась в совершенные линии. Через минуту она была готова одеваться. Она начала с трусиков, после чего настал черед платья. Туфли - тоже черные - достала из-под кровати. Перевесила через левое плечо сумочку, проверила еще раз, выключен ли газ, и исчезла.

Был конец сентября. Еще по-летнему теплое солнце только-только поднималось из-за горизонта. Серо-белые облака на голубом небе предвещали ночной дождь, но день обещал быть ясным и теплым. Ева торопилась к остановке - сегодня так не хотелось опаздывать на семинар. Она очень привлекала к себе внимание прохожих. В этом не было ничего удивительного - красивая девушка с длинными волнистыми волосами черного цвета, одетая в короткое черное платье, плотно облегающее ее удивительно пропорциональное тело, с темным макияжем, вызывающем в затуманенном сознании обывателей ассоциации, связанные с голливудскими фильмами ужасов, торопливо шла куда-то по своим делам, постоянно оглядываясь, словно опасаясь кого-то. Конечно, никто не мог догадаться, кого она опасается, и уж тем более не мог знать о причине. Многие наверняка думали что-то не очень приятное о ней, но ее это волновало мало. Собственно, ей было наплевать на мнения толпы.

"Поцелуй меня" - звучало в мозгу, когда она входила в здание университета. "Поцелуй меня" - назойливо повторял его голос в ее памяти, когда она поднималась на третий этаж. "Поцелуй меня"...

Она пришла точно к началу первой пары. Словно в насмешку над ее сознанием, в тот день это был семинар по философии, на котором собирались обсуждать тему религии. Нужно было прочесть работы Фомы Аквинского и Блаженного Августина, что она и делала в течение двух недель - с того самого дня, когда им дали это задание. Только все эти размышления давно умерших параноиков ей не понравились - слишком уж они христианские. Реальности не знали даже эти двое, которых считают, чуть ли не лучшими теологами в истории философии.

Лично ей больше нравилось читать средневековых писателей, а не философов того же времени. К примеру, Данте Алигьери. Мало кто мог так хорошо и практически точно изобразить муки Ада. Вообще, писатели были наделены какой-то странной способностью угадывать истину и предсказывать события. Жаль, я не могу писать, думала Ева, вполуха слушая ответ сокурсницы.

- А я не согласна с тем, что грешники непременно попадут в ад, - вдруг произнесла вслух Ева.

Вокруг начали шептаться и посмеиваться - все знали о ее отношении к религии вообще и к христианскому мировоззрению в частности. Только ей было наплевать на них. Как, впрочем, и на всех остальных. Она никогда не ждала от них помощи, никогда не получала ничего хорошего, а лишь насмешки и оскорбления. Именно поэтому когда-то примкнула к секте сатанистов в поисках силы, способной ее защитить.

- И что же вы полагаете? - спросил ее преподаватель. - Что они отправляются прямиком в рай?

Взрыв смеха вторил его словам. Ева собралась было что-то сказать, но он не дал ей рта раскрыть.

- Конечно, все это - мнение религии. Мы же, как ученые, должны стоять вне этого. Не думаю, что в этой аудитории собрались такие уж рьяные христиане... - улыбнулся он. - Поэтому я скажу следующее: куда попадают грешники - решать не нам, а теологам. Если кто-то желает заниматься теологией настолько глубоко, как Фома и Августин - извольте, но не на моих занятиях.

- Я всего лишь высказала свое мнение, - начала Ева.

- И прекрасно, - прервал ее преподаватель. - Я рад тому, что у вас уже есть свое мнение. Многие доценты нашего университета еще его не имеют, оставаясь привязанными либо к религиозным концепциям, либо к атеизму. Но мы сегодня обсуждаем не мнение каждого из нас, а то, как мы понимаем этих двух величайших философов религии прошлого...

- Сноб, - процедила сквозь зубы Ева.

Он побледнел. Потом привстал.

- Вон, - прохрипел он. - Вон отсюда!!!

- Ну и черт с тобой, - бросила Ева, уходя.

День был испорчен. Оставаться дольше в стенах этого серого здания ей не хотелось. Пойду в парк, решила она.

