Луна

Дело было так…
Емельян Иванович долго ворочался и кряхтел в постели и, наконец, проснулся оттого, что что-то мешало ему спать. И точно: только он открыл глаза, то увидел, что в комнате его светло. ''Чертовщина, ведь сейчас ночь '', – подумал Емельян Иванович и в подтверждение своей мысли взглянул на круглый циферблат  часов. 
Действительно, малая стрелка застряла сразу после единицы, а большая – после тройки. И только секундная стрелка без устали наматывала круги: тук-тук-тук… ''Эка, ведь какие глупые часы: и ничего не разберешь, бегают себе по кругу, а время суток не укажут, – подумал Емельян Иванович, презрительно взглянув на часы. – Не может же быть, чтобы я проснулся днем, когда лег спать вчера в одиннадцать часов ночи''. Но тут-то он сообразил, что свет вовсе не дневной, а лунный, но сильный-пресильный. Такой сильный Емельян Иванович видел впервые. Емельян Иванович встал, что-то невнятно бормоча и, потирая правый глаз кулаком, пошел смотреть луну, залившую его комнату необычайным светом. Луна была очаровательная. Круглая, светящееся и, как показалось Емельяну Ивановичу, зовущая к себе.
Взгрустнулось Емельяну Ивановичу, что он никогда не побывает на луне.
 Но вот в небе, в свете луны, который был особенно ярок возле нее самой, и покрывал ее как бы легким прозрачным одеялом, вдруг появилась огромная черная пасть, наподобие той, которую имеют крокодилы, но гораздо больше и зубастей. Намерения пасти Емельян Иванович раз0гадал тотчас. Как же он встревожился за то, что более не будет луны на небе, и по ночам не на что будет смотреть, и вообще, что это нарушит гармонию во всем.
Необъяснимое чувство заклокотало где-то внутри Емельяна Ивановича. И чем больше он проникался всеобщей, всемирной, всевселенской проблемой отсутствия луны на небосводе, тем пасть все больше и больше поглощала луну. Но вместе с тем, чем более пропадала луна, тем больше Емельян Иванович чувствовал в себе необычайное волнение и внутреннее свечение, оторвавшее его от пола.
Емельян Иванович стал пухнуть и желтеть страшно быстро. Скорый ум, но более всего внутреннее чувство подсказали ему, что необходимо выскользнуть в отворенную форточку, иначе случится непоправимое. Емельян Иванович окинул в последний раз взглядом свое скромное жилье, полил уже на лету свой любимый цветок на подоконнике и вылетел, цепляясь сильно боками из форточки 12 этажа, как перышко. И всё рос и рос, желтел и светился. И чем выше он поднимался, тем более, округляясь, рос, приобретая желтый цвет, а прожорливая пасть всё сжирала и сжирала луну. И вдруг черная пасть слилась с черным небом, поглотив луну совершенно. А на месте съеденной луны оказалась дырка, как в старом черном проношенном носке, если смотреть его на свет, предварительно надев на руку и растопырив пальцы.
Емельян Иванович незамедлительно занял освободившееся место, ровнешенько вписавшись по размерам, и почувствовав свое предназначенье. И должен заметить, весьма, весьма правдоподобно. И, думается, никто не заметил грандиозных событий на небосводе и такой невероятной подмены. И когда я сейчас смотрю на луну, на полную очаровательную луну, то машу ей рукой: ''Емельян Иванович, как вы там?'' Право, неудобно называть луну Емельяном Ивановичем, но ничего не поделаешь – такова история.
Ах, да! Чуть не забыл: еще можно видеть на луне пятна. Скажу вам по секрету, это несколько жирных пятен, которые посадил себе Емельян Иванович на желтую пижаму накануне невероятного случая и подлинного факта, когда ужинал блинами на ночь прямо в постели. Так что, если полетите на луну, то захватите блинчиков – уж очень он их любит.
Вот только еще одно обстоятельство не дает мне спокойно спать по ночам. И всё из-за этого пустомели Ивана Петровича, который утверждает, что вылетел из окна не Емельян Иванович, а Прасковья Ильинична, которая живет этажом выше. Ну как же Прасковья Ильинична, когда я ее недавно видел в полном здравии и благополучии здесь, на Земле, и, поздоровавшись, желал ей не болеть. А как сказал об этом Ивану Петровичу, так он раскричался, что я ничего не знаю толком, и укусил меня больно за палец. Такой аргумент ввел меня в сомнение относительно моих знаний по делу, и я теперь тщательно все проверяю и сопоставляю. И как только – так сразу. Как только – так сразу…