Блюз ночного звонка

Сергей, вернувшись домой к ночи, первым делом заглянул в холодильник. Наскоро  опустошил тарелку и прилег на диван. Переключаясь с канала на канал, набрел на очередной сериал. Только сомкнулись усталые веки — с черного лежбища радиотелефона раздался тонкий писк.

— Привет! Узнал?
— Пока нет.
— Да Колька это. Неужели...
— Голос у тебя здорово изменился.
— Года два уж, пожалуй, не виделись...
— Три.
— Может, и так. Спорить не буду. Не разбудил?
— Есть немного.
— Ну, извини, старик. Просто, знаешь, за окном дождь. Не по себе.
— Ну, рассказывай. Со старой работы ушел?
— Ушли.
— Где сейчас?
— Тачки гоняю.
— По старой памяти не подгонишь подешевле?..
— Что нужно?
— «Ауди». Года девяностого...
— Пойдет.
— Что будет стоить?
— Сговоримся.
— Не изменился ты, Колька. Как всегда, ничего конкретного...
— Не бойся, не обижу. Ты же меня знаешь.
— Если б не знал...
— Ну а ты где?
— Евроремонт.
— Интересно. Я ж только что в «пятихатку» въехал. Жена дожала. Все ныла: «Коленька, не могу уже в такой тесноте...» Пришлось ремешок слегка затянуть.
— Небось, в «двушке» жили? Жена, трое детей, собака...
— Погорячился. В «трешке». И детей двоих мне за глаза...
— А «пятихатка» не мала будет?
— Не язви. Считай: спальня, детская, кабинет, зала... Да и Цезарь где-то жить должен.
— Да хрен с ним, с Цезарем. Пусть в своем веке живет.
— Все шутишь?
— А куда сейчас без шуток? Жизнь такая. Ну так что, сговоримся — ты мне тачку, я тебе — ремонт?..
— Лады. Заезжай, обсудим. Ну, пока. Ланке привет передавай.
— Какой Ланке?
— Как «какой»? Жене.
— Мою жену Татьяной зовут.
— Так ты что, уже по второму кругу?..
— Почему? Объясняю еще раз — мою первую и единственно возможную жену зовут Татьяной.
— Ничего не понимаю. Но ты же Игорь. Костиков.
— Ошибся, друг. Сергей я.
— Прости, старик. Связь, видать, такая. Поднял я тебя в два ночи. Выходит, зря.
— Ничего не зря! Садись-ка на тачку — свою-чужую, мне без разницы. И дуй сюда. Хату мою оценишь, чего работа будет стоить. Ну и о «тачке» договоримся...

Дождь, шурша, спускался по стене. Добравшись до освещенного ночником окна на третьем этаже, нерешительно постучал.
«Это всего лишь дождь, — сквозь полудрему сказала себе женщина. — И не жди никого другого...» Но хозяйку осторожно будил, по каплям сцеживая последние силы, охрипший телефон.

— При-вет. ...Алло? Алло!
— В-валька, ты, что ли?
— Нет. Юлька. Спишь?
— Да так, прилегла с книжкой. А погода, видишь, какая. В сон клонит.
— Ненавижу такую погоду.
— А я люблю.
— Ты всегда была не от мира сего. Потому и одна. Кстати, как у тебя с ним?
— Никак. Ветер. Дождь. Налетает внезапно. Исчезает. Снова. Как прибой.
— В последний раз когда прибился?
— Вчера... Три дня назад... Не помню. Уже и дням счет потеряла.
— Брось ты его, подружка. Найдешь себе получше. Какие наши годы... А хочешь, я поищу?
— Спасибо, не надо. Я сама.
— Не надоело еще все самой?
— Честно? Надоело. А вообще, Юлька, мужики все — сволочи.
— И он?
— Что? Да, и он.
— И все равно любишь?
— Да.
— Почему?
— Потому что он... такой. Какой есть. И не старается казаться лучше. Или хуже.
— Интересный взгляд...
— Ты же сама сказала, что я — не от мира...
— И повторю.
— Ладно, бог с ним. И со мной. О себе расскажи. Не просто так ведь позвонила. Небось, со своим поссорилась?
— Ага.
— Из-за чего?
— Да так...
— Приревновал?
— Анька, ты всегда понимала меня с полуслова.
— Юлька, ты бредишь. Меня сроду никто Анной не звал. Только Андрюшка мое имя терпеть не может. Вот и зовет Аленкой.
— Слушай, так ты...
— Ольга.
— Значит, я не туда звоню?
— Похоже.
— Слушай, Олька. Тоскливо мне. Напиться хочется. Можно к тебе, а? Ты ведь где-то рядом живешь?
— Может быть. Не знаю.
— Просто номера наших телефонов почти одинаковые.

