Любовь

Максим Ломанский – человек, знающий, чего он хочет, человек, который редко стоит на распутье и думает, как ему поступить дальше. Таким людям живется легче, даже когда тяжело. Вопросы «быть или не быть» для таких людей являются чем-то непонятным, хотя для таких людей непонятного ничего нет. Это, скорее, просто несерьезность.
Ломанский с детства читал книги о войне, о подвигах и считал себя человеком мужественным. Он и был мужественным; по крайней мере, для того, чтобы определиться с жизненной позицией, мужество необходимо. Люди всю жизнь ищут свою стезю, часто не находят, а Ломанский довольно рано определился. Когда-то он хотел стать полярником. Он мечтал о белых просторах, обо всем, что описывают в соответствующих книгах. Помешала армия. Однако там он себя тоже проявил.
Сейчас он сидел у себя дома и мечтал о предстоящей встрече. В дверь позвонили. Он знал, кто пришел, хотя ни с кем не договаривался. Он знал, но в душе надеялся, что это кто-то другой. Но прийти мог только Лолота. Ломанский подошел к двери, на пороге стоял Николай Лолота.
- Гы. Ты один? – улыбнулся он. Однако Ломанский иронии не понял.
- Один. Но это ненадолго. Вечером у меня встреча. Вчера познакомился с девушкой. Зовут Мария.
- А можно с тобой?
- Может пригласить и твоих товарищей? Всех.
- Ну, как хочешь. Значит, пои меня чаем. Или у тебя есть водка?
Пока они пили чай, у них завязался обычный спор.
- Человек должен быть камнем. Люди должны спотыкаться об него.
- Зачем, Максим?
- Иначе тебя просто не будут замечать.
- Никто не будет спотыкаться. Будут просто обходить. Я не хочу, чтобы об меня спотыкались.
- Лучше будет, если тебя не будут замечать?
Лолота продолжал:
- Иногда, конечно, люди будут тебе кланяться. Но только в том случае, если ты драгоценный камень. А чтобы стать драгоценным, нужно время, огранка или родиться им.
Ломанский задумался. В последнее время он стал все чаще задумываться и колебаться. Это его раздражало, и эта раздраженность переходили на Лолоту, как на источник этого неприятного ощущения.
- Ну тебя к черту!
- Даже если ты драгоценный камень, тебя будут просто использовать.
Лолота ушел. «Нет, я этого не вынесу», - думал Ломанский. Ему стало очень грустно. Он метался в своей маленькой квартирке, он задыхался. Воздух стал очень тяжелым. Он давил на голову, на плечи. Это началось недавно, несколько дней назад. До этого все было на своих местах, а сейчас он уже не знал, где эти места, и есть ли они вообще. «Как Лолоте удается так легко жить? Кажется, что он летит, а не живет!» - Ломанский уже не помнил, что еще несколько дней назад он удивлялся суетливости Лолоты, думал, что тот тратит слишком много энергии понапрасну, создавая себе проблемы, а потом решая их. Но Лолота не считал свою жизнь тяжелой.
А Ломанского грызли сейчас все сомнения, которые щадили его всю жизнь. И теперь они на него набросились с такой жадностью и с таким блеском в глазах. Но дело было не только в сомнениях. Было еще одиночество.
Настал вечер. Ломанский вырвался из этого ада. Настроение поднялось, он летел. Мария! Через несколько минут он ее увидит. Это была не любовь. До этого он видел ее всего один раз. Но что-то в ней его очень привлекало. Он не хотел думать о том, что именно. С ней было легко. Вот и она.
- А я боялся, что ты не придешь.
- Почему? – она смотрела на него, но выражение лица ее не менялось.
- Ну, такое ведь часто бывает, женщины любят все испортить. Поэтому с ними так тяжело общаться.
- Я тоже так думаю.
