Качка зрения

 

 
Все дело в том, что с самого детства мне периодически снился один и тот же сон. Он состоял из множества кусочков, которые мелькали неразборчиво и тускло. И только какой-нибудь из них, каждый в свое время, вспыхивал яркой картинкой. Я просыпалась в тревоге, потому что знала – теперь обязательно что-то произойдет, грядет Событие. Я стеснялась рассказывать этот сон, надо мной запросто могли посмеяться. Да уж… Ведь там я была ни много ни мало -любовницей Петра Первого. То я ждала вместе с ним какого-то гонца из Нотебурга, опираясь на мачту недостроенного корабля… То подслушивала  по его просьбе шептание черных бояр в каменной нише собора Василия Блаженного… Я скользила по холодному паркету дворца и мечтала наступить на шлейф Екатерины, которую почему-то люто ненавидела. Я была везде в мужском платье, но точно знала: я – женщина! Видимо, только в таком обличье могла быть рядом с моим обожаемым царем…
М-да… Вся эта царственная «карусель» настойчиво стала мне являться, когда я познакомилась с Сашей. Удачливый бизнесмен и вообще любимец Фортуны. Роман наш был полон красивых ужинов, подарков и чувств. Но жениться Саша не хотел ни в какую: один раз обжегся и купил свободу, по его словам, за очень высокую цену. А как же фата, колечко, зов материнства?.. Эх… Все мои переживания подпитывались еще и страхом, что меня бросят. Как уже бывало. Вроде все на моей стороне – молодость, внешность и даже некоторый ум… Увы, недоверие точило мое сердце. Я цеплялась за мужчин, страх одиночества тяжелым якорем держал меня у избранника. Только избранники сбрасывали этот груз и отправлялись в свободное плавание без меня…
А еще я боялась воды. Что утону, и меня не спасут. Песок всегда казался мне безразличным ко всему происходящему существом, волны – толпой лгунов. Было противно от холода их бесконечных объятий.
Отношения с Сашей становились все напряженнее, и я напросилась с ним на дайвинг, единственное, чем он увлекался всерьез. Надеялась, что враждебная вода сблизит нас вновь…
Он с удовольствием оплатил мой курс обучения. И я изрядно потрепала нервы инструкторам, потому что на лекциях думала совсем о другом и никак не могла ответить на простейшие вопросы. Гидрокостюм на свое тоскующее тело я натягивала так долго, что лица всех остальных приобретали какой-то нездоровый красноватый оттенок. Меня раздражало неуклюжее шлепанье по краю бассейна с тяжелющими баллонами за спиной, а когда вода смыкалась над моей головой, от ужаса я готова была разорвать всех на части…
Но все мои муки неожиданно вознаградились. Саша сказал, что в мае мы поедем на сафари в Египет. Дайв-сафари в Красном море. Я радостно завизжала: «Ура!». Египет, конечно, хорошо. Но, главное, мы целых семь дней будем вместе, без городских забот. Я очень надеялась, что эта поездка станет началом Нового Путешествия моей Жизни.
А потом обрушился кошмар. Мы возвращались от моей подруги, которая недавно родила прелестную девочку. Может быть, я излишне расчувствовалась, может быть, излишне выпила вина, но я сказала Саше, что хочу от него ребенка… Я никогда не видела его в такой ярости. Он кричал, что я такая же, как все, стараюсь подцепить его на крючок, чтобы завладеть деньгами. Что он сразу меня предупреждал – ни о каких серьезных отношениях не может быть и речи. И если я выдумала любовь, то это мои проблемы… Он высадил меня у моего подъезда и растворился в ночи… На следующий день он позвонил и ледяным голосом сообщил, что между нами все кончено. И что он не едет в Египет, путевка уже сдана, а со своей я могу делать что угодно.
До отъезда оставалась неделя. Всю эту неделю я рыдала и безуспешно пыталась прозвониться ему на сотовый. Ночью меня мучили интриги петровского двора, все было грязным и серым. Не хотелось жить. Но моя подруга сказала: «Уж лучше съезди ты на это море, поныряй. Смоешь все печали. Пострадаешь морской болезнью. Глядишь, вывернет из тебя всякую гадость. Здесь ты загнешься гораздо быстрее». Веселая у меня подруга, ничего не скажешь…
Перелет до Москвы я запомнила как сплошную головную боль и безумное желание покурить. А во время перелета до Хургады я отчаянно надралась дорогущего коньяка – кто-то из нашей группы боялся самолетов и щедро спаивал всех желающих.