Однако прогулка по парку не принесла удовлетворения, хотя она пробыла там до вечера. Когда стало смеркаться, она решила пойти в один из многочисленных ночных клубов.

Она выбрала "Торнадо". Не потому, что он ей нравился - просто оказался ближе всех. Посидела за стойкой, послушала попсовые композиции, которые ставил так называемый DJ. Ах, как ей сейчас не хватало Nightwish или Анафемы! Напевая под нос Angels Fall First, она встала и направилась к выходу. Что-то метнулось к стене слева от нее, едва она с ним поравнялась. В беспокойстве, оглядываясь, она вышла из клуба и торопливо зашагала прочь. Транспорт уже не ходил, нужно было ловить машину. Но что-то ни одной не попадалось. Оставалось идти пешком. Срежу здесь, подумала она, и пошла через дворы. Так было быстрее, хотя и опаснее.

Поначалу все шло нормально. Изредка попадались парочки, сидящие на скамейках перед подъездами, да бродячие животные. Ничего подозрительного. Но все же она торопилась, ни на секунду не задерживаясь. Из темноты мог появиться кто угодно, а оружия у нее с собой не было.

Она прошла уже две трети пути. Оставалось еще совсем немного, и она будет дома, включит Nightwish, выпьет горячего чая и ляжет спать. Навстречу кошмарам…

Вдруг сзади послышались шаги. Медленные, ровные, словно кто-то прогуливался. Прислушавшись, она определила, что человек идет следом за ней, стараясь постоянно держать определенное расстояние, не приближаясь и не отдаляясь. Она ускорила шаг. Человек не отставал. Тогда она пустилась бежать. За спиной слышались гулкие стуки его обуви - тяжелой, армейской, как ей показалось. В страхе она побежала быстрее. Ее преследователь не отставал. Она метнулась в подворотню и оказалась в тупике. Оглянулась в поисках какого-нибудь оружия, но ничего подходящего не нашла.

Луна уже поднялась, и она смогла разглядеть его лицо, когда он остановился у входа в подворотню. "Чего же ты медлишь? - думала она. - Почему стоишь там и не идешь сюда?" Словно услышав, человек направился к ней. С ужасом она увидела, как следом за ним еще трое вошли в подворотню. Снаружи встал еще один. "Все," - поняла она.

Первого она ударила ногой в пах. Он согнулся пополам, а ей тотчас же достался сильный удар по лицу от второго. Не удержавшись на ногах, она упала. Еще один удар пришелся по лицу - на этот раз тяжелым армейским ботинком. Отключаясь, она услышала слова: "мы же сказали, что найдем тебя"...

Сколько прошло времени, она не знала. Сознание возвращалось медленно. Когда она, наконец, вновь обрела способность видеть, слышать и чувствовать, она поняла, что все еще лежит на земле в грязной подворотне, а на нее навалился один из этих ублюдков. "Они меня насиловали" - дошло до нее. - "И сейчас продолжают…".

Через некоторое время она полностью пришла в себя. Они уже заканчивали.

- Подонки, - прошептала она.

- Да-а? - протянул тот, который получил от нее ногой в пах. - Мы же говорили, что найдем тебя, - сказал он. - Мы вдоволь потрахались, так что теперь можно тебя резать.

Он кивнул одному из сообщников. Тот достал бритву и разрезал ей платье. Потом начал делать неглубокие, но очень сильно кровоточащие надрезы. Убивать ее сразу они не хотели - наслаждались ее криками. Когда она уже вся была в крови, они взялись за дело вместе. Четыре бритвы сверкали в лунном свете, опускаясь на тело девушки. Покрывшись кровью, их лезвия тускло отражали свет луны, и создавалось впечатление, что это был какой-то жуткий, ужасно жестокий ритуал. Так оно, собственно, и было. Когда от ее тела остались лишь кровавые куски мяса, чем-то напоминавшие звезду, главный приказал остановиться. Взглянув на нее в последний раз, они ушли.



Где я? Почему здесь так жарко? - думала она. - Что произошло?

Ты там, где и должна быть, - услышала она голос, далекий, неведомый.

Почему? - глупый, конечно, вопрос, но она не могла не задать его.

Ты служила ему, а это непростительно, - отвечал голос.

Кому - ему?

Вельзевулу.



За что, Отец? Разве она заслуживает это?

Я уже давно не отец тебе, Вельзевул, - услышал он в ответ.

Прошу тебя, не наказывай ее за то, в чем виноват я, - взмолился он.

Ты? Нет, в этом есть и ее вина.

Я согласен взять эту небольшую часть вины на себя, - вдруг сказал он. - Только возьми ее с собой. Ей здесь не место...

Лишь Я решаю, кому и где место...

Отец!

Но голос уже молчал.



Жар. Пламя... ...Я в аду! О, Господи, за что?

Ты поклонялась ему... - прозвучал ответ.

Нет, Ты ведь и сам прекрасно знаешь это…

Ты говорила с ним, ты слушала его, ты верила ему. Это непростительно.

Почему? Он ведь не так уж и плох! Глуп - да, возможно, но плох - вряд ли. Ты же знаешь, Ты - всеведущ...

Но в ответ - тишина.



Я - здесь, - прозвучал знакомый голос. - Иди сюда.

Я иду, иду!

Она бежала вперед, на его зов, невзирая на пламя, лизавшее ее со всех сторон, несмотря на боль в ступнях от прикосновения раскаленной почвы. Она поняла - сейчас, здесь - она любила его.

Ева!

Да, я здесь.

Она увидела его - огромное, ужасное чудовище. Голова, с пастью похожей на драконью, только намного крупнее. Руки - длинные, с костяными пальцами, на которых росли когти. Тело его сковали цепи, какой-то невероятной силой прикованные к стенам и полу. Ног не было видно - их скрывало окружающее его пламя. Его глаза - человеческие глаза - были полны боли. И - любви. Он тоже любил ее.

Он смотрел на нее, такую прекрасную даже сейчас, после смерти. Он понимал - любовь вернулась, но им не быть вместе. Нельзя, - думал он, - нельзя обрекать ее на муки, подобные моим. Надо, необходимо договориться.

Ты звал... - прошептала она.

В ее глазах стояли слезы. Она тоже любила его.

Я хотел сказать тебе... - он осекся.

Я знаю...

Как? Ах, да, взгляд... и?

Я тоже...

Твой взгляд говорит это...

Зачем тогда ты спросил?

Чтобы проверить... чтобы услышать...

Тогда - слушай. Я - люблю - тебя...

Я - тоже - люблю - тебя... - прошептал он.



Что?

Он уже ждал его. Опять просить будет? Или что-то предложит?

Договор...

Слушаю?..

Голос настоящего дельца, а не Спасителя.

Ей - прощение, тебе - души...

Тебе?

Ничего...

Альтруист?

Насмешливо, пренебрежительно.

Нет.

Тогда?

Молчание.

Любишь?

Вдруг, как бы невзначай.

Ты знаешь?

Удивлен. Уже забыл?

Я - всеведущ...

Помню...

И?

Молчание. Потом - робко.

Договор...

Он подумал. Заманчиво - вернуть души, дать им еще один шанс.

Сколько?

Требовательно. Жестко.

Сколько скажешь...

Даже так? - усмехнулся. - Уверен?

Да.

Хорошо. Три тысячи лет.

Молчание. Думает. Взвешивает.

Согласен. Но - немедленно.

Хорошо.



Что происходит? - она удивлена, не понимает.

Он заключил договор, - вновь первый голос, теперь уже близкий.

На что? Зачем?

На души. Для тебя. Я - удивлен.

Чему?

Он - любит. Я - не верил.

Я тоже его люблю.

Знаю.

А его нельзя простить?

Еще - не время. Позже - возможно.

Когда?

Молчание. Он ушел, не дослушав вопроса.



Пламя жгло его с большей силой. Или он просто стал чувствовать острее? Уже не важно. Она там, где Свет. Там - хорошо, спокойно. Здесь - плохо, больно.

Три тысячи лет. Еще три тысячи лет. Ничего. Все - ради нее.

Ева...

Слишком далеко...

14-15.08.03