Не много было женщин, с которыми Ломанский общался. И ни одна из них не смогла бы этого сказать. Ломанский почувствовал радость, отчасти из-за того, что она пришла, отчасти из-за того, что он в ней не ошибся. Радость его накрывала девятым валом. Он в ней захлебывался. Его уже не волновали утренние проблемы. Жизнь была удивительна. Ему хотелось говорить и говорить с ней.
- Послушай, давай прогуляемся. Куда ты хочешь пойти?
- Мне не важно.
По ее лицу было видно, что для нее действительно не имело значения направление. Было видно, что он ей тоже нравится.
- Ну, тогда давай просто бродить. Ведь главное – общение, правда?
- Общение – это самое главное.
Они гуляли, разговаривали, и он чувствовал, что это самый теплый вечер в его жизни. Было уже очень поздно. Она вдруг, не дослушав его фразы, сказала:
- Мне пора.
- Но мы же еще встретимся? Когда? Давай послезавтра.
- Давай.
Следующий день Ломанский посвятил воспоминаниям. Он ничего не видел, кроме ее образа. Она была среднего роста, телосложение ее нельзя было определить каким-нибудь словом, кроме «обычное». Карие глаза, светлые волосы, правильный нос. Губы немного краснее, чем у вех девушек. Он вспоминал все то, о чем они говорили, каждую фразу. Разговор их был такой легкий, что Ломанский уже не помнил, что говорил он, а что она. Потом прокручивал в голове еще и еще. Одиночество отступило. А он уже и не надеялся. Его единственным другом был Лолота. Но они были настолько разными, что эта дружба мало спасала его от умственного одиночества. Ему нужен был единомышленник, его часто раздражали споры с Лолотой. Лолота был совсем не таким. Познакомились они при довольно мрачных обстоятельствах.
Это было несколько лет назад. Ломанский шел по улице. Прошло всего несколько дней после его возвращения из армии. Он шел красивый и воодушевленный. Вдруг он увидел, что прямо на него несется большая собака. Ломанский понял, что нужно что-то делать. В мозгу промелькнуло все, чем он занимался в армии. Он схватил с земли палку и с размаху ударил собаку. Он успел. Собака заскулила и отбежала. Его руки дрожали. Он успел. И тут он услышал сзади себя топот. Какой-то молодой человек подбежал к нему. Он вырвал у Ломанского палку и замахнулся. Из глаз посыпались искры. Ломанский упал. Были обрывки мыслей, вклинивающиеся между приступами боли: «Я же успел… как же так… разве это не мужество…»
Ломанский очнулся в больнице. Перед ним стоял человек с лицом, знакомым до боли. Он его вспомнил и вспомнил все, что было.
- Это была моя собака. Она бежала ко мне. Для меня нет ничего дороже ее.
Это был Лолота. Он стал часто приходить в больницу, а после того, как Ломанского выписали, приходил в гости. Сейчас Ломанский знал, как он любит свою собаку.
Время было резиновым до встречи с Марией. Оставались считанные часы.
Она пришла в той же одежде, что и в прошлый раз. Странно, но в ней было что-то, чего не было тогда. Хотя Ломанский так долго и внимательно ее рассматривал, что, казалось, знает каждую ее черточку.
- А ты еще лучше, чем в прошлый раз, - улыбнулся Ломанский.
После таких слов девушки обычно улыбаются. Но лицо Марии не изменилось. Ее лицо было отрешенно-задумчивым, наверное, она даже и не услышала этой реплики. Ломанскому стало не по себе. В какой-то момент он не знал, что сказать; но потом успокоился, решил, что главное – чувствовать себя свободно, и это чувство обязательно должно передаться собеседнику. Он повел привычный разговор.
- Вот прошлый раз мы говорили о женщинах, помнишь?
Она кивнула.
- А ведь на самом деле, женщина не всегда оказывается настоящей женщиной. То же самое можно сказать о мужчине. Все-таки половой признак накладывает определенные обязанности, правда?
- Да, - Мария оживилась. - Но мало кто это понимает.
- Если ты родился мужчиной, то ты просто обязан быть скалой. Я имею в виду не только физическую силу. Я имею в виду волю, ум, навыки, которые женщине не под силу из-за ее же полового признака. Конечно, это относится и к женщине, но у нее другая специфика.
