Дорога на х..

После уборки хлеба, в последних числах сентября он возвращался в большой красный дом, с высокими окнами и узкими дверями, над которыми висела табличка ЦРБ - Центральная Районная Библиотека. Он заходил в неё, с трепетом открывая дверь, вычищая подошвы своих побитых ботинок о рваную половую тряпку, стараясь шагать тише и идти осторожнее, чтобы не громыхало большое зеркало стоявшее на маленьком шкафчике в прихожей. Потом Леночка будет рассказывать как в первый раз услышала тихие шаги и робкое "здравствуйте", как в первый раз увидела его сутулую худую фигуру, молодое лицо, тонкий нос, решительные губы и больше всего её поразившие большие зелёные глаза с длинными ресницами. Леночка будет жалеть, что сразу назвала его про себя Кащеем и что, увидев его девичьи руки, перепачканные мазутом, не разрешила пользоваться абонементом. "А что же делать?" - растерянно спросил он тогда, не поинтересовавшись даже, почему ему запретили брать книги на дом. "В читальный зал", - строго ответила Леночка и презрительно посмотрела на его грязные руки. Первые недели он просиживал в большой светлой комнате, где стояло всего лишь несколько полок со словарями и справочниками. Последнюю парту он заваливал книгами и сидел за ней по нескольку часов над каждой. Потом Леночка будет корить себя за свою раздражительность, которую вызывали его частые заказы и его постоянное "извинитечтопотревожил" каждый раз после того, как она с грохотом скидывала ношу на стол или забирала книги обратно. После каждой просмотренной или прочитанной книги он выходил на улицу, садился на корточки, опершись спиной о стену библиотеки, и, глядя на серо-голубое осеннее небо курил дешёвую сигарету. Когда же пошли дожди, и на холодную улицу было неприятно выходить, он награждал себя стаканом крепкого (Леночка видела густую черноту) чая из термоса с большими жёлтыми бабочками на побитом корпусе. Света будет вспоминать, как напугала его своим вопросом, когда он читал "Дон Кихота" - "а вы, наверное, на заочном!". Он резко поднял голову, уставился на неё своими большими зелёными глазами, в которых блестело что-то сумасшедшее, и когда понял вопрос, молча замотал головой, встряхивая тёмно-русые тонкие волосы. Он не замечал, как шепчутся за библиотекарским столом две подруги, посматривая в его сторону, и как Света подначивает Леночку, чтобы та спросила что-нибудь у него.

Село было окружено полями и ограничено кольцевой асфальтированной дорогой, от которой шли ответвления в четыре стороны, совпадавшие со сторонами света. Ровно в центре, на розовом постаменте, с протянутой рукой стоял каменный человек, выкрашенный в серебряный цвет. Вокруг него были здания администрации, у которых стояли дорогие машины и у входа в которые постоянно курили люди в новых костюмах; двухэтажный магазин, рынок, наполнявшийся раз в неделю жителями села и превращавший каждую пятницу в праздник; неподалёку, рядом с нарсудом, и стояла библиотека. Осенью, когда не переставая шли дожди, в селе было пусто, мало кто выходил на улицу просто так, но те, кто по надобности всё-таки выбирался в центр, позже вспоминали его, как быстрой походкой, слегка пригнув непокрытую от дождя голову и не видя под ногами луж, он направлялся к библиотеке или из неё же домой. Потом тётя Валя будет с улыбкой рассказывать, что он сидел до поздна в своей комнате и читал, и как она поначалу злилась на него, за то что он жёг свет. Однажды он принёс ей деньги за комнату и за свет, сам того не подозревая устыдив этим старуху в её мелочности.
2