И вот я смотрю на небольшой сияющий белый кораблик, ослепительное солнце, что  переливается вместе с водой. Кто-то бубнит: «двухпалубный бот, восемь кают на двоих, рифы, погружение, члены команды»… Внутренний голос задумчиво спрашивает: «Зачем я здесь?» После… Ответы на все вопросы после… Сейчас я хочу одного – добраться до койки и уснуть…
Таверна, потрескивает свеча. Петр склонился над столом, где лежит морская карта. Он глухо бранится: « Бестолочи. Спутать форштевень с фор-пиком, что путнего ждать от таких дураков?» Я подсаживаюсь к нему на засаленную скамью и что-то говорю про нос корабля. Он улыбается и треплет меня по щеке. Ворот его рубахи распахнут, я смотрю на широкую грудь и больше всего на свете хочу к ней прижаться. Но сейчас я ему друг, а не женщина. Ночью я сниму кафтан и буду нежной. Но точно знаю, он не любит меня. Из мрака выплывает чье-то лицо. Я не могу его вспомнить. Зачем он зовет меня по имени? Куда манит? Мое место здесь, я остаюсь собакой у ног своего хозяина. Как сильно пахнет блинами…
Я проснулась… Ого, уже утро… И действительно пахнет блинами. «Русифицированная еда, - говорит мне жеманная девица, живущая, по-видимому, со мной в одной каюте. - Между прочим, скоро первое погружение!» Кажется, ее зовут Настя. Один черт… Я вышла из каюты. На верхней палубе уже кто-то загорал, мимо проплыли бронзовые плечи местного инструктора. Русского, как я поняла (ну, да – Игорь!), но уже весьма долго проживающего на Красном море. А чей это симпатичный, но менее загорелый торс? Олег.. или как там зовут еще одного инструктора, что летел вместе с нами? Смех и восхищенные крики с кормы. Ветер, слава Богу, ветер… Солнце легло на голову. Все спускаются на нижнюю палубу за гидрокостюмами. «Разбираем!»  Ну, уж нет. Не сейчас, не сегодня. Где мои сигареты? Может, у того парнишки еще остался коньяк? Я взглянула на море и завороженно прилепилась к перилам. Какая потрясающая бесконечность, какая громада волшебного существа. И всплески, как усмешка всезнающего колдуна. Глубина притягивала столь настойчиво, что мне стало страшно. Я решила вернуться в каюту, попросила не беспокоить. Меня вежливо оставили в покое.
Боже, неужели я становлюсь алкоголичкой? Порядочные женщины столько не пьют. А где обещанная подругой морская болезнь? Качаются стены, качается мозг, качается боль в душе… Весь мир накренился и не хочет возвращаться назад.
Сон спеленал меня, и потянулась цепочка выученных  наизусть сюжетов. Стертые камни площади, глина полтавских деревень, знамена, дворцы, фонтаны… Стоп. Черная ночь. Борт деревянного корабля. Пахнет смолой и паклей, только что закончили  конопатить щели. Звезды дрожащей паутиной рябят на поверхности моря. Он женится, женится во второй раз. И не на мне. Чем я хуже этой Марты? Меньшиков - дрянь… Удавила бы его… Ей – все, а мне – портрет в каменьях и титул. Подзадержалась ты, милая, в сподвижниках. А теперь – хоть заговор на любовь шепчи, ничего не поможет…
Тянут, тянут из  маслянистой воды свои прозрачные пальцы звезды. Броситься вниз  и уйти туда, где покой и безмятежность. Лицо… Опять это же лицо. Говоришь, бездна таит подарок? Зовешь дойти до конца? Страшно. Страшно мне! Слезы душат и льются из глаз.
Правда, на лице моем  какие-то капли. Настя стоит надо мной и плещет в лицо водой из стакана. «Дрыхнешь вторые сутки», - сказал она и вышла.