- Женщины – слабый пол.
Она так это сказала, что он почувствовал, что Марию, как никого другого, можно назвать представительницей слабого пола. Стало так уютно, мягко, домашне. Как будто сидишь в кресле из заячьего меха, абсолютно без одежды, а рядом сидит собака и трется о твои ноги.
- Мария…
Ломанский не закончил.
Она сделала вид, что не услышала.
Он сделал вид, что ничего не говорил.
Так они и гуляли, молча, но Ломанский знал, что она его понимает, даже когда он ничего не говорит. И он тоже чувствовал все, что она думает.
Попрощались, разошлись.
Это чувство тепла не уходило. И он подумал, что совсем не хочет, чтобы оно уходило. А ведь оно такое хрупкое, и с ним так хорошо. Не было уже того стального парня, был просто влюбленный человек. И Ломанский решил: он ее не отпустит. Он не вынесет жизни без нее. Теперь уже он не сможет вернуться.
Все время до следующей встречи он посвятил тому, что подбирал слова. Слова выходили то неточные, то глупые, то слишком прямые, то очень книжные. Но все было решено, слова – это уже вторично, она поймет.
- Мария, давай пойдем куда-нибудь, где нет людей, - он посмотрел на нее, пытаясь понять, догадывается ли она. И ему почему-то не хотелось, чтобы она догадывалась, хотелось сказать: «Это не то, что ты думаешь. Это просто так»
Но по ее лицу понять ничего нельзя было. Оказавшись на приличном расстоянии от цивилизации, он заговорил.
- Мария, в мире шесть миллиардов людей, и все они разные. Только не перебивай меня. У них разная внешность, разные языки, разные взгляды на жизнь. Однако иногда, вернее даже – всегда, есть люди, похожие между собой больше, чем другие. Может быть, противоположности и притягиваются, но я чувствую другое. Я чувствую, что притягиваются похожие… вещи. Мне очень нравится то, как ты думаешь. Не только это. Ты привлекательная девушка…
Она смотрела на него. Он продолжал.
- В общем, ты умная красивая девушка. В тебе очень много хороших черт. И мне кажется, что я… что ты как-то привыкла ко мне, что ли, - у него уже не было сил продолжать, ты понимаешь, о чем я говорю?
Она приблизилась.
- Да.
- И что ты скажешь? – это было сказано очень быстро, неестественно быстро, но он уже не мог ничего говорить.
- Да
Это короткое слово последним ударом кисти завершило ту совершенную картину, которая называется «мир». Все вокруг было по-прежнему, но этот мазок так оттенил действительность, что она засияла с новой силой. Это было счастье. Самое приятное заключалось в том, что Ломанский это понимал. Он его глотал, вдыхал легкими, боясь упустить хоть каплю. А дальше – он летал, порхал, кувыркался. Наконец-то он жил. И все это – благодаря Марии.
- По-моему, очень красиво звучит – Мария и Максим. Или Максим и Мария.
Но ей уже было пора идти.
Она ушла, и он, не в силах успокоиться, все летал и летал. Его сердце горело любовью, и дым застилал глаза.
Вот дерево – и в его ветках он видел ее руки. Вот магазин – и в его витринах он видел ее глаза. Вот замечательная бабушка, продающая газеты – нужно у нее купить.
Придя домой, Максим метался по комнате, никак не мог успокоиться. Потом наткнулся глазами на газету, которую он только что купил. Взял, просмотрел заголовки:
«Секс сближает»
«Прикольный «Прометей». Конфеты»
«Новейшие исследования американских ученых»
       «Внимание: розыск»
«Несколько дней назад из лаборатории исчезла бета-версия электронного самозаряжающегося механизма. Выполненный, с очень высоким сходством с живым организмом, механизм… вербально реагирует… женского пола… волосы… успел… новые горизонты… надежда… верить…»
- Кого же я любил?
Завеса.