На краю села располагался колхоз "Восток". В осенней грязи мокли принадлежавшие ему стога соломы и гнили кучи соломы с навозом, которые ещё были пригодны на удобрение. Уже совсем разваливались коровники, страшно смотревшие на осеннюю тоску голого берёзового леса чёрными квадратами окон, и лишь некоторые из них взрывались по вечерам секундным рёвом мотора и до ночи поддерживали нудный, однотонный звук дойки, который покрывал всё село. Превратились в труху ограды стойбищ, в которых ещё, под фиолетовым влажным небом, прогуливались грязные по вздутые животы коровы, помнившие прежние границы, и поэтому не выходившие за условную линию, обозначенную редкими одинокими столбами. По унавоженной дороге с глубокими колеями, внутри комплекса, иногда ходили шальные лошади и неторопливые люди в ватниках и больших сапогах. За комплексом, у пограничной дороги была колхозная мастерская, представлявшая собой кладбище покорёженной техники и несколько амбаров с пригодными комбайнами и тракторами. Возле амбаров, среди груды мёртвого металла, лениво суетились рабочие, перебрёхиваясь и покуривая папиросы. Они видели и вспоминали потом, как Дохлый неумело обращался с паяльной лампой, которую еле удерживал в своих тонких руках. Бригадир Степаныч будет ходить мрачным и убитым, когда вдруг вспомнит, что это именно он дал ему кличку, которую быстро подхватили в колхозе - Дохлый; что заставлял его сидеть в мастерской протирать детали своего старого ДТ-75*; с жалостью вспоминать, как Дохлый сидел в холодном амбаре и с какой-то отрешённостью промасленной ветошью чистил до блеска стержни коленвала, тогда как вся бригада и Бригадир Степаныч сидели у буржуйки и пили вонючий самогон, изрыгая запахи сала и солёных огурцов. "Пришёл работать - работай!", - говорил пьяный Бригадир Степаныч, когда уже после обеда все расходились, давал новое задание и поучал, жуя губами: "Трактору до весны жить надо, трактор как баба, его чистить надо, щупать каждую детальку и заводить раз в неделю". Как-то Дохлый сел в трактор, включил "массу", чтобы прогреть двигатель, но ничего не получилось. Трактор даже не чихнул. Полетела дорогая форсунка, которой не было ни в одной мастерской района. Позже Бригадиру Степанычу становилось стыдно от того, что обматерил Дохлого "до селезёнки" и пообещал засунуть непригодную форсунку в ...! Леночка вспоминала, как под вечер того же дня он пришел в библиотеку и попросил книгу стихов Пушкина, и как минут через двадцать он заснул на ней с открытым детским ртом, оставляя на страницах лужицу слюны. Перед каждой семейной ссорой Севрюкову будет вспоминаться один постыдный вечер, когда он подстерёг Дохлого у библиотеки и сплюнув сказал: "Ты чёй-то, Дохлый! К Ленке што ль подъё...ваешься?" И не дожидаясь ответа из его перекошенных в улыбку губ, ударил его ножом в живот и сказал к чему-то: "Смотри у меня".
Леночка со страхом вспоминит, как под Новый год он зашёл в библиотеку, не отряхнув ноги и громко топая своими огромными валенками, прошёл мимо читального зала прямо в абонемент и сходу заявил, что отныне будет брать книги на дом. Тогда она только пролепетала, испуганная его безумным взглядом: "Да, да, конечно". Без лишних вопросов и не глядя на него заполнила формуляр, протянула на подпись. Когда он расписывался дрожащей, с въевшимся маслом рукой, она увидела, как он улыбается и как радостно сверкают его глаза. "У вас номер 63, запомните пожалуйста". Он взял три книги - сборник стихов Элюара, "Рассказы" Бунина и пособие "Эксплуатация трактора ДТ-75".

