О неоценимой роли А. П. Чехова

1.Ганс в кровати

Жил да был немец Ганс. Любил немец Ганс, как и большинство  сограждан, свою родину. Любил, когда пришло время, Адольфа Гитлера. Жена Ганса даже до слез любила вождя немецкого народа. Еще любил Ганс почитать на ночь книги. Читал Ганс и Чехова. И вот однажды говорит Ганс жене, лежа в кровати с томиком Чехова:
– Матильда, мы победим русских. Я их хорошо изучил – я читал Чехова. Русские, Матильда, как бы тебе это сказать получше – странные люди, и еще страшно как глупы, а самое важное – подлец на подлеце. Если бы я, Матильда, брал или давал взятку, то меня бы упекли за решетку. А у них, представляешь, всему свету известно, что чиновник взяточник, и полицейский ничего не делает. У них вообще никто ничего не делает, кроме того, что жрут, спят, играют в карты, не работают, закатывают истерики, удят рыбу и на протяжении всех рассказов пьют водку, коньяк и какую-то сивуху. Кто у них работает, я не понимаю. Все у них свершается само собой.
–  А что у них делают женщины? – спросила Матильда.
– О, Матильда, это забавнейшая история! У них выделяется два рода женщин: актрисы и кухарки. Кухарки у них такие же, как у нас, только, я думаю, грязнее и от них должно неприятно пахнуть. Кухарки иногда работают, когда на них истерично кричат актрисы. На кухарок иногда соблазняются, и тогда они забавно выходят замуж по разрешению актрис. Актрисам положено изображать кокетство, обмороки и легкую раздражительность – они очень чувствительны. Они слегка психопатки. Те, которые у них не актрисы – мечтают стать актрисами, а те, которые потеряли надежду стать актрисами, становятся или падшими женщинами и никудышными актрисами, или лучшими подругами актрис, так что и не отличишь, кто есть кто. Они не умеют любить страстно – так, как делаешь это ты, моя дорогая Матильда, – и Ганс поцеловал звучно жену в лоб. – И кто лучше тебя, Матильда, делает копченые свиные колбаски, ха-ха-ха. Когда мы победим русских, Матильда, я привезу домой целый бочонок русской водки, и мы будем веселиться и пить водку с твоими колбасками, ха-ха-ха.
– Послушай, Ганс. Если ты говоришь, что они ничего не делают, много пьют водки, то, может, и не надо с ними воевать – они и без войны все вымрут: или от пьянства или от голода.
– Нет, Матильда, не вымрут, потому что немцы есть даже в России. И еще там есть евреи.
– Ах, Ганс, евреи распяли Христа.
– Матильда, не говори мне про Христа. Сейчас уже не говорят про это. Если хочешь говорить о чем-то духовном, говори о национал-социалистической партии.
– А что, Ганс, русские верят в бога?
– Вот… пишут, что, когда кухарки зевают, то всегда крестят рот. Наверное, верят.
– А актрисы и их мужья верят?
– Нет, Матильда, они образованны. Интеллигентны.
– Интеллигенты? Что это за интересное слово ''интеллигентны''.
– Это слово выдумали русские, и оно еще не у всех народов прижилось. При этом слове у русских, вероятно, на лицах появляется улыбочка. Вот так, – и Ганс изобразил ехидную улыбочку. – Интеллигент у них беден, ходит по обществам, ведет умные беседы, ест и пьет,  в основном, за чужой счет, одержим идеями. Иногда грозит кулаком через прессу, но, в общем, приятный добрый человек, даже застенчивый. Иногда тряпка.
– Опять не понимаю, что значит тряпка.
– Представь себе, Матильда, тряпку, которой ты вытираешь с кухонного стола. И теперь представь, что ты уже целую неделю вытираешь со стола, и еще не разу ее не стирала…
– Ах, Ганс, что ты такое говоришь: мои кухонные дела в надлежащем порядке. Если не веришь, то пойди и посмотри.
– Матильда, не перебивай. Я знаю, что ты самая лучшая хозяйка, мать и жена! Но я говорю тебе: представь!
– Ладно, представила.
– И вот, когда тряпка стала киснуть, и от нее появился запашок, и вообще вид у нее стал отвратительный – вот это, скорее всего, и есть интеллигент.
– Фу, какая мерзость. Значит, русский интеллигент – это прокисший человек.
– Ну, что-то вроде этого, забродивший. Ах, вот еще что: мужья побаиваются актрис, а кухарки – мужей, хе-хе-хе.
– Скажи мне, Ганс, а есть ли у этих русских, что-нибудь схожее с нашим, немецким?
– Да, Матильда, у них уважают начальство, мелкий чиновник трепещет перед большим, и даже от этого, представь себе, умирают.
– Как умирают?! – воскликнула Матильда. – Мелкие чиновники защищают больших чиновников от разбойников своей преданной грудью?
– Нет, Матильда, мелкие чиновники считают больших чиновников подлецами и говорят им в спину: '' Черт бы их побрал ''. И когда большого чиновника будут грабить мелкий пройдет мимо и сделает вид, что ничего не видит – ослеп. Но больших чиновников у них совсем не грабят, – всего-то и был случай, что шубу содрали. Но представь себе, что один маленький чиновник нечаянно чихнул в театре и попал слюнями на лысину генерала, который сидел впереди его. Он так распереживался, что умер.
– Какая трогательная история. И что же русские плачут над чиновником, читая книгу?
– Нет, Матильда, они смеются.
– Как?.. Они же – варвары. Они действительно варвары. Их надо убивать, иначе они придут к нам и убьют нас, и будут смеяться над трупами, пиная неподвижные мертвые тела. Это ужасно, Ганс. Я как представлю наших милых деток мертвыми, вздернутыми на столбе или проткнутыми штыками… – и тут жена Ганса расплакалась.
– Успокойся, Матильда, эти русские очень ленивые и поэтому никуда не пойдут за порог дома. Жрать у них пока есть и, видать, не скоро переведется, поэтому, зачем им к соседям ходить. И потом, если посоображать, то какая у них может быть сила, когда у них и государства-то нет. Если никто ничего не делает – какое же может быть государство?! Такими людьми решительно невозможно управлять. Мы победим, Матильда, – и в успокоение Ганс открыл Чехова и прочитал первый попавшийся рассказ. Матильда успокоилась совершенно.
– Ну, что, Матильда, будем спать? – спросил Ганс, прочитав рассказ. – Сама убедилась, что ничего страшного нет. Я еще мог бы тебе наговорить про русских веселостей и пошлостей, ведь я начитан, но, право, хватит с них. Оставим в покое этих странных людей. Спокойной ночи, Матильда. Завтра мне идти на службу. А служба – прежде всего!       
        Теперь, когда Ганс и Матильда шли в гости, то всегда рассказывали про русских. Слушающие всегда смеялись, а Ганс, заканчивая рассказ, говорил: '' Мы победим '', – и все пили за здоровье Адольфа Гитлера.