Когда я вновь отказалась от погружения, врач осмотрел меня, решил, что все в порядке, но посоветовал больше не пить и курить поменьше. Я кивнула. Мне было стыдно смотреть в глаза окружавших меня людей. Они выглядели удовлетворенными и счастливыми, их впечатления были похожи на сказку. И только я была раздавленной, помятой и злой. Когда меня спрашивали, что со мной происходит, я молчала. Проваляться два из семи дней сафари в каюте, ночью страдать о Петре Великом, днем глушить обиды на бизнесмена Сашу – все это сильно смахивало на бред. И дабы больше не возбуждать подозрительных взглядов, я бодро сообщила, что хочу попробовать погрузиться сегодня ночью. Игорь долго сомневался (какой ночной дайв без опыта дневных?), но мой бес противоречия и наличие второго инструктора решили вопрос не в его пользу.
Весь день меня как-то странно лихорадило. Но я старательно выслушала инструкции и, к собственному удивлению, четко и правильно все повторила. Чем чрезвычайно порадовала Игоря. Ореол сумасшедшей стал постепенно рассеиваться над моей бедной головой.
И вот сгустились сумерки, мы плывем на резиновой лодке к Рифу Дельфинов. Баллоны оттягивают плечи, ласты надеты с первой попытки, кувырок назад… Я вошла в воду и повисла в небытие. Легкие колебания коснулись моего невесомого тела. Я тихонько стравила жилет, включила фонарь и поплыла вслед за бади.
И сверхъестественное блаженство заполнило меня всю. Как чудесно созерцание таинственного мира и сопричастность с ним без всякой суеты, волнения. Зачем я так долго откладывала эту встречу? Мысли мои текли медленно, я чувствовала себя тенью. Но тенью, исполненной властью. Властью над временем. Эмоциями и загадками. Загадочным казался луч фонаря, что суживал всю Вселенную до границ своего света. Загадочным был изумруд впустившей меня воды. Сулили необычный рассказ мягкие фиолетовые кораллы и спящий в гроте сине-зеленый Наполеон - могучая рыба, с надменным спокойствием позволяющая себя рассмотреть. Я понимала суть морского чародейства и постепенно становилась частью его…
Знаками подозвал меня к себе бади. Его, как снегопад, окружал планктон. Бади пошевелил рукой, выключил фонарь, я тоже погасила свой. Планктон превратился в неоновые точки, волшебную иллюминацию подводного торжества. Вдруг что-то кольнуло меня в самое сердце – эти точки напомнили мне сон, где рассыпался в небе фейерверк в честь коронации Екатерины I. Опять эти петровеликие видения… Я зажмурила на секунду глаза, повела головой и вернулась в реальность.
Реальность вновь зажженного фонаря преподнесла пронзительно желтые кораллы и застывшую в них рыбу-попугая. Я не стала тревожить ее и двинулась дальше. Еще один предупреждающий жест напарника – мимо спешила крылатка. Ярко-красное тело, перламутровые плавники-крылья… Ядовитая, опасная красота… Она похожа на старинный веер.
Веер… Опять накатил испуг сновидений. Скавронская улыбается мужу, моему Петру. Неловко играет веером, в глазах многообещающая страсть. Шумит бал, и сплетни уходят под своды дворца…
Настроение у меня резко упало. Показалось, что шумит в ушах. Мне расхотелось плыть дальше, но тут луч фонаря уперся в стенку рифа. Я не видела дна. Я светила вниз и  видела только бездну. Край пропасти… Сколько раз я уже была на ней? Внезапно я почувствовала себя песчинкой. Мерцающей пылью, ничтожной частичкой стихии Воды. А, может, пора уже раствориться в этом величии? Упасть и узнать глубину?  Что ждет меня? Только насмешки сверкающей императрицы.