___________________________
*популярная на селе марка трактора.
3

По пятницам рыночный праздник заканчивался дискотекой. С девяти часов у входа в клуб уже стояли пригнутые напускной важностью малолетние жители села, которые значительно держали сигареты в двух пальцах, прикрывая остальными тлеющий табак, и гоготали во всё горло. У ларьков и в маленьком парке тоже было живо - в тёмных пятачках стояли группки и с ободряющими возгласами на морозе разливали друг другу спирт. К середине дискотеки приходили и приезжали на своих машинах уже работающие, молодые, крепкие ребята и сформировавшиеся девушки. Света вскоре пожалеет, что узнав его, шедшего домой из мастерской, затащила его в грохочущий от музыки клуб, где он стоял в мерцающей темноте под зеркальным шаром, тушуясь среди пьяных, и не понимая, что она говорит, смотрел в заплёванный пол. И Леночка вскоре пожалеет, что допустила его в абонемент, потому что стала реже его видеть. Она вспоминала, как к его приходу, ближе к вечеру (Бригадир Степаныч был в запое и долго не выпускал Дохлого из мастерской, загружая его работой), она подводила свои маленькие глазки на длинном лице, подкрашивала уродливые губы и пудрила красный нос, как долго искала книги нарочно на нижних полках, чтобы нагнувшись или присев, показать все прелести своей неправильной фигуры. Уже потом она узнает, что у него в то время ещё не затянулись швы на животе и что он лишь усмехался, глядя на неё; узнает и другое.

Возле восстановленной церкви стоял длинный одноэтажный дом, выкрашенный в белый цвет. Среди наваленных снегов к дверям его шла узкая, еле протоптанная дорожка. Это была редакция районной газеты. С улицы он напоминал заброшенный дом с мёртвыми окнами, в которых изредка, как приведения мелькали люди. Газета выходила раз в неделю, заполненная школьными вестями, которые писал один старый учитель, рецептами из областной медицинской газеты, телепрограммой, поздравлениями и соболезнованиями. Позже главный редактор Кретов будет чувствовать себя неудобно от того, что пытался выведать у тёти Вали, не пишет ли он стихи или рассказы, от того, что целый час пытался разговорить его, унижаясь до того, что вслух и в глаза называл его умнейшим человеком, чтобы тот согласился с ним сотрудничать.

Потом Бригадир Степаныч будет жалеть о том, что по весне поручил ему вспахать поле в сто гектаров у кольцевой дороги за три дня; ему будет не смешно, когда он вспомнит зубоскальство своё и мужиков, которые издевались над Дохлым и говорили, что никогда в жизни он не успеет вспахать за три дня сто гектаров. И все будут вспоминать его волчий взгляд, надменную улыбку и тонкие руки, сжимающие рулевое колесо и рычаг привода, и навсегда запомнят они неестественный рёв мотора и нелепое ворчание Бригадира Степаныча: "Б...ть, кольца на поршне не подогнал"; навсегда в памяти останется картинка, как бегал, раскачиваясь вверх-вниз, словно по волнам, вбесившийся трактор три дня и три ночи; запомнятся вспаханные на утро четвёртого дня сто гектаров, блестевшие на весеннем солнце жирными отвалами земли.

Трактор нашли на следующий день в другом районе, восточнее села, в семидесяти километрах от кольцевой дороги, серый асфальт, которой был поперёк перерезан лемехами. Остывший и угрюмый, он одиноко стоял на берегу реки. Дохлый так и не вернулся. Он исчез.

P. S. В селе прошла масленица, прошла весна, лето и уборка, осень и зима. Его уже все забыли. Только один раз Бригадир Степаныч и бригада вспомнили его во время
4

большой пьянки, продав части от его трактора, с переклинившим поршнем и изношенной форсункой. Только один раз вспомнил его Севрюков, когда получил смертельный удар ножом в живот от своей измученной жены, Леночки. Один раз вспомнил его Кретов, поместив через две недели на пустующее место соболезнование "родным и близким". Только один раз вспомнит его тётя Валя, когда перед смертью будет пересчитывать деньги за комнату. Один раз вспомнят о нём и Света с Леночкой, когда через год в библиотеке появится красивая девушка с большими серыми глазами, на которую в селе посмотрели с удивлением и завистью, и попросит его формуляр. Формуляр Леночка не найдёт, но вспомнит его номер - 63. Девушка переберёт все книги и отложит отдельно книги с номером 63 на вклееной карточке. За три дня она просмотрит отложенные книги и в томе Элюара найдёт то, что искала, написанное карандашом на полях на шестьдесят третьей странице: "Анька, будь счастлива!"