2. Часть письма Ганса на родину с Восточного фронта

Моя дорогая Матильда, всё не так хорошо, как раньше – мы отступаем. Мы уже стояли под Москвой, но потерпели неудачу. С момента, как мы начали отступать, я начал много думать. Я думаю постоянно. Еще меня заставляет думать мороз. Мороз в России невозможный. И чтобы хоть как-то согреться, я вспоминаю тебя, Матильда. Помнишь, как мы лежали в теплой постели и рассуждали о русских. Теперь я, Матильда, догадываюсь, почему русские пьют столько водки… – чтобы согреться. Они начинают пить водку зимой для согрева и втягиваются до самого лета, а там уже и мокрая осень на носу – надо пить снова. Я теперь и сам пью водку. Морозы тут сильные, не могу удержаться, чтобы не повторить еще раз. Но самое ужасное не в морозах. Я много думал и понял, что нас обманули – русские не такие, как о них пишет Чехов. Это ловушка, писавшаяся веками для врагов. Нас заманили сюда, чтобы уничтожить. Всех обманул Чехов. Матильда, сожги все книги Чехова. И смотри, чтобы случайно детям в руки не попала эта ложь. Матильда, зачем мы пошли в эту Россию, в СССР?..  Против нас стоит сильный враг, про которого я ничего не прочитал, а не трясущийся чиновник с истеричной актрисой и ее мужем. Но почему, Матильда? Почему они не такие, как я тебе читал о них в ту ночь. Они бросаются под танки, обвязавшись гранатами, и еще совершают миллионы подвигов. Ха-ха-ха… Да, Матильда, я истерично смеюсь. Я не могу сомневаться в том, что мы победим, но…