Почувствовать

Большое видится на расстоянии, белое на черном, сладкое на кислом, а свое среди чужого.
Набор привычных вещей, занятий, увлечений, физиологических особенностей, но с неизменным целлофановым привкусом на языке. Так предательски похоже на измену, пряно пьянящую новыми эмоциями, игрой воображения, волшебными обещаниями чего-то нового и совершенно непохожего на предыдущее, зовущее и соблазняющее иллюзорным вечным легким благополучием и с неизменным тяжелым похмельем в виде потертого, воспетого однажды и, эксплуатируемого до теперь, слова «ностальгия».
Наивно полагать, что дети, игры, уроки, завтраки и мысли везде одинаковые, а пролетарии всех стран все еще объединяются. Одни законом ставят иноземцев выше себя, а иные воспринимают их, как вирусное заболевание, всеми своими физическими и духовными ресурсами пытаются выработать к ним иммунитет.
Глобализация - вот, пожалуй, экономический фактор, а попросту один из сильнейших животных инстинктов, который заставляет поступаться или наступать на культурные различия. Объединяться, чтобы не быть разрозненными. Есть вместе, чтобы не остаться голодными. Растить чужих детей, чтобы не вымерла своя нация.
Любовь. Чувство-соратник и чувство-противник предыдущего. Оно соединяет двух представителей разных культурных единиц, но остаются они все же в одной из них. Из двух кровей, двух рас, двух генов  сильнее оказывается один – полосатых не бывает. Природа.
 Может и лучше. И горы выше. И солнце, отражаясь от кристально чистых озер, рек, снега, до тошноты напитывает своим светом. И воздух дурманит здоровьем. И так сказочно все это подчеркивают островки вылизанной, безупречной цивилизации – темных деревянных срубов и карамельно-акварельных линий домиков.
И не может после этого удивить не сходящая с лица улыбка, сердце, которое приятно екает при виде родных зимних просторов, черных, заснеженных, распластавшихся внизу, как черно-белые колонки на обрывке газеты, ползущие, как старая кинопленка, военных лет, где-то склеенная, где-то безнадежно порванная, с выцветшими кусками или мутными разводами.
Хочется прижаться к земле, хочется, чтобы взяла на руки мама и зарыться в ее объятиях. И даже если вы оба уже прожили достаточно для того, чтобы возрастной разницы не существовало, даже если вы пьете одинаковые таблетки; несмотря на то, кормит она вас с ложки или вы ее, а может кто-то уже называет вас также как вы ее, единственное, чего будет хотеться - вернуться в самое начало. Туда, где вы существовали одним, когда вы не только сидели на одной диете, видели и слышали одно и тоже. Туда, где вы любили и ненавидели одних людей. Туда, где не было страшно, где было тепло и уютно, где никогда не было ничего и ничего не предвещало, а то, что вы хотели, получали до того, как могли об этом подумать. И даже если жизнь сложилась достаточно хорошо, чтобы не скучать по нирване зародыша, больше всего на свете, всегда будет хотеться прижаться к ней для того, чтобы почувствовать самое важное, дорогое и ценное прежде для себя, то, что окутывает размеренным и ритмичным спокойствием –
почувствовать, как бьется Ее  Сердце.