Мне стало тяжело дышать… Свечи, опять эти свечи… Копоть и неверное пламя. Зачем я затягиваю на себе этот корсет? Мне все равно никогда не стоять такой красивой, как эта женщина, что коверкает русские слова… Лицо! Да кто ты, наконец? Зачем ты навязываешься мне даже у бездны страха и отчаянья? В последний раз предлагаешь снять чужую одежду и шагнуть вперед? Взамен бегства можно получить свободу? Уговорил! Я засмеялась – как долго же я была глупа! Мне не нужен корсет, мне не нужен кафтан, моя одежда – легкое платье, в нем легче идти своею дорогой. Я больше не пойду чужой судьбой, ведь собственная тает, когда цепляешь счастье за других. Но теперь я готова быть сама собой. Вот только сделаю глубокий вдох…
Боль, разъедающая внутренности, обожгла меня, и я потеряла сознание…
Кто-то давил мне на грудь, и соленая вода выплескивалась из моего рта и носа. Меня мутило, страшно кружилась голова. Кто-то подышал мне в рот, а затем треснул по щеке ладонью. Звезды зашатались из стороны в сторону, я замычала, и вокруг поднялся неистовый галдеж. Я сфокусировала взгляд и увидела лицо. То лицо, из сновидений. Я не испугалась, потому что оно было прекрасно. Голос, правда, какой-то хриплый, но это ничего. Я же его знаю. Это Олег, второй инструктор, из нашего города. Какой он, оказывается, красивый. И спас меня. Я попробовала улыбнуться и сказать «спасибо», но из горла вырвался птичий клекот. К тому же, Олег внезапно меня поцеловал.
Весь день я отлеживалась в каюте и только вечером выползла в столовую. Запах печеных лобстеров возбудил во мне адский аппетит, но все же я сначала  поблагодарила Олега. Весьма  кокетливо, надо заметить. Все стали смеяться, а Олег несколько смущенно сказал:
- Вообще-то, тебя спас Игорь. Он был твоим бади в том ночном погружении… Я лишь сделал тебе искусственное дыхание.
- Кинулся, бросился, ринулся, - подтвердила Настя, поправляя бретельки дорогого купальника. – Получается какая-то «Русалочка» Андерсена наоборот. Спас Игорь, а все лавры – Олегу. Правда, в сказке принц и принцесса еще и влюбляются друг в друга. А как обстоят дела у нас?
Кто-то хихикнул, кто-то замолчал, мы с Олегом смотрели друг на друга.
- Я так понимаю, - крякнул Игорь, - мне досталась роль Русалочки. Протестую! Хотя бы тогда называйте меня «Русал». И вообще… Я женат, и не собираюсь лишаться  этого «хвоста». Так что «пардон». Сказка рушится.
Забегая вперед, могу сказать, что нашу с Олегом сказку никто не нарушил по сей день. Мы поженились месяц назад. Но я все еще с большим энтузиазмом рассказываю родным и близким о том майском сафари.
Оказывается, я испытала азотный наркоз. Сказалось и спиртное (хоть и выпитое накануне), и миллион сигарет, и депрессия, и близость большой глубины, бездны. Мой бади все заметил. Как я застыла у стенки рифа, потом стала нелепо махать руками, как будто от кого-то отбивалась. Когда он подплыл ко мне, то убедился – со мной что-то далеко не так. Я смотрела сквозь него. Тоннельный взгляд. Плохой признак! А когда я выплюнула регулятор, Игорь понял: пришла пора спасать. К тому времени я  уже успела хлебнуть воды и потерять сознание.
Все обошлось. Все сложилось отлично. Было ощущение, будто с меня сняли могильные плиты всех времен и народов. Мне перестали сниться печальные любовно-исторические сны, потому что все мои страсти о собственной неполноценности остались на дне Красного моря.
В оставшееся время сафари я погружалась вместе со всей группой по три раза в день. Я получала наслаждение, которого не испытывала тысячу лет. На поверхности таких ощущений не найти. И все-таки ночной дайв мне нравился больше – краски ярче и необыкновеннее. Ночью образы волнительней, а чувства обостреннее. В жизни вообще и в дайвинге в частности. На мой взгляд.
Кстати, мой взгляд после сафари на кое-какие вещи сильно изменился. Любая вода стала для меня таинственной силой, что несет очищение во всех смыслах и помогает постичь себя.
P.S. Теперь я всегда плотно закрываю краны, и моя свекровь всем ставит меня в пример.