Версия 16. 2. 7

   Шесть  дней  в  неделю  на  вонючем  вокзале  в маленьком чахлом городишке
Пермской  губернии,  а  дело  происходило осенью 1864 года, пьяные А. и З. по
распитии  седьмой  бутылки  галимого дешёвого винца принимали грязевые ванны,
прямо  не  отходя от вокзала. Однажды З. нахлебавшися грязной воды из занятой
собою лужи, и случились колики. Оныя были отягощены белой марочной горячкой и
холодным дождём.
   Богатый  перекупщик  краденого, Васса Иванович Крафтюк, соскочил с коня на
полном скаку, демонстрируя небывалые по тем временам понты, и вальяжным шагом
двинулся  в  сторону  вокзала,  как  вдруг растянулся на земной поверхности и
расшиб свой нос, споткнувшись о мягкое лежащее в луже тело З. Васса попытался
грязно  и громко выругаться, но лишь бульканье раздалось из его погружённой в
грязную воду пасти.
   Увидев  лежащую  рядом женщину, Васса возжелал быть галантен и всё прочее.
Для этого он пригласил З. в ресторан, расположенный в двух шагах от лужи, где
свершилось  происшествие.  Заказанная Вассою уха привела З. в чувство, и оная
смогла  произносить  связные слова, немногие из которых Васса никогда в жизни
не говорил. Пришед в чувство, З. посетила отхожее место при ресторане, откуда
вернулась с ясным взором и неаппетитными кусочками на губах. Вдобавок, от нее
гадко пахло блювотой.
   Как случилось, что грязная и пьяная З., не будем вспоминать о её возрасте,
ибо нынче на дворе двадцатый век, пробудила галантность в богатом перекупщике
краденого?  Пожалуй,  не  стоит  упоминать,  что деньги не имели в душе Вассы
должного  места,  и  способ его жизни сформировался скорее как дань традиции,
нежели  как  влечение  души. Васса всегда мечтал вращаться в обществе поэтов,
музыкантов  и художников, да и сам временами пописывал отвратительные стишки,
которые  от  стыда  сжигал  ночью  на  керосинке.  З.  же, не далее как через
полчаса, обнаружила себя незаурядным талантом поэтессы.
   После  небольшой  порции  коньяка,  приведшей З. в расположение духа, оная
провозгласила безумное стихотворенье:

И все было почти великолепно
Ты думала что больше не уснешь
Баpанки гну уха была целебна
И слово изpеченное есть ложь
И баба деpевянная стонала
Под пальцами живого мужика
Ломало бы ее - ей было мало
Ломы болело лоб стегоика
Достаточно; тепеpь пpи свете суток
Откpой свое лицо пpотpи глаза
Закpой свой гpоб пpочисти свой желудок
Тепеpь ты пpосто напpосто коза

   Лицо  Вассы осветила восторженная улыбка, отчего З. захотелось выпить ещё.
Васса  потребовал  у  полового  перо,  бумагу и чернильницу. Однако чернил не
оказалось,  и  ему пришлось пользоваться остатками ухи. Когда Крафтюк записал
стихотворенье, он, отшвырнув подальше пустую чернильницу, с усилием поцеловал
дурно  пахнущую  поэтессу  и  заказал  для  неё две бутылки хорошего царского
конъяка.  Чернильница  угодила  в  лоб  пятилетнему мальчику, побиравшемуся у
дверей  ресторана. Мальчик с благодарностью взял дорогую вещь и понёс сдавать
её за семь копеек в ломбард.
   Васса  глядел  на  бумагу  и  хитро  потирал  руки,  когда З. в отдалённой
подворотне допивала из горла вторую бутылку, после чего повалилась без чувств
наземь, а на третий день в лихорадке испустила дух.
   В  этот  день  у  Вассы приключились мученья совести, и он молился, обещая
Господу  поставить  десятки  свечей  нынче же в церкви Преображения. Васса не
знал,  что в захолустном городишке Пермской губернии, куда его занесла хитрая
старуха судьба, нет такой церкви.
   Его  ещё  не  настигла суровая кара, когда он прибыл в Петербург и там под
видом  своего  собственного опубликовал стихотворение З. в столичном журнале.
На  следующий  же день его пригласили в кабак, где пьянствовали Петербургские
поэты. Не помня себя от нахлынувших чувств Васса выбежал на двор и помчался в
сторону  кабака,  но,  перебегая  через  Садовую, попал под копыта процессии,
делающей праздничное шествие.
   Царь,  сидящий  на  коне,  спешился и приподнял веки раненому Крафтюку. "Я
видел  царя!"  -  подумал  Васса и счастливый забылся, а душа его полетела ко
всем чертям в рай.