Ирина стояла у окна, слушая ночные шорохи. Вдруг, резко повернувшись и спугнув сидевшего на подоконнике кота, подошла к телефону и набрала номер...

— Алло?
— Привет. Это Ирина.
— Слушай, Ирка! Ты бы еще в четыре утра позвонила. Посмотри на часы.
— Прости.
— Уже.
— Выговориться надо.
— Валяй. Давно не был твоим рукавом от жилетки.
— Перестань. Видишь же, что мне плохо.
— Слышу.
— Ну вот и слушай. Помнишь, как мы гуляли по парку?
— Конечно, помню. Шел такой же дождь...
— Нет, не такой. Тот был грустный. А этот — безнадежный.
— Почему?
— Потому что утром я уезжаю.
— Далеко?
— Надолго. Наверное, навсегда.
— Зачем?
— Не знаю. Просто не могу жить в городе, где есть ты.
— Чем я провинился перед тобой?
— Ничем. Тем, что я люблю тебя. И любила. Всегда.
— Не знал.
— А ты и не хотел знать. Зачем? Я — не твой идеал. Ты видишь лишь тех, кто блистает. Да вот только бриллианта от граненой стекляшки не отличишь.
— Не замечал раньше за тобой такой самоуверенности.
— Она у всех есть. Только в ком-то спит до поры-времени. ...Ну что ты молчишь?!
— Тебя слушаю. Думаю.
— О чем?
— О тебе.
— Для тебя я всегда была просто «чем-то». Предмет. Стул. Нет, скорее, ваза. Не слишком красивая. Такая... обычная. Можно изредка подержать в руках. Отмыть от дневной грязи...
— Ты о чем?
— О наших прогулках. О твоих подарках. Помнишь: бусы, колечко.
— Какие бусы? Какое колечко?
— Уже забыл... Аметистовые бусы. Ты еще говорил, что специально подобрал их к моему платью. Помнишь, к тому, которое тебе очень нравилось...
— Ирка, я...
— И колечко не помнишь? Ну то, серебряное, с гранатом?
— О чем ты? Не дарил я тебе ничего.
— Ни-че-го. Ни-ког-да.
— Ирка, не уезжай.
— Понадобилась. Срочно. Сейчас.
— Да.
— Зачем? Можешь не отвечать. Вижу, что сам не знаешь.
— Сказать честно? Да, не знаю. Это где-то в сердце.
— Ты просто бредишь. Ладно. Жду.
— Говори, как добраться. Так ни разу у тебя и не был. Живешь, кажется, где-то...
— С чего ты взял? Совсем рядом с тобой.
— А Мишка Ярцев говорил...
— Не знаю я никакого твоего Мишку Ярцева.
— Стоп, Ирина. Ты кому звонишь?
— Тебе. Ты, случайно, не пьян?
— Кому «тебе»? Пожалуйста, конкретнее.
— Юрке Лобову, идиот!
— Спасибо на добром слове, Иринка. Только я не Юрка Лобов, а Игорь Бурцев.
— Ой, простите... Видно, номером ошиблась...
— Слушай, Ирка! Может, я все-таки приеду?
— А, собственно, что изменится?.. Не обращай внимания, Игорь. Это так, мысли вслух. Конечно, приезжай. Может, ты — именно тот, кто мне сегодня нужен...
Спустя час Колька с Серегой, сидя в комнате, приговаривали остатки французского коньяка. Юлька с Ольгой на кухне строгали салат. Ирина с Игорем стояли на балконе, обнявшись и следили за медленно удаляющимися обрывками билета на утренний поезд.
18 апреля — 7 июня 